Так вот. Вариант с легализацией меня под именем Александры Котовой провалился из-за вредительской деятельности иностранных разведок.

Думаю, что дальше не имеет никакого смысла этот вариант разрабатывать. Так как в силу возраста, паспорта пока на её имя у меня нет, а в ноябре, когда Саше должно было исполниться шестнадцать, мне никто его не выдаст, так как я нигде не прописана и не живу постоянно. Тётя Наташа была единственным человеком, которая на официальных основаниях могла бы меня к себе прописать, как племянницу. Так что с этим вариантом всё…

Второе.

Маши Левиной, которую хорошо знает первый секретарь Туапсинского горкома КПСС, полковник милиции в отставке товарищ Саркисов, тоже уже нет. Она сгорела в машине. А если труп опознали как ту Ирину, то Маша всё равно числится, как пропавшая без вести жертва неизвестного маньяка.

Бедный Натан. Он потерял Машу во второй раз. Как бы снова с катушек не съехал.

Интересно, а как там живут-поживают Вадим и мои юные гопники?

Оставил я их без машины.

Ну, ничего, доберутся и на поезде. Деньги у них с собой есть.

У меня ведь были лишь те, которые я заработал своими «чужими» песнями. Так что денег у них вполне достаточно.

Блин. Основная часть денег, оружие и изъятые у ментов драгоценности, запрятаны лично мною в каменоломнях в Подмосковье. Подъезжали-то то мы к каменоломням вместе, но спускался вниз и прятал всё это, в три разные нычки, под землёй, лишь я один.

Ни Вадиму с Натаном, ни тем более гопникам этих нычек не найти ещё лет десять. За десять лет, если работать без обедов, сна и перекуров, они смогут переложить с места на место все камешки в том подземелье.

Но и тогда не факт, что найдут всё, что я там спрятал.

Ладно. Это всё детали. Может, сам достану и подкину им… Инкогнито. Так сказать… Хотя они легко могут догадаться, кто такой этот инкогнито… И тогда они поймут, что я жив. То есть жива…

Снова рассказать им «сказку» о новом перевоплощении? Да ну… Это бред уже будет какой-то…

А если Саркисов их в чём-то будет подозревать, то как бывший мент, может за ними устроить слежку. Как минимум год-другой всё это должно там пролежать. И вылежаться. А когда всё устаканится, то… То тогда я и буду думать, что и как…

Выходит в Москву мне тоже возвращаться не к кому пока.

Третье.

Инга Котти.

Во-первых, она по всем документам ещё маленькая.

Кстати… Я что-то давно с ней не общался.

Последние две ночи точно. У неё там и год мог пройти за это время и два.

А с этим обучающим колпаком, она там может и космолёт какой-нибудь построить, и в космос на нём улететь. С неё станется.

Рисковая девочка. Моя школа! Ну да ладно…

Так вот… Ингой мне здесь становиться тоже не стоит. Наверняка ещё в интернате не забыли о пропавшей девочке. А может уже и списали в мёртвые, как утонувшую в реке.

Четвёртое.

Сауле Вилкайте.

Пока, временно, но не очень долго, я могу пользоваться и паспортом, и правами. Но как только она доберётся до своей Клайпеды, то восстановит и права, и паспорт. Я могу, конечно, выйти с ней на связь, ну или с Альгисом, по поводу продажи мотоцикла. Адреса и телефоны у меня есть. Но для этого мне надо где-то заземлиться и обзавестись документами.

Да… Теперь у меня есть набор юного диверсанта, доставшийся в наследство от покойной Ганны. Но что-то я мало верю в то, что эти документы выдержат более менее тщательную проверку. Я уж не говорю про злополучные нержавеющие скрепки, на которых погорели многие из немецких диверсантов Бранденбурга-800, но и другие приметы настоящих документов, про которые я могу не знать, меня выдадут сразу же. Чистые бланки это хорошо, но нужны ещё и образцы настоящих документов, на основании которых я смог бы заполнить эти бланки своими данными.

Помню, был случай у меня в том моём будущем. Дело было почти сразу после развала СССР. Я был дежурным опером, а тут гаишник мне притащил задержанного. Говорит, что права у него поддельные. Я смотрю и так, и эдак. Нормальные такие права. Следов явной подделки не заметно. Фото не переклеено, печати на месте и ФИО в правах сходится с ФИО в паспорте задержанного.

Но инспектор ГАИ мне пояснил, что права выданы якобы в Калининградской области в 1992 году, а серия и номер прав значится за Литовской ССР, уже отколовшейся от России к тому моменту, как этому гражданину выдали водительское удостоверение. Я немного поговорил с задержанным, и он раскололся, что это действительно так. В общем, срубили мы тогда с гаишником совместную «палку» на этом водятле. Его осудили за использование заведомо подложного документа.

Так что, чтобы качественно подделать документы, надо знать тонкости и правила их заполнения. А этим я похвастаться в этом времени никак не могу.

Вот и выходит, что снова те же и там же.

Я опять никто и звать меня снова никак.

Радует, что денег с собой больше, чем тогда в самом начале моего пути. По моим прикидкам больше пятидесяти тысяч. Но деньги, найденные у Ганны, надо ещё проверить. Вдруг ей фальшивок напечатали на принтере… Хотя принтеров ещё и нет в помине… Вроде бы…

В этот момент мои размышления были прерваны стуком в дверь.

Стук в дверь бывает разный.

Бывает деликатный и осторожный. Так стучат работники гостиниц, официанты и горничные.

Бывает стук дружеский, наглый и громкий. Но он обычно ещё и дублируется голосом. Типа: «Сова, открывай! Медведь пришёл.»

А вот именно этот стук, был уверенным стуком человека, который знал: Ему просто обязаны открыть. Без всяких возражений…

Из серии: Откройте! Милиция!

Я реально так напрягся.

Сумка с добычей от Ганны, лежала не разобранная, рядом с кроватью. А в ней и пистолет, и деньги, и чистые бланки советских документов…

Кофры валялись у входной двери, где я их и бросил, войдя в номер в первый раз. Но там не было ничего такого предосудительного. Шмотки, ненужные мне в дороге, обувь и всё такое…

Моя сумка с наганом, патронами и одеждой, вот она рядом лежит на покрывале…

Действую быстро…

Обе опасные сумки тут же летят под кровать.

Я постарался, чтобы они попали туда без лишнего звука.

На ходу делая заспанный вид, иду открывать двери…

Почему-то я совсем не удивился, увидев за дверью милиционера в форме. На этот раз, это был довольно молодой мужчина в звании старшего лейтенанта. Похоже, что по национальности он был местным. Может черкес, может осетин. Но точно не грузин и не армянин.

Вид его не был уж очень грозным. Скорее всего, он смотрел на меня с откровенным интересом. Вежливо и совсем не строго, но отработанным официальным голосом, он спросил:

— Вы — Сауле Вилкайте?

Конец четвёртой части четвёртой книги.

Чем грустнее тебе, тем врагам интересней. Твои беды для них, как победные песни. Твои слёзы для них, как медаль «За отвагу!» Ну, так что ж? Не грусти! Ни на шаг, ни полшага, Ни на йоту назад отступать не пытайся! Не смотря ни на что, быть весёлым старайся! Даже смерти в глаза посмотри без смущенья! Да, пошли они все! Им не будет прощенья! Буду весел и зол. Недруг пусть забоится. И осиновый кол ему в сердце вонзится. Никому не прощу своего пораженья. Я уже не грущу. Это так… Сожаленье…Ведь грустить о себе — предпоследнее дело. Зеленеет душа и слабеет всё тело. Я грустить о себе не хочу и не буду. Погрущу о врагах… Всех убью… И забуду…

Стоящий на пороге моего номера старший лейтенант милиции не пытался проникнуть в мой номер применяя силу или как-то войти без какого-то ни было моего согласия. Он вежливо обратился ко мне на «Вы», но спросил вполне конкретно:

— Вы Сауле Вилкайте?

Это всё немного настораживало… Особенно интерес местной милиции к моей скромной персоне, после того. как я тут уже немного покуролесил в этом городе…