К вечеру облачность, которая висела над Ленинградом днем, когда Александр Лебедев только прилетел из Таллина, вместе с моросящим дождиком ушла куда-то на восток, и с запада открылось чистое небо. Торпедные катера шли курсом на Гогланд, разрезая воду и разбрасывая брызги. Покинув акваторию порта, катерный дивизион прошел мимо Кронштадта на скорости в тридцать два узла. Для туполевских реданных глиссеров «Г-5» такая скорость хода являлась экономичной, а для килевого командирского катера «Д-3» была почти предельной, потому что, если туполевцы легко выжимали 55 узлов, то «Д-3» первой серии был способен выдавать полным ходом лишь 35. Но, как и положено командирскому катеру, он шел головным.

Им повезло, что на море установился к вечеру почти полный штиль. За флагманом соединения в кильватерной колонне шли остальные кораблики. Пеня воду, туполевские катера даже на спокойной воде поднимали тысячи брызг, заливая узкие окошки собственных ходовых рубок. Потому многие катерники, ради лучшего обзора высовывались из рубочных люков, и брызги летели им в лица. И этому соединению еще повезло, потому что все катера им выделили новые и с закрытыми рубками. А во флоте к началу войны оставалось и множество туполевских катеров ранних серий, где рубки были полуоткрытыми и заливались водой на скорости чуть ли не полностью.

На командирском «Д-3» имелся даже собственный боцман, который находился позади ходовой рубки, постоянно наблюдая за морем и небом, готовый в любой момент организовать палубную команду или задействовать вооружение катера по команде. А акселераторами газа управлял целый старшина, начальник мотористов. Его задачей было поддерживать постоянную скорость и следить за расстоянием между катерами. Если нужно было уменьшать или же увеличивать ход, то командир, который сам стоял у небольшого штурвала, левой рукой подталкивал его правую руку назад или вперед. У стойки с рацией, расположенной справа в углу рубки, нес вахту радист в наушниках. Внизу, в машинном отделении, размещались мотористы. Торпедист тоже находился где-то в глубине катера, ожидая команду готовить торпеды к пуску.

Александр стоял между командиром катера и радистом. Глядя на поверхность моря по курсу, он вспоминал, что за годы войны советские торпедные катера, которых было во флоте немало, не сильно повлияли на обстановку на Балтике. Хотя и имели немагнитные корпуса и малую осадку, что позволяло катерникам практически не бояться минных заграждений. Но, ТКА использовались, в основном, для высадки десантных и разведывательных групп, для несения дозоров и прикрытия крупных кораблей. Вместе с тем, быстроходные туполевские торпедные катера создавались именно для стремительных атак. Они отличались прекрасной маневренностью. Но, недостатком их авиационных моторов была большая топливная прожорливость. Правда, в ходе военных действий, авиамоторы постепенно начинали заменять высокооборотными дизелями, которые, работая на солярке, обеспечивали вдвое больший боевой радиус при том же литраже топливных цистерн.

Как помнил Александр, среди катерников Балтфлота в ходе боевых действий выделился результативностью старший лейтенант Владимир Поликарпович Гуманенко, который во 2-м дивизионе торпедных катеров «Г-5» командовал катерным отрядом из четырех боевых единиц и за 41-й год потопил два миноносца, пару вражеских транспортов, баржу с танками и вспомогательный немецкий тральщик «Люнебург» с бортовым номером «М-1707». Всего же за время войны на боевом счету катерников под командованием Гуманенко значились три десятка потопленных вражеских транспортных судов и небольших военных кораблей. Но, когда, защищая Моонзунд в конце сентября, катера Гуманенко предприняли встречную атаку на немецкую эскадру в составе легких крейсеров «Эмден» и «Лейпциг», трех миноносцев и тральщика, то результатов не добились, выпустив торпеды мимо целей и потеряв от огня крейсеров один свой катер. Хотя катерники и рапортовали после боя, что повредили немецкий крейсер и миноносец, на самом деле ничего подобного им сделать в тот раз не удалось, немецкие источники успешность атаки катеров не подтверждали. Тем не менее, Гуманенко получил звание Героя. И сейчас этот старлей, которому пока до героя было далеко, шел под командованием Александра Лебедева в качестве командира второго отряда особого дивизиона. Что внушало Саше некоторый оптимизм, хотя с Владимиром Поликарповичем лично познакомиться он пока не успел.

Боевая организация особого дивизиона состояла из трех отрядов. Первый отряд шел под руководством самого каплея Дубилова. Вторым руководил старлей Гуманенко. А третьим командовал старлей Сергей Градусов. В первом и во втором отрядах имелись три звена по два торпедных катера. А в третьем отряде шли четыре звена катеров без торпед, вооруженных реактивными минометами. А их пустые торпедные желоба использовали для переброски десантников-водолазов.

Лебедев помнил, что и в прошлой его жизни с середины 42-го часть туполевских катеров переделывали из торпедных в реактивно-минометные. На их рубку устанавливали пусковое устройство «М-8-М», которое позволяло стрелять восьмью 82-мм ракетами «М-8» на пять с половиной километров. Таким образом, получили прообраз ракетных катеров, которые показали свою эффективность, например, при поддержке десанта в Новороссийске в сентябре 1943-го года.

На этот раз подобные нововведения сделали сразу, благодаря Алексею Добрынину и отцу Александра. Причем, ракеты на катера поставили даже помощнее, марки «РД-2», что означало ракету конструкции Добрынина второй модификации. Эти экспериментальные ракеты калибром 120-мм имели в длину полтора метра и весили по сорок килограммов. Их реактивные двигатели обеспечивали начальную скорость полета триста пятьдесят метров в секунду. Ракеты размещались по четыре на двух установках, выполненных в виде пусковых ящиков, закрепленных по бортам рубки торпедного катера. Причем, угол возвышения пусковых установок можно было изменять для прицеливания посредством специального рычага. И сплюснутая с бортов рубка «Г-5» при таком размещении ракет подходила как нельзя лучше. Создавалось впечатление, будто бы ракетные установки и были предусмотрены конструкцией этих катеров изначально.

Как значилось в формуляре, который Александр Лебедев изучил еще в штабе флота, эти новые ракеты «РД-2» могли поражать цели фугасными зарядами на расстоянии восьми километров, что примерно соответствовало дальности ракет знаменитой «Катюши». Насколько помнил Саша, ракета «М-13» калибром 132-мм, которую применяли для «Катюш», имела дальность всего на полкилометра больше. Также, как и на ракетах «Катюш», на «РД-2» стояла боеголовка фугасно-осколочного типа. Но, хвостовые стабилизаторы у этой новой ракеты имели другую форму, а часть реактивных газов, как явствовало из формуляра, использовалась для получения момента вращения, что должно было положительно повлиять на точность пусков.

Новые установки уже прошли испытания на полигоне, но в реальном бою их впервые надлежало испытывать именно Саше. Поскольку его отец знал, что в будущем сын уже командовал ракетным крейсером, то и организовал все таким образом, чтобы первое ракетное морское оружие испытало по врагам именно соединение под командованием Александра Лебедева.

Эскадра маленьких корабликов прибыла к Гогланду вовремя, когда солнце уже садилось. Командир катерников четко выполнял все распоряжения Александра, но по-прежнему не разговаривал с ним. Возле острова их уже поджидали водолазные буксиры и танкер, с которого нужно было дозаправиться. Гогланд охраняли две береговые батареи, а над ним барражировали «ишачки». Пока Прихватилов руководил пересадкой водолазов с легким подводным снаряжением, с оружием и взрывчаткой на катера, Лебедев опасался, что с наблюдательных пунктов в районе Котки или с самолетов финны или немцы могут заметить приготовления советских катерников.

Этим же днем единственный настоящий немецкий линкор «Тирпиц» наконец-то пришел в Готенхафен. В отличие от «Шарнхорста» и «Гнейзенау», он представлял собой полноценный линкор, вооруженный восьмью 380-мм пушками, размещенными в четырех башнях, обладающий мощным бронированием и хорошими ходовыми качествами. Являясь однотипным утонувшему «Бисмарку», «Тирпиц» мог выдержать противостояние один на один с любым линкором. Но его командир, капитан цур зее Фридрих Карл Топп, как и гросс-адмирал Эрих Редер, пребывали в глубокой печали. И было отчего. Перед самым окончанием перехода, когда линкор находился уже у входа в Гданьский залив, его атаковала советская подводная лодка. И одна из торпед попала в корабль. Она взорвалась по левому борту около трех часов дня в районе кормовой 380-мм башни «Цезарь».