— А нападение на любого нашего человека, не говоря уже о Великом Мастере Норле, карается смертью на месте. Но, просто смертью, без подпорки в заднице, это я вам могу легко обещать.

Я смотрю на всех мужиков и вижу, что они очень несогласные со мной, но и внятных аргументов у них тоже нет.

— Кнопф, оставляй двоих наших, которые наверху, охранять эти этажи и пойдем все посмотрим, что нам досталось от прежнего хозяина, Крон — забирай своих сверху, пока я их не убил совсем, — сразу же говорю деловым тоном, показывая, что обсуждать больше нечего.

Не знаю, были бы рядом с нами все те валяющиеся без сознания крестьяне наверху, может и полезли бы Беглецы в драку, но, семеро остаются пока на верхнем этаже и один уже дохлый здесь валяется, плюс при караване кто-то остался, так что перевес у мужиков не такой значительный над нами и нашими охранниками.

А нас они уже сильно боятся, да и как не испугаться обычному человеку такую машину смерти, как Норль или ваш покорный слуга.

Поэтому, Крон отправился наверх приводить в чувство своих недотеп-насильников и когда он спустился вниз с теми, кого не пришлось вести под руки по крутым ступеням, он уже попритих в своих требованиях.

Наверно, оценил вид несчастных девочек, да и слова про добычу осознал, что далеко не все здесь теперь принадлежит его отряду.

В общем-то, почти ничего и не принадлежит пока, кроме небольшой доли за участие в штурме верхних этажей донжона и смерти одного из своих в бою.

Но, и накосячили его подчиненные на солидный штраф, который перешел уже в сплошные убытки, когда я увидел зарубленным одного из ремесленников, валяющимся неподвижно около донжона.

— Крон, ну зачем твои дебилы этого-то трудового человека зарубили? Мы же пришли их освобождать от векового гнета! — снова не выдерживаю я, поднимая градус общения, — Да вас из леса выпускать нельзя! Кто нам обувь шить будет и наконечники на копья ковать?

Сказать ему нечего, облажался он как командир, поэтому только пожимает плечами.

— У нас свои мастера есть по обуви и кузнец тоже имеется.

— А воевать кто за них будет? Ихние мамаши? — ору я, — Так они этих ублюдков родили и больше ничего тупым уродам не должны!

— А что ваш маршал требует от своего войска в таких случаях? — приходит мне в голову мысль задать еще один вопрос и по реакции Крона я понимаю, что точно не одобряет такой разгул насилия славный маршал Комменволь.

Не одобряет и сурово наказывает, что и требовалось доказать.

Да, по итогу захвата замка мне конкретно захотелось порубить всех союзников и оставить в живых стражников.

Те то меня так не выбесили до крайней степени, что я имею дело с моральными уродами высшей категории.

Просто и тихо умерли, и разлеглись на первом попавшемся месте, ничего не требуя взамен и никому не жалуясь визгливыми голосами потом на несправедливость судьбы, проявленную по отношению именно у ним, несчастным.

Понятно, что во время крестьянского восстания судьба женского пола в захваченных имениях или еще где — очень печальна. Благородные так и так должны помереть, отчего не с удовольствием для вчерашних рабов, которых ждет в любом случае страшная смерть в скором времени. Тех же служанок, не измученных крестьянским трудом и достаточно холеных, по сравнению с привычными повстанцам замученными жизнью бабами, сам бог велел поиметь за приближенность к классовым врагам, да и просто потому — что можно.

Как говорится, семь бед — один ответ!

Надеюсь, я хорошо объяснил своим поведением сегодня, что при мне такой произвол терпеть не стану, готов убить сразу и навсегда, выступить в роли божьей кары для грешников.

А уж за то, что видел наверху — можно и долго дать помучиться.

Черт, неужели мне и правда, придется на кол кого-то сажать? Нет, лучше махнуть острым мечом и произвести расчет на месте сразу, без долгих прощаний.

А эти мрази еще что-то гундят Крону в уши и хоть он видит, что у меня терпение на исходе, не отреагировать на жалобы своих помощников и отчаянных бойцов с малышом ортом не может. Ему приходится лавировать между нами и отбросами своей банды, как теперь можно назвать его отряд и это еще ладно, что он сам не совсем такой отморозок.

Но, единственно, что меня радует, это те из Беглецов, которые не полезли в донжон и скромно остались охранять двор, башню со входом и стены замка. Не потому, что нам грозит какая-то опасность, просто у этих воинов еще остались чувство собственного уважения и какая-то внутренняя порядочность.

И они примерно знают, что там случится, в захваченном здании с женским полом.

Их, как и обычно — относительное меньшинство и на таких мужиков я еще собираюсь использовать свое красноречие, крутые лозунги про трудовой народ и некоторые притягательные плюшки от излишка нашего барахла и еще того, что я смогу найти в замке.

Еще из отрадного — никто из Охранников не повелся на такое притягательное насилие над побежденными, все остались исполнять долг, так что эти парни дальше отправляются со мной.

— Если есть недовольные моими поступками, пусть скажут и вызовут меня или Великого Мастера, тогда Божий суд решит наш вопрос! — провозглашаю я и, естественно, не дожидаюсь желающих умереть в этот солнечный день.

Сейчас желающие не вызвались, но, в дальнейшем могут попробовать, поэтому вскоре желательно расстаться с потенциальными союзниками. Ну, именно с этим шайкой и продолжить общаться с более крупными по размеру и количеству людей отрядами, где должна присутствовать какая-то дисциплина и единоначалие.

Ну, я на это надеюсь. Хотя, какая там дисциплина в разбитой и бегущей в ловушку армии?

Мы уже нормально так засветились среди восставших, скоро про нашу помощь узнают все командиры остатков великой недавно армии и лично ее маршал, так что, основное задание для начала — поближе познакомиться и поучаствовать вместе в боях, выполнено. Но, требуется еще человек тридцать-сорок для начала уже в мою личную будущую армию, чтобы надежно занять замок над пристанями. Да и Венсен тоже не стоит в тылу оставлять враждебным надолго, для него человек двадцать требуется.

— Тогда предлагаю посмотреть, что в этом замке имеется из добычи и оценить ее, — на это предложение и крестьяне и Охранники реагируют согласно.

Кузница ничем не впечатляет, кузнец и его молотобоец ожидают решения своей участи в казарме, где и правда, всего двадцать лежанок имеется, и не все они застелены, как используемые.

— Похоже, пара стражников в селе ночевала и сейчас они уже скачут к соседям с такой новостью, — решает Крон, посчитав с немалым трудом для себя используемые лежанки.

— Ну, с такой новостью долго не останешься незамеченным соседями. Не каждый год здесь замки меняют хозяев. Ты отправил гонцов к маршалу? — мой законный вопрос теперь.

— Нет еще, времени не было. Сейчас посмотрим, что нам досталось, — пытается съехать с темы вожак беглецов.

— Вам? — нарочито удивляюсь я, — Уже просрали вы свое, потому что придурки и убийцы.

— А что ты с дворянками делать будешь? — пытается ответить Крон, видя, что народ прислушивается к нашему разговору, — Зачем они тебе? Если не для этого дела?

Пытается по слабому месту меня уколоть, что я вокруг пленниц гламурные хороводы водить стану. Насмотрелись уже, похоже, на своих дворянских вождей, как те таких же пленных дворянок оберегают от суровой жизни простого крестьянства, потому что иначе не могут.

— Найду, что с моим имуществом делать! Не переживай! Мамаша спинку мне чесать будет, девчонки в заложницы пойдут. Но, долго держать не стану, кормить еще их задаром, к работе сразу же приставлю, как и всех, белье стирать. Или обменяю у родни, если она найдется, но, пока будут работать, как обычные девки! — я так рассказываю, чтобы народ понял, что мне на их благородность наплевать.

И по душе мужикам, что голубая кровь станет стирать им рубахи и грязные портки, если захочет жить.