— Так это я и дал распоряжение срочно эвакуировать их в Ленинград на лечение. Они же подвиг совершили, потопили немецкий броненосец. Вылечат их, даже не сомневайся. А ты давай побыстрее в штаб. Не задерживайся. Есть важные новости.

Когда дежурная черная «Эмка» проезжала сквозь вечерний город, вокруг не было видно ни ярких огней, ни разноцветных машин, ни рекламных вывесок, ни вычурно татуированных парней со смартфонами в руках и серьгами в ушах, ни девушек с сиреневыми «анимешными» прическами, ни взрослых женщин на «лабутенах» и с надутыми губами, ни полиции в черной форме. Вместо этого по тротуарам ходили прохожие в скромной одежде неброских тонов, а по проезжей части ездил исключительно ретро-транспорт, потому что другого еще просто не придумали. Зато многие дома оставались прежними, знакомыми с детства, как и гранитные набережные Невы. И, благодаря этому, Александр все равно снова чувствовал себя дома.

Он, конечно, очень хотел бы по дороге заехать повидаться с Наташей. Вот только точно не знал, где она находится, на дежурстве в больнице, или же на Зверинской у Добрыниных? Впрочем, раз отец просил его поторопиться, значит, имелись к тому веские основания, и встречу с женой придется отложить. Лебедев чувствовал, что произошло нечто серьезное. Вот только пока не знал, что именно. И лишь прибыв в штаб флота, он узнал от отца о том, что немецкая эскадра на Балтике перешла к атакующим действиям.

* * *

Рисковать Эрих Редер никогда не любил. И, если в молодости ему иногда все-таки приходилось идти на риск, то по мере продвижения вверх по карьерной лестнице, Эрих становился все более осторожным и осмотрительным, приобретя постепенно известность не только своим флотоводческим даром, а и умелыми кабинетными интригами. Свою карьеру главы военно-морского командования Редер начал в 1928-м году на фоне грандиозного скандала, вспыхнувшего в морском министерстве Веймарской республики. То было, так называемое, дело Ломана, когда внезапно раскрылась афера вокруг секретной программы перевооружения флота Германии. В результате разбирательств лишилась своих мест вся верхушка морского ведомства. В отставку отправились главнокомандующий рейхсмарине Ганс Зенкер и его заместитель вице-адмирал Вальтер Ломан. Сменился даже министр рейхсвера Отто Гесслер. А все из-за того, что они вели тайную деятельность, тратя огромные суммы на вооружения, запрещенные Версальским договором.

Занять освободившееся место Редеру немало помогли личные связи, наработанные за годы предыдущей карьеры. Его кандидатуру поддержало правительство, как известного морского офицера, имеющего подходящие политические взгляды. В первое время, когда он занял самый престижный начальственный кабинет в здании адмиралтейства, коллеги по ведомству относились к нему с недоверием. И Редеру потребовалось применить весь свой талант интригана для того, чтобы это недоверие преодолеть. Он начал свою «охоту на больших жирных тюленей», которая заключалась в том, чтобы выжить с должностей нескольких старых флотских начальников, вынудив их интригами уйти в отставку, якобы ради того, чтобы расчистить карьерную лестницу перед молодыми, перспективными и талантливыми офицерами. В результате хитрых интриг, Редер «поохотился на тюленей» вполне успешно, окружив себя определенными офицерами, которых и хотел видеть в собственной команде, теми, кто не сомневался в его авторитете. Ведь у Редера имелась одна примечательная черта характера: он не терпел от подчиненных критики и резко реагировал на альтернативные мнения.

В остальном, как начальник, он мало отличался от всех остальных обладателей высоких должностей. Устанавливая на флоте собственные порядки, он объяснял их укреплением дисциплины и нравственности, на самом деле воплощая свои собственные консервативные взгляды. Причем, с чувством юмора у Редера всегда было плохо. Его приказы морским офицерам не ходить в форме в питейные заведения и не курить в общественных местах совсем не пользовались популярностью на флоте, а запреты офицерским женам носить короткие юбки, красить ногти и пользоваться косметикой сделались темой для любителей анекдотов. Несмотря на все то полезное, что Редер сделал для возрождения немецкого флота, к началу сороковых за ним прочно закрепилась репутация старого зануды и умелого интригана, расчетливого и осторожного.

И даже возглавив эскадру главных сил кригсмарине лично, он оставался по-прежнему верен себе, проявляя осторожность во всем, хотя в душе и мечтал о славе великого флотоводца. Потому предложение флагманского артиллериста корветтен-капитана Роберта Вебера обстрелять советскую базу с безопасного расстояния Редер охотно принял. Гросс-адмирал, разумеется, понимал, что обстрел издалека вряд ли разнесет в щепки укрепления большевиков на мысе Ханко, но зато позволит не подвергать опасности ответного удара береговой артиллерии лучшие немецкие корабли, гордость кригсмарине, ради демонстрации возможностей немецкого оружия и достижения максимального пропагандистского эффекта. На большее Редер пока и не рассчитывал. Особенно после состоявшегося морского боя, который завершился невнятной ничьей, что делало просто необходимым хотя бы создание видимости победы в этой операции.

Если просто отойти без боя от русской базы, то моряки эскадры будут сильно разочарованы. Ведь их товарищи с крейсера и эсминца уже приняли в этот день смерть в бою, подобно героям древних германских легенд. Потому, как только эскадра достигла заданного квадрата, гросс-адмирал обернулся, стоя на мостике, взглянул на красное закатное солнце, затем сверил еще раз свои наручные золотые швейцарские часы с показаниями корабельного хронометра. Редер в тот момент казался задумчивым, он ждал авиацию. В это самое время со стороны заходящего солнца показались немецкие самолеты, о чем сразу доложили на мостик сигнальщики. Прибыла долгожданная воздушная поддержка, опоздав всего на три минуты. Редер прекрасно знал, что без корректировки с воздуха в сложившейся ситуации ему не обойтись. Иначе дорогостоящие крупнокалиберные снаряды будут попросту истрачены зря. Потому он медлил. Но, Геринг на этот раз не подвел главнокомандующего кригсмарине. И гросс-адмирал скомандовал артиллеристам приготовиться к стрельбе.

На выбранном расстоянии обстрела точно поразить цели стрельбой с кораблей без дополнительной корректировки не представлялось возможным хотя бы потому, что они находились за линией горизонта. И визуально контролировать попадания прямо с борта линкора не получалось. Радары тоже никак не помогали различать тщательно замаскированные береговые батареи русских. Потому, как только небесный флот старины Геринга пришел на помощь, с кораблей стартовали и собственные гидросамолеты-корректировщики. И лишь когда их пилоты передали по радио, что видят сооружения русской базы, Редер приказал начать пристрелку по берегу главным калибром. Вскоре флагманский линкор содрогнулся от своего же залпа, когда, разрывая тишину летнего вечера, заговорили все восемь тяжелых орудий «Тирпица». А следом, вторя им, загрохотали и девять пушек «Шарнхорста».

Эрих Редер мыслил стратегически. В его новом плане противодействия военному флоту Советского Союза на Балтике, набег «Тирпица» и «Шарнхорста» на Ханко являлся лишь одной из частей большой военно-морской операции «Ход ферзем» с участием главных сил кригсмарине, задуманной гросс-адмиралом буквально на ходу. Потому он рассматривал этот поход, как рутинное событие войны, не ожидая пока от действий своей эскадры какой-либо яркой победы, меняющей расклад сил на Балтике. Происходящее мыслилось Редеру всего лишь обыкновенным артиллерийским налетом на базу противника. Большего ожидать он и не мог, поскольку необходимого планирования произведено заранее не было, да и достаточных ресурсов не имелось в наличии. Ведь ресурсы для подобных мероприятий флота надлежало готовить заранее. А характер нынешнего похода основывался на чистой импровизации, навязанной Редеру фюрером.