Стоит ли атаковать прямо сейчас, выдав себя, уверенности у Бауэра не было, потому что охотник мог быть не один, а с группой поддержки. А какое у него оружие, точно рассмотреть пока не удалось. Хорошо, если старая одноствольная берданка. А если что-то посерьезнее? Но, паниковать еще рано. Ну и что с того, если даже охотник, даже двое или трое охотников с берданками приблизятся к ним? В конце концов, у разведывательно-диверсионной группы имелись и автоматы, которые позволят отбиться от целого взвода красноармейцев, если, конечно, повезет. Даже гранаты на всякий случай им выдали. Иное дело, что на громкие звуки боя могут сбежаться целые батальоны этих самых красноармейцев. Ведь было неизвестно, где именно находятся ближайшие посты. С другой стороны, отпускать живым этого охотника или охотников немцы позволить себе не могли. Все шестеро пребывали в напряженном ожидании. Затаившись в лесу, они внимательно наблюдали, но, кроме одинокого охотника и его собаки больше, кажется, никто за ними не шел. Поняв это, Макс Бауэр вернул себе уверенность и дал приказ начинать охват с флангов.

Охотник, преследовавший группу, тоже не бездействовал. Заметив движение, он выстрелил. Его выстрел громко разнесся по лесу и едва не достиг цели. Пуля перебила ветку лишь на пару пальцев выше головы Олафа. Олаф в ответ выстрелил пару раз из своего «Вальтера» с глушителем, но попал лишь в деревья. А второй выстрел охотника пробил Олафу правую руку выше локтя. Макс выругался и выстрелил несколько раз в сторону звука, после чего перебежал к Олафу, заставил его лечь на землю и оказал первую помощь. Разрезав рукав и воспользовавшись аптечкой, Бауэр наложил жгут выше раны и перебинтовал ее. Тяжелая свинцовая пуля для гладкоствольного ружья, охотничий жикан, прошла навылет сквозь мышцу, почти не зацепив кость, но мяса вырвала приличный кусок, разорвав бицепс, отчего крови натекло немало. Как боец, боцманмат Олаф выбыл из строя, хоть и остался жив.

В это время, пока командир пытался помочь Олафу, штабсбоцман Рудольф зашел с другой стороны. Осторожно прокравшись, он неожиданно вышел прямо на охотника, когда тот перезаряжал за толстым деревом свое ружье, обыкновенную двустволку. Переломив оружие, он как раз вытащил стреляные гильзы и засовывал в стволы новые, только что вытащенные из патронташа. Не мешкая, Рудольф поднял пистолет, желая прикончить противника, но в этот момент из кустов выскочила здоровенная рыжая собака с большим белым пятном на боку, сходу кинувшись немцу под ноги. И этого хватило, чтобы он промахнулся всего с нескольких шагов.

Целя охотнику в голову, штабсбоцман, сбитый внезапным собачьим наскоком, попал леснику в левое плечо, да и то вскользь. А тот в долгу не остался, мгновенно защелкнув свою двустволку и разрядив только что вставленный патрон с картечью в корпус Рудольфу, отчего немца отбросило к стволу ближайшего дерева, по которому он сполз к земле уже мертвый. Остальные начали обходить с разных сторон, стреляя на ходу из пистолетов с глушителями, но охотник не побежал, а вместо этого проворно кинулся к телу Рудольфа и забрал его оружие. И уже через несколько секунд он, несмотря на рану в плече, начал отстреливаться от диверсантов из немецкого автомата.

Бойцы лейтенанта НКВД Олега Беляева неслись по коровьему следу с проворством молодых волков. Они ловко обходили препятствия, перепрыгивали через рытвины и переходили по кочкам заболоченные участки. Несмотря на то, что много времени упустили, дав солидную фору преследуемым, им было легче, чем тем врагам, за которыми они гнались, потому что они находились на своей советской земле, где им не нужно было ни от кого прятаться. А еще у них на ногах не было никаких дополнительных колодок, создающих ложные следы, которые замедляли передвижение немецких диверсантов.

Одновременно с бойцами НКВД, лес с другого края прочесывали и красноармейцы из охранения береговых батарей, которыми командовал майор Широкин. Лесной массив постепенно брали в клещи. После того, как майор доложил генералу Елисееву, получив разрешение задействовать войска береговой обороны, шансов уйти у диверсионной группы практически не осталось. Петля поисков с каждым часом сужалась вокруг их предполагаемого маршрута. Каждый красноармеец был поставлен в известность, что участвует в операции по поимке диверсантов, проникших на остров. И все старались выполнить боевую задачу с комсомольским задором. Да и сам майор Широкин вспомнил молодость, приняв непосредственное участие в облаве. Прикинув возможные направления движения диверсантов, Широкин сразу выехал на машине к противоположному концу леса, откуда, подняв роту в ружье, начал прочесывание со стороны одной из новых батарей, которая должна была обязательно заинтересовать немцев.

Уже половину дня охранная рота, развернувшись цепью, продвигалась по лесу, когда где-то впереди послышались выстрелы. Сначала один, потом другой, затем, через небольшой промежуток, третий. Судя по звукам казалось, что стрелял какой-то охотник. Но, через небольшое время после последнего одиночного выстрела, из лесной чащи послышались очереди из автоматического оружия. Вся цепь красноармейцев насторожилась. А майор Широкин приказал ускориться и готовиться к бою.

Александр Лебедев впервые встретился с Шориным в одной из аудиторий электротехнического института имени В. И. Ульянова-Ленина. Там рядом располагались новые помещения запасного оперативного штаба флота, который был выстроен во дворе этого института. Флотские службы резервного командного пункта КБФ разместились в помещении бывшей Преображенской церкви и в большом бункере возле нее. Лебедев уже бывал на этом новом объекте, поэтому рассчитать свое время так, чтобы не опоздать на важную встречу, труда для него не составляло. Когда молодой капитан-лейтенант поднялся в указанный кабинет, Шорин уже ждал его там. В просторном помещении они были одни. В июле в институте никаких занятий не проводилось. И в пустых коридорах учебного корпуса стояла тишина.

Эту встречу устроил отец Саши, который непосредственно связался с ученым, живущим в последние годы перед войной в Москве. Будучи в очередной командировке в столице, Евгению Лебедеву удалось встретиться с Александром Федоровичем. Пообщавшись с ученым, Лебедев-старший попытался убедить Шорина вернуться к своим собственным разработкам по дистанционному управлению катерами, поскольку они очень важны для обеспечения морской обороны на Балтике. Убедил ли комиссар изобретателя, было непонятно, но, во всяком случае, Шорин согласился встретиться и поговорить на эту тему с младшим Лебедевым, когда вскоре поедет в Ленинград.

Еще в 1936-м году Шорин переехал в Москву, получив должность директора Всесоюзного института телемеханики и связи, известного еще как НИИ-10. В начале 37-го ему присвоили научную степень доктора технических наук. Но, некоторые недовольные коллеги из зависти тут же начали писать доносы. Под давлением интриг, Александр Федорович вынужденно оставил по собственному желанию пост председателя Комиссии по автоматике и телемеханике. А потом он ушел и с должности директора десятого НИИ. С 1940-го года Шорин занимал должность научного руководителя Отдела технико-экономических исследований при Институте автоматики и телемеханики АН СССР (ИАТ). В начале апреля 41-го его повысили до заместителя директора этого института, а в середине этого весеннего месяца ученый получил Сталинскую премию первой степени за изобретение методики и аппаратного обеспечения механической звукозаписи. После чего его повысили до директора ИАТ.

Александр Федорович Шорин был еще не старым человеком. Его возраст лишь недавно перевалил за полувековую отметку. Вот только выглядел он неважно. Вид его был болезненным, под глазами залегли глубокие тени. Все эти доносы коллег и интриги в научных кругах плохо сказались на его здоровье. Сердце у Шорина пошаливало в последние годы. Тем не менее, во время своего очередного приезда в Ленинград ученый не отказался встретиться с сыном комиссара Краснознаменного Балтийского флота, чтобы выслушать замечания по практической работе аппаратуры волнового управления на катерах. В Ленинграде Шорин бывал довольно часто, и не только из-за того, что в городе жили его родственники.