Общими усилиями подняли тело наверх, и уже там Вера занялась более детальным осмотром.

— Под ногтями волокна, — заявила она, делая соскоб пинцетом на отрезок пленки с желатиновым слоем для изъятия микрочастиц. — Предположительно текстильного происхождения.

Я выхватил криминалистическую лупу из чемодана Каткова и стал рассматривать находку:

— Они зеленые, подобные обнаружены под ногтями предпоследней жертвы. У Миронова.

— Да, — кивнула Вера. — По цвету совпадают. А прошлые волокна идентифицировали? Установили их принадлежность?

— Да, — кивнул Катков. — Но местные не могли определить, микроскопа у них соответствующего, естественно, не оказалось. И реактивов подходящих для тонкослойки нет. Пришлось отправить в Центральный научно-исследовательский институт хлопчатобумажной промышленности В Москву. Туда экспертизу назначили.

— Официально результат еще не готов, — вмешался Горохов, доставая блокнотик и шурша страничками, — но я вчера с ними созванивался, — следователь стал зачитывать из блокнота: — Природа волокна неоднородна. Является смесью шерсти и полиэфирного волокна. В простонародье «лавсаном».

— Я думала, лавсан — это и есть вид синтетического волокна, — удивилась Вера.

— Нет, — замотал головой Катков. — Это название придумали по аббревиатуре лаборатории, где изобрели этот полимер. Лаборатория Высокомолекулярных Соединений Академии Наук СССР.

Алексей всегда был полон разных фактов, как будто бы случайным набором — но часто они действительно пригождались.

— Где же у нас выпускают такую ткань?

— Вот именно, что нигде, — пожал плечами Горохов. — В таких смесовых пропорциях с шерстью не производят в СССР ткани. У нас если шерсть, то, в основном, чистая, если синтетика, то тоже без примесей. Получается, что одежда у этого Борца не совсем обычная. По крайней мере, произведена не в Союзе. И эти волокна, которые нашли у Белкина, я уверен, тоже будут иметь аналогичный состав. Придется, конечно, и их в Москву направить.

После Вера оголила правое плечо трупа. Изрядно потускневшая на фоне фиолетово-лиловой кожи, там красовалась злополучная и всем уже знакомая татуировка в виде волчьей головы. Тело немного уже распухло, отчего и волк казался огромным. Побольше, чем у прошлых жертв.

Катков щелканул на фотоаппарат рисунок, а Горохов что-то зло пробормотал себе под нос. Не нравилось ему, что преступнику удалось поиздеваться над нами. Неуловимость Борца, как, впрочем, и всех прошлых маньяков, Никита Егорович принимал как личную обиду и вызов. За столько лет в системе так и не привык рутинно относиться к убийствам. Не проняла его пресловутая профдеформация. Хотя слова сейчас такого еще нет, ведь считается, что все советские правоохранительные органы по умолчанию чуткие и отзывчивые. И ведь, в большинстве случаев, так оно и было.

— Смотрите, — Вера продолжала возиться с одеждой трупа и извлекла из кармана его спортивного костюма игральную карту. — Это же король пик.

— Кто бы сомневался, — еще больше нахмурился Горохов.

— Борец продолжает с нами играть, — вставила Света. — Следующим будет туз пик.

— Не удивлюсь, что он уже лежит где-нибудь мертвый. Тьфу-тьфу! — добавил Горохов и огляделся в поисках деревяшки, но, не найдя ничего подходящего, постучал по бетонке.

Мы только вздохнули — если б это помогало. Будь суеверия рабочим инструментом, мы бы и его поставили на службу делу.

— А после туза? — Вера озадаченно взглянула на нашего шефа. — Думаете, весь этот ужас прекратится?

— Надеюсь, — хмыкнул тот в ответ. — Но не уверен. Уж слишком этот гад наглый, и убивать ему явно нравится, это сразу видно. Может, после туза затеет другую «карточную» игру. Или вовсе не карточную. Но его ребусы меня уже начинают раздражать. Он явно продумывает все наперед, а не убивает спонтанно, как большинство одержимых манией убийства. Интеллектуал, мать его за ногу! — Горохов только на секунду смутился, ругнувшись в присутствии сразу двух дам, но никто и бровью не повёл. — Такого переиграть сложнее. Но интереснее будет его прищучить.

— Вы точно сможете его найти? — спросила Вера.

— Пока от нас еще никто не уходил, — проговорил Горохов, но в этот раз как-то не очень уверенно, будто сомневался в своих силах.

Признаться, я тоже немного сомневался в скором исходе этого дела. Такого «игрока» нам еще не попадалось. Самое хреновое, что он знает о всех наших действиях. Может, и сейчас сидит где-нибудь в кустах и наблюдает, как мы осмотр места происшествия делаем и что о нём говорим.

Я огляделся. За каждым кустом в лесу мне мерещилась темная фигура Борца. Он ухмылялся и таращился на нас злобными кровожадными глазками.

В понедельник утром Федя пришел на работу невыспавшийся. Но довольный, как кот, который только что изловил и сожрал жирного воробья. На планёрке он сидел и таращился то на портрет Дзержинского, который висел на стене над столом Горохова, то в распахнутое окно. Не слушал Никиту Егоровича и о чем-то мечтательно вздыхал. После нарезки боевых задач мы разошлись по своим рабочим делам, а Федя так и остался сидеть на стуле.

Я дернул его за рукав. Тот опомнился, встал и вышел из кабинета следом за мной.

— Мы куда, Андрюха? — растерянно проговорил он.

— Как куда? Работать.

— Извини, но я все прослушал. Какие на сегодня задания Никита Егорович мне поручил?

— Тебе досталось самое простое, проверить всех в городе, кто любит играть в «Тысячу», посмотреть их жилища на предмет наличия одежды зеленого цвета заграничного производства, ну и задержать подозреваемого.

— Все шутишь… А мне, между прочим, реально сегодня не до работы. Устал, как собака и спать хочу.

— Где же тебя ночью носило, друг мой неугомонный? В гостинице ты не ночевал. Не видел я в твоем номере света.

— Ага, не ночевал, — на лице Погодина расплылась блаженная улыбка. — Я у Веры был… У нее ночевал. Похоже, что у нас все серьезно. Ночью нам совсем не до сна было. Вот так

— Ого! Поздравляю, ты, наконец, завел себе девушку.

— Так говоришь, будто про собачку, — фыркнул Федя. — А я, между прочим, жениться на ней не передумал. Особенно после сегодняшней ночи. Эх… Какая девушка!

Я потрепал его по плечу.

— Это всегда успеется. Скоро вообще жениться будет принято только тогда, когда вместе поживешь пару-тройку лет, а то и больше. Для притирки, так сказать.

— А ты откуда знаешь?

— Так за границей так дела уже обстоят, мне знакомый рассказывал. Сам знаешь, все, что новое появляется за границей, скоро перекочует и к нам. Сначала с осуждением, а потом в массы уйдет. Так?

— Ну да, — закивал Федя. — Да и Горбачев вроде мужик дельный. Все-таки сейчас можно уже говорить о том, о чем раньше подумать даже запрещено было.

— Слишком уж он дельный, — многозначительно хмыкнул я, но всё-таки не стал критиковать молодого генерального секретаря ЦК КПСС, который сейчас в СССР набирал бешеную популярность на фоне престарелых и вялых предшественников.

— Погоди, — я пригляделся к Феде, — это что у тебя? Синяк?

На его скуле виднелась «штукатурка» из умело наложенных слоев тонального крема. Я слегка опешил.

— Что у вас там с Верой за игры такие ночные?

— Да, ты что, это не она! — замахал руками Погодин. — Это ее бывший приходил. Но я его с лестницы все-таки спустил и веник ему в вдогонку кинул. А он, гад, успел меня зацепить вскользь по морде. Сильно видно, да? Утром вообще незаметно было, после того, как Вера мне его закрасила.

Он снова зажмурился, совсем как кот — видимо, вспоминая Верины пальчики на своём геройском лице.

— Да не видно, — успокоил я его, — если не приглядываться. А что за ухажер и зачем веником в него кидать? В хозяйстве пригодится.

— Это я так букет цветов назвал, который он приволок. Приперся подшофе с букетом из роз. Где только он в Михайловске их достал, зараза? У спекулянтов они бешеных денег стоят. Хотя он же из ОБХСС, мог договориться.