Действительно, все это походило на какую-то теорию заговора.

— Это, конечно, громко сказано, хотя и не исключено... Просто проверим, — стоял я на своем.

— Ну, это уже что-то из киношного получается, — скептически нахмурился шеф. — Да и смотри, морда-то один в один. Только здесь на карточке он молодой, а сейчас ему сорок пять, получается. Ну так, знаешь, я вот тоже на студентика больше не похож.

Посмеиваясь, он развел руками. В этот момент в кабинет вошел Катков.

— Принес? — с порога встретил я его вопросом.

— Ух! Непросто было этого батюшку сфотать, он как будто чувствовал и лицо от камеры воротил. Но я все-таки сумел. Вот, — Алексей выложил на стол мутные, без резкости снимки, на которых запечатлен был бородач крупным планом.

— У тебя руки кривые, или камера подкачала? — капнул яда Горохов.

— Так я же издалека ракурс брал, — обижено проговорил криминалист. — В упор щелкнуть он себя не дал. Потом увеличил, и вот так получилось.

— Сойдет, — кивнул я. — Смотри, Алексей, вот фотка настоящего отца Арсения, старая, правда. Сравни, один и тот же человек изображен на снимках?

— Попробую, — нахмурился криминалист. — Но это сложно будет. Габитоскопия — наука точная. Мне замеры надо будет сделать. Сопоставить расстояние между зрачками, скулами, подбородком и другими элементами внешности.

— Так тут он молодой, а тут зрелый мужик, — развел руками Горохов. — Конечно, получится, что это не он.

— Нет, — замотал головой Алексей. — Это же не на глазок. Внешность с возрастом меняется, а соотношение параметров — нет.

— Да? Вот и хорошо, — потирал ладони шеф. — Работай, Алеша.

Катков, который только-только выдохнул, что унес ноги из храма и снимки добыл, снова глядел хмуро. По всему видно — не понимали мы его экспертской души.

— Я же говорю, что попробую. Результат не обещаю. Мои фотки, сами говорите, нечеткие, не слишком пригодны для проведения такого исследования.

— Ты это, Алеша, брось, — отрезал Горохов. — Меряй свои тангенсы-котангенсы. Сколько тебе времени понадобится?

— Часа полтора-два.

— Сколько?

— Ну, не на глаз же я буду делать, после замеров надо еще расчеты произвести.

Но Алексей, видно, больше прибеднялся или цену себе набивал. Через час результат был готов.

Он оторвал взгляд от своего стола и проговорил:

— Я не уверен, но кажется, что на представленных снимках изображены разные люди.

— Что значит «кажется»? — выдохнул шеф. — А конкретнее? Он или не он?

— Точнее не могу сказать, — Алексей беспомощно поджал губы. — Если я правильно выбрал центры зрачков и других элементов, то — не он. А вот если я ошибся...

— Так ты еще раз перепроверь, и наверняка скажи.

— Проверял уже, то же самое выходит, — развел руками криминалист. — Я же говорю, снимок, который я сделал, совсем не соответствует эталонам сигналетической съемки. Этого батюшку сюда бы доставить и запечатлеть как полагается. Тогда точно скажу. Но, вроде, не он это на старом снимке.

— Вот умеешь, ты, Алеша, находить выход из трудных ситуаций, — недовольно пробурчал шеф. — Но еще лучше ты умеешь находить туда вход.

— Я сделал все, что мог, Никита Егорович. Теперь вам решать, как действовать дальше.

— А что тут решать, — Горохов решительно встал из-за стола, так что я напрягся. — Батюшку задержать мы не можем. Ославимся на всю область. Тут надо тонко действовать.

— Так давайте обыск в храме проведем, — предложил я. — формально основания для санкции у нас есть — там прятался подозреваемый, он же потерпевший Сапожников. Вроде как схрон его будем искать. Шороху наведем. А батюшке скажем, что в ходе следственного мероприятия ствол нашли.

— Какой ствол?

— Да без разницы. Хоть наган довоенный. Вызовем его в качестве свидетеля, скажем, что нужно его лик запечатлеть на пленку и пальцы откатать.

— Но со свидетелями так не поступают, — скептически заметил Горохов.

Поддержка пришла, откуда я не очень-то ждал.

— Формально, мы можем его дактилоскопировать, — вмешался Алексей. — Скажем, чтобы сличить пальцы на нагане, чтобы отмести его причастность. Он согласится, потому что будет уверен, что пальчиков его там нет, ведь ствол вымышленный. Ну и заодно его сфотографируем. Скажем, что по новому приказу теперь к каждой дактилокарте фотокарточка портретная прилагается.

— А что?.. — Горохов одобрительно закивал, поглядывая то на меня, то на эксперта. — Хорошо придумали, парни... И потом, может, мы и вправду что-нибудь там найдем интересное. В любом случае, такое мероприятие даже без подставного ствола нужно провести. Сейчас я вынесу постановление о производстве обыска, Звягинцев санкцию, думаю, без проблем теперь подпишет, и вперед...

На обыск решили выехать с утра на следующий день. У местных запросили в помощь еще десяток сотрудников — участковых и оперативников вперемешку. Посчитали, что только своими силами обшарить такой лабиринт будет весьма проблематично.

Санкцию прокурор Звягинцев подписал и даже лично выехал с нами на данное следственное мероприятие. Так что прибыли с утра к храму целым кортежем.

Отец Арсений встретил нас недобрым взглядом. Горохов объяснил ему необходимость проведения обыска, что, мол, преступник богу душу отдал. Показания с него теперь только апостол Петр может взять, а мы вынуждены искать улики по месту последнего пребывания Сапожникова.

Священник похмурился, погладил бороду и отошел в сторонку помолиться. Мы принялись за дело. Горохов разделил нас на поисковые группы и за каждым оставил определенный сектор.

— Ну, что соколики, — инструктировал он нас. — Загляните в каждую щелку, в каждый уголок. Если что-то найдете, руками ничего не лапать, чтобы отпечатки не загадить. Зовите сразу меня и криминалиста. Будем под протокол изымать. За работу, товарищи.

Я шагал в паре с Погодиным и с тем самым летехой из местных, с которым брали Сапожникова. Тогда имени его я не спросил, а сейчас он сам назвался, радостно потряс нам руки, как старым друзьям, с которыми пережил многое. А пережил он свое второе рождение. Если бы не Федя тогда, то неизвестно, чем бы все закончилось.

Звали летёху — Валера Шубин. В уголовном розыске трудился недавно, но видно, что очень хотел преуспеть на ниве борьбы с преступностью и постоянно рвался в бой.

— Смотри, Андрюха, — Погодин указал на то самое пятно на стене, которое по очертаниям раньше напоминало приведение, а сейчас больше походило на гигантский рваный носок. — Рисунок изменился...

— Ну и что? — пожал плечами я. — Сырость проступает, или, наоборот, немного пятно подсохло.

— Так откуда здесь сырости-то взяться? — вмешался Валера. — Крыша не дырявая. Стены присутствуют.

Я подошел к стене и потрогал каменную кладку. Снизу потянуло холодком. Я присел на корточки и провел пальцами по стене вниз. Чем ниже опускалась моя рука, тем явственней чувствовался холодок.

— Ну-ка, помогите мне, — скомандовал я, разгребая фрагменты осыпавшейся штукатурки. — Внизу явно что-то есть.

— Что там? — парни поспешили на подмогу.

Три пары рук, не гнушаясь грязи, разгребли небольшой завал под пятном.

Звяк — что-то брякнуло металлом. Это было кольцо, прибитое к деревянному люку.

— Ядрён-батон! — воскликнул я. — Да тут погреб, что ли?!

Я потянул за кольцо, люк со скрежетом приподнялся, открывая черноту лаза. Ни хрена не видно, будто в преисподнюю заглянул.

— Федя, посвети, — я отбросил крышку в сторону и очутился перед зияющим чернотой входом. — Ну нихрена себе! Не погреб это вовсе, а целое подземелье. Зови наших. Хотя погоди... Я сам. Караульте лаз. Я скоро.

Я поспешил наружу. Если там внизу таится то, о чем я думаю, то батюшка совсем не прост оказался. Нужно взять его без шума и пыли по-тихому, а потом уже делать осмотр находки как положено.