– Это почти что убийство, – ухмыльнулся я. – Не мне тебе рассказывать, что тут хрен редьки не особо слаще. Только тут не овощи, а моя жизнь.

– Другого выхода нет.

Лицо у нее строгое, будто застывшее. Так зажаты все эмоции, что и не разгадаешь, если не знаешь – или хотя бы догадываешься.

– А если в отказ пойти? – выпалил я.

– Тогда убийство припишут…

– Черт! – я обхватил голову руками и поморщился. Тяжко вздохнул.

– Я хочу как лучше для тебя, Андрей. Следствие закончится, адвоката тебе помогу найти грамотного.

– А сейчас мне нельзя адвоката?

– Ты что? – вскинула на меня брови Галина. – На предварительном следствии только недееспособным и малолеткам предоставляем. И тем, у кого статья расстрельная. И то, лишь после предъявления обвинения. Сам же знаешь…

– Да знаю я. Шучу… В буржуйских странах сразу адвокат подключается. Чем мы хуже? Скоро и у нас так будет.

– Не будет, – замотала головой Галя. – Не такая страна у нас. Совсем не такая.

Сработало… Синяк, мой подавленный вид, предательство шефа… Галя реально во все это поверила и сидит, прикатывает меня под тяжкую статью. Вот сучка! Теперь я уверен на все сто в своих предположениях.

– Зачем Горин убил Дубова?

– Что?

– Ты слышала…

– Андрей, ты что несешь? Ты не в себе. Если хочешь, мы можем перенести допрос.

– Очень даже в себе, – теперь я улыбался во всю ширь своей самодовольной рожи. – Ребус сложился, Галина. Я все знаю…

– Андрей, я не понимаю. Действительно лучше перенести.

– Ты говоришь, Москва надавила на тебя, а вот у меня другая информация. Ты выбила санкцию у прокурора на мой арест, мотивируя тем, что я, находясь под подпиской, якобы уклоняюсь от явки на допорос. Это именно ты инициировала мое задержание.

– Бред! – возмущенно фыркнула она.

– Ты говорила, что не знала о том, что Дубов собирает компромат на Гошу, когда я к тебе в первый раз пришёл. Только потом об этом узнала, якобы, поспрашивав у коллег.

– Так и было, Андрей. Мне твой тон совсем не нравится, неужели ты думаешь, что я против тебя? Я понимаю, тебе тяжело, но…

– Не против. Ты за себя. И за Горина. Если бы ты знала, как он стонал, когда я его резал. Умолял оставить его в живых. Говорил, что любит тебя, а ты любишь его…

На глазах Гали навернулись слезы, она шмыгнула носом, но быстро смахнула капельки рукавом. Будто их и не было, но я успел заметить ее реакцию. Мое вранье по поводу кончины Горина тоже сработало.

– Горин был просто моим коллегой, - невозмутимо проговорила следователь. – Бегал за мной, но я повода не давала.

– Повода нет, а себя – да, – зло продолжал я. – Так вот… На счет компромата на Гошу. Я нашел эту папку. Она в надежном месте. Только там есть одна странность. Часть листочков отпечатаны на твоей “Ятрани”. Криминалист Катков тексты сличил. Телефон, что ты мне набила на листочке, я использовал как образец для сравнения.

Галина быстро вспомнила, как я предупредил её, чтоб не писала от руки, и попросил набить свои телефоны для экстренной связи на служебной машинке. Можно было заметить, как тень возмущения, что я вот так хитрил с ней, пробежала по её лицу.

– Ну и что? – спокойно ответила она. – Это был раньше кабинет Дубова. “Ятрань” у него стояла.

– Лукавишь, Галина Владимировна. Я вашему завхозу бутылку беленькой поставил. Он мне все выложил. Сказал, что “Ятрань” уже три года как на тебе числится. С новья, так сказать. А у Дубова не было печатной машинки вовсе. Он предпочитал от руки документы заполнять.

– Но ведь это не имеет значения. Какая разница…

– Кстати, кто забрал кирпич с запиской, что мне в окно в общаге Горин швырнул? Ты? Больше некому. Сама пошла по темной дорожке и парня за собой потянула. Или это он тебя с пути сбил? С него спроса нет. Прирезал я твоего полюбовничка. Туда ему и дорога… Зуб за зуб. А уж как он кричал! Как кричал…

– Тварь! – не выдержала Галина. – Я тебя в тюрьме сгною! Ты такой же, как Дубов! И закончишь так же!

– Зачем вы его убили?

– Я расскажу, – прошипела Федорова, лицо ее перекосило, глаза сузились, губы дрожали. В глазах стояли слезы.

Она страдала по любимому и больше не могла притворяться:

– Тебе все равно никто не поверит. Ты будешь сидеть в тюрьме и мучиться от того, что знаешь правду, но ничего не можешь сделать. Так что слушай. Да, это Горин убил Дубова. Слишком много на себя брал Глеб Львович… И за мной увивался. Невзлюбил Горина. Соперника видел в нем. Грозился, что вынесет вопрос о наших отношениях на суд руководства. И что попрут нас из прокуратуры прямо вдвоем…

– Тю… Как-то мелко, Галина Владимировна. Убийство из-за банальной ревности? Я конечно, молод, но не глуп. Тут дело в другом еще. Дай я тебе помогу вспомнить. Ты помогала Дубову копать под Гошу. Почему-то сильно была заинтересована в крахе каталы. Потом Дубов поменял свое мнение насчет Гоши. Пока я не знаю, почему – и не стал его сливать. Придержал компромат. Спрятал его и никуда не отправил.

– Дубов обманул меня… – глаза следователя сверкнули, теперь Галина не казалась привлекательной, а напоминала фурию. – Гоша должен был исчезнуть, и точка. А Дубов вдруг пошел на попятную…

– И ты решила занять его кресло и продолжить войну против Гоши. Что же такого тебе сделал Индия?

Галина сжала гладкие худые руки в кулаки.

– Тебе не понять. Ты черствый мент.

– А ты попробуй, расскажи. Может, пойму.

– Черт с тобой. Три года назад погиб мой отец. Уважаемый человек. Он проигрался в катране. Сумма не слишком большая, но для пенсионера неподъемная. Ему было слишком стыдно просить у меня денег. Он… Повесился на люстре в собственной квартире.

История грустная, и в голосе Гали чувствовалась глухая горечь. Но не та яростная буря, что бушевала только что. Я смотрел на неё и пытался понять – какой она будет, когда откровения останутся позади?

– И ты решила отомстить Гоше руками Дубова? – я задумчиво почесал подбородок. – А заодно и прибрать к рукам его заведение.

– И откуда ты все знаешь? Вот уж ищейка.

– Все просто, Галя… Вы убрали Дубова, потому что он что-то прознал про вас. Нет, – я даже пальцем покачал. – Не про то, что вы шашни крутите, а что-то серьезное. Уверен, если копнуть твои дела, которые ты прекратила и до суда не довела, найдется масса интересного. Скорее всего, вы с Гориным мутили что-то серьезное и незаконное. Например, дела прекращали за денежку. Дубов об этом узнал и поплатился жизнью.

– Правильный слишком был Глеб Львович, – монотонно пробормотала Галя. – Я предлагала ему шанс на хорошую жизнь, а он засадить меня грозился. Представляешь? Меня, свою воспитанницу… Я же за отца его считала… Наставником от Бога он был.

– Хреновый все-таки из него наставник получился, раз его подопечная по преступной дорожке пошла.

– Да что ты в жизни понимаешь? Ты ничего не видел. Там, – Галя кивнула куда-то в сторону. – Настоящая жизнь… Люди свободно говорят, вещи – не штамповка, музыку никто не запрещает, дефицита нет, КГБ за тобой не бдит.

– Конечно, откуда мне знать. Я свою страну не собираюсь предавать, – продолжал я раззадоривать Галину. – А ты, погляжу, на Запад собралась? Кто бы мог подумать?

– Ты просто там не был, Петров, иначе говорил бы сейчас по-другому.

– Ты права, не был… Но при чем тут Дубов?

– Сам понимаешь, что такое переезд, требует денег. А Дубов просто мешал нам зарабатывать.

– Так и Горин с тобой собирался эмигрировать? Ха… И как вы хотели это обстряпать? В странах соцлагеря вас бы депортировали по просьбе наших властей. Единственный выход – смотаться в развивающееся государство. Отсталое какое-нибудь. В Индию, например, и в посольстве капстраны на их территории просить политического убежища.

– Все-то ты знаешь, Петров, – зло прошипела Галина. – Слишком много знаешь

– Ага… – кивнул я. – Поэтому Горин и пошел меня устранять.

– Я знала, что рано или поздно ты докопаешься до истины.