— Попробуем сначала что-то простое, — сказал я сам себе. — Глянем, каков будет резонанс.

Сел, положил ладони на стол, закрыл глаза и начал представлять себе код. Нужно было видеть его не в виде строчек и функций, а словно ткань, переплетённую с моей собственной энергией. «Связать свою ауру с чужим кодом», — всплыла в памяти фраза профессора.

Секунды текли очень медленно. Я почувствовал лёгкую вибрацию в кончиках пальцев, как будто проходил слабый ток. Открыл один глаз — призма всё ещё лежала, чуть мерцая, и от неё к моим рукам тянулись тонкие ниточки голубоватого света.

«Ну здравствуй, магический код», — мысленно сказал я и попытался «войти» в саму структуру, представить, что я её часть.

Сначала ничего не получилось. Я сидел так минуты три, пробуя создавать ментальный якорь, представлял, что код зовёт меня, смотрел на призму не глазами, а внутренним зрением. В общем, крутил все эти установки и старался сохранить спокойствие.

В какой-то момент — хлоп! — я отчётливо почувствовал, что провалился внутрь. Знаете, это ощущение, словно тебя завернули в мягкое одеяло из пикселей, и в то же время ты чувствуешь, что лежишь на полу холодного склада. Две противоположности накладываются друг на друга.

— Отлично, — выдохнул я и попробовал слегка изменить некий параметр. Что там? Скорость отрисовки анимации. Представил, что закручиваю виртуальный ползунок.

В этот же миг призма сверкнула, но, увы, свет не был мягко-зелёным — он был ближе к багровому. Я тут же ощутил боль в висках, словно схватил мощную мигрень.

— Ой, — выдохнул я. Пульсация в черепе нарастала так быстро, будто меня стукнули кувалдой.

Я инстинктивно прервал контакт и отдёрнул руки. Мир качнулся, и меня смыло волной тошноты.

— Вот это веселье, — проворчал я, пытаясь отдышаться.

Призма лежала без движения, но казалось, что в воздухе вокруг неё дрожит незримый раскалённый поток.

Я решил не сдаваться так быстро: сделал паузу, выпил глоток воды, стёр со лба пот и попытался снова. На этот раз подошёл более аккуратно, осознаннее. Стараясь при этом держаться в здравии: «Чуть что — отхожу».

Снова ощутил точку входа, снова окружил код своей аурой, попытался увидеть одну маленькую деталь, которая генерирует цветовую гамму. Я хотел, чтобы у аватарок фон стал золотистым, а не бежевым. Казалось бы, мелочь.

На мгновение мне удалось потрогать этот кусок алгоритма, даже подкорректировать параметр. Но тут же призма вспыхнула красным, а у меня зазвенело в ушах. Голову пронзила дикая боль — я громко выругался и упал на колени рядом со столом.

— Чёрт! — простонал я, хватаясь за виски.

Словно кто-то молотом долбил по мозгам. И ещё у меня потекла кровь из носа. Ну, просто идеально, чего уж.

Я, пошатываясь, поднялся, кое-как вытер кровь бумажной салфеткой и почувствовал, что тело ватное. Единственное, чего я не хотел сейчас, — это повторять процедуру.

— Хороша штуковина, — пробормотал я, садясь прямо на пол у стены. — Вроде взлом кода, а по ощущениям как будто сам себя взрываешь.

Сидел так пару минут, дыша глубоко и пытаясь привести мысли в порядок. На душе становилось мерзко и тревожно: вдруг этот метод вообще не для меня? Может, я переоцениваю свои силы?

Наконец я собрался, поднялся и, пошатываясь, как после трёх бессонных суток, кое-как добрёл до дивана. В результате рухнул на него, не успев даже раздеться. Головная боль не проходила, а наоборот стала такой, будто я провёл сутки в дискотечном клубе без перерыва.

— Хватит на сегодня, — выдохнул я. — Иначе заработаю инфаркт.

Уже не помню, как я провалился в сон. Где-то в глубине сознания мелькало, что неплохо бы закрыть программу на ноутбуке или хотя бы убрать призму со стола, но я был слишком разбит.

И тут во сне я увидел странную вещь. Как будто я вновь находился в пространстве кода — но теперь оно было не монохромным, а пульсирующим, с яркими точками, как нейронная сеть. И сквозь эти точки доносились звуки… словно голоса… И кто-то звал меня по имени, хотя я не понимал, на каком языке.

Я сделал неуверенный шаг — и вдруг ощутил, что сам становлюсь потоком. Вокруг меня вспыхивала геометрия из нитей света, как будто огромный глобус, переплетённый энергией. Казалось, я мог раздвигать эти нити, перекраивать их структуру…

На следующий день я проснулся с тяжёлой головой, но уже без зверской мигрени. Перед тем как выехать в офис, всё-таки решился взглянуть на призму: лежала себе тихо, еле мерцала.

Вот и ладненько, пусть отдыхает. Я вложил её в кожаный мешочек, чтобы не мозолила глаза.

Спустя полчаса моя машина неспешно подъехала к штаб-квартире МагНет.

Я вошёл в вестибюль и поймал знакомый уже аромат кофе и лёгкого хаоса: у нас всегда суета с утра. Девушка на ресепшене улыбнулась:

— Доброе утро, ваше благородие! Вы как раз вовремя — уже все в переговорке сидят.

— Я, как истинное начальство, должен немного задерживаться, — пошутил я, поправив ворот рубашки. Но, по правде говоря, не хотел заставлять всех ждать.

Переговорная, которую мы любовно прозвали «кристальный дворец», действительно была уже готова к плановому еженедельному совещанию. Я оглядел стол и увидел знакомые лица.

Вся моя банда в сборе. Я прошествовал к главе стола, хлопнул в ладоши и улыбнулся:

— Так, господа и дамы, всем привет! Извините за минутное опоздание, задержался на важнейшем мероприятии — это называется «поспать».

Несколько голосов рассмеялись, и общее напряжение в зале чуть спало. Хотя я чувствовал, что у всех накопилось много вопросов и тревог: АрхМагнетикс, блокада, потенциальные дырявые места в коде — всё это витало в воздухе.

— Давайте устроим блиц. Макс, начинай: что у нас по алгоритмам и инфраструктуре?

Макс, который теперь возглавлял отдел разработки, поднял взгляд от голограммы, сделал глоток из термокружки:

— Стабильность сети держится. Мы внедрили автооптимизацию баз, сократили ошибки в логах примерно на двадцать процентов. Пока что система живёт и развивается. Но… — он запнулся, — есть намёки на внешнее сканирование. Кто-то постоянно прощупывает нас магическими запросами.

— АрхМагнетикс? — уточнил я, хотя ответ был очевиден.

— Скорее всего да. Стараются изучить, где у нас слабые места.

Я кивнул, затем посмотрел на Гошу, который уже раскладывал свои данные на поверхности стола. Он же теперь отвечал за отдел магтех-эксплуатации с коллективом в пять человек:

— Да, Тим, всё так. Но мы запустили резервные каналы, и пока смогли обойтись вообще без Арх-платформы. Правда, это временный костыль. Если они ещё поднимут тарифы или отрежут нам ключевые сервисы, придётся искать более хитрые пути.

— Понял. Хорошая работа, — похвалил я, понимая, что они не спали, наверное, половину ночи, перекраивая конфигурации.

Даша, чувствуя свою очередь отвечать за собственный пиар-отдел, взмахнула фиолетовыми волосами:

— У меня тоже есть новости, и не все плохие. Мы перевалили за двадцать миллионов пользователей после подключение простых людей. Реально бум. Причём это не просто скачки ради хайпа, а устойчивый рост: у нас народ называет это «магнетизация». Даже запустили такой хэштег.

— Ха, серьёзно? — я невольно улыбнулся.

— И это ещё не всё. Появились три крупных фан-сервера, рисуют фан-арты про Тима Резникова, Барона-Бунтаря. Ты, по сути, стал мемом, — Даша показала на экран, где отобразился довольно смешной рисунок: я в короне, держащий в руках огромный смартфон с молниями вокруг.

— Да уж, — покачал я головой. — Зато теперь если соберусь на пенсию, меня будут преследовать эти шедевры.

— Ну, пенсия тебе не грозит, — вставил Гоша со смешком.

— Да это точно, — усмехнулся я, потом обратился к Алле: — Что у нас по продукту?

Она взяла слово:

— Мои ребята пересмотрели фич-лист. У нас было штук двенадцать функций, которыми реально пользовались меньше одного процента людей. Мы их откровенно вырезали, чтобы не загромождать приложение. Результат: скорость обновлений возросла, юзеры говорят стало проще и более дружелюбно. Так что ноль негатива, даже наоборот — рейтинги подросли.