Толстушка не с водила глаз с Лилии. Она поставила поднос на стол, чуть замешкалась и не сразу ушла, а тихо прошептала, обращаясь к ней:

— Это… Вы?

— Что? — не поняла Лилия.

Повариха наклонилась к уху Лилии и шепотом попыталась спросить:

— Это вы убили…

— Эй! — прервал ее грубый голос автоматчика. — Мария, давай быстрее, тебя на кухне ждут. С пленными нельзя болтать!

— Иду! — ответила пышка, натянув на холеное розовощекое лицо матрешки дежурную улыбку. — Уж и спросить нельзя! Хотела поинтересоваться — нравится ли им моя стряпня.

— Не видишь как уплетают? Конечно, нравится, — сказал автоматчик и захлопнул за Марией дверь.

— Вкусный хлеб, — кивнула Лилия заталкивая в рот сразу половину бутера.

— Эта повариха, — сказал я. — Она явно что-то про тебя знает. Кого-ты там убила?

— Я много, кого убила, — пожала плечами Лилия. — Не знаю, что она там хотела предъявить…

— Смотри, чтобы не отравила тебя, когда меня не будет. Проверяй еду — ешь сначала маленький кусочек, подожди немного, а потом все остальное.

— Думаешь, когда ты уйдешь, меня так же будут кормить? Может, Барон просто пред тобой показуху устроил. Ты же идешь за вакциной для него. А только выйдешь за порог, все может измениться.

— Надеюсь, что ты ошибаешься… Барон — бизнесмен, хоть и криминальный. Ему выгодно, чтобы с тобой ничего не случилось. По крайний мере, пока я не покажу его людям лабораторию.

— Посмотрим, — кивнула Лилия.

Дверь вновь распахнулась, в пороге стоял Кастет. Его бритая черепушка сверкала в свете коридорных ламп.

— Кречет, — сказал он. — На выход.

Я подошел к Лилии и обнял ее:

— Я обязательно вернусь за тобой.

— Я знаю, — улыбнулась она и поцеловала меня в губы.

Я закрыл глаза и с наслаждением ответил на поцелуй. По телу пробежали мурашки. Я вдруг почувствовал насколько она стала мне дорога. Жаль, что осмыслить это не было времени.

— Хорош лобызаться! — пробурчал Кастет. — Ничего с твоей женой не будет. Если ты, конечно, не кинешь Барона. Многие пытались так с ним поступить. Но после этого они долго не жили. А сейчас такие вообще не живут.

— Если будешь беречь мою задницу от мертвецов и мародеров, то я приведу вас к лаборатории, — ответил я, нехотя оторвавшись от Лилии. — Смотри сам не подведи Барона. Пока мы не дошли до лабы — самое ценное, что у тебя есть, это я.

Я вышел из камеры, бросив на Лилию прощальный взгляд. В ее глазах стояла тревога. Но было видно, что боится она отнюдь не за себя.

Мы поднялись из бункера наверх и вышли на поверхность через здание мэрии. На площади уже толпились кислотники. Оборванцы с изможденными лицами и впалыми боками. Они притащили с собой рюкзаки, набитые добычей. Каждый подходил к лотку выставленному прямо на крыльце здания, и обменивал добычу на шприц с коричневато-белой жидкостью. Их руки тряслись, а глаза горели. Им было плевать, что они не ели уже несколько дней. Кислотники без колебания выкладывали на лоток, охраняемый расчетом автоматчиков, консервы, упаковки с крупами и прочий сухпай. Ценность добычи оценивалась старичком в белом замызганном халате. После чего, в зависимости от значимости предложенного, старик выдавал кислотнику один или два, реже три шприца. Четыре полагалось за оружие и патроны. Но при мне такого обмена никто не произвел.

Один из нариков высыпал на лоток содержимое своего вещмешка. Три банки консервов и пачка сигарет. Руки его тряслись, а лицо было бледнее мертвеца.

Старик «лоточник» внимательно повертел в руках консервы и категорично замотал головой:

— Они просрочены и идут за полцены.

— Они просрочены всего на неделю! — дрожащим голосом пробормотал наркоман. — Это ни на что не влияет.

— Правила есть правила, — нахмурился старикан. — Я не могу выдать тебе дозу. Проходи завтра с добавкой, не задерживай очередь.

— Нет! — взвизгнул нарик. — Я прошу! Дайте мне шприц! Мне плохо… До завтра я могу не дожить…

— Уберите его, — старик брезгливо кивнул на кислотника, обращаясь к стоявшим за его спиной головорезам.

Но наркоман схватил с лотка шприц, сдернул зубами с иглы пластиковый колпачок и рванул прочь.

Тра-та-та! — прогремела автоматная очередь и пересекла по диагонали спину беглеца аккуратными дырочками. Кислотник упал и из последних сил воткнул шприц себе прямо в грудь. На его умирающем лице застыла блаженная улыбка.

Черный «крокодил», урча мотором несся по бескрайней глади шоссе. Стрелка спидометра ушла далеко за сотню.

— Не гони так, — шипел Гектор на Калиба. — Расшибемся. Уже уехали далеко от сварожичей, можно и сбавить.

— Не бзди, дед, — прохрипел тот. — Сейчас в авариях никто не погибает. Время не то…

— Гектор, прав, — вмешалась Энн. — Калиб, пожалуйста сбавь скорость, на дороге могут попасться ожившие или брошенные машины. Мы можем врезаться.

— Ладно, — здоровяк с сожалением приопустил газ. — Эта малышка не рассчитана на размеренную езду.

— А мертвецов таранить она рассчитана? — ехидно спросил Гектор. — А ну как радиатор расшибем? Или еще чего сломаем?

— Надо будет перед капотом лист металла приварить, — Калиб задумчиво поскреб щетину на лице. — Или отбойник какой-нибудь. Но не умею я мастерить. Вот у Юргена руки золотые.

Гектор еле сдержался, чтобы не съязвить: мол, ты и Юрген — один человек, и какого хрена ты не можешь то, что может другая твоя личность? Но вовремя осекся и замолчал. Неизвестно, как повлияет на поведение Калиба эта претензия. Лучше пусть считает себя отдельным человеком. Так всем спокойнее, по крайней мере пока.

— Не хочу никого расстраивать, — сказал Рудый. — Но у нас две новости, с какой начать?

— Давай с плохой, — махнул Гектор.

— У нас бензин заканчивается, — Рудый ткнул на панель приборов. — Эта тачка жрет за двоих.

— А хорошая какая новость? — спросил старик.

— А кто сказал что она хорошая? Я говорил что новости две.

— Не томи уже? — проворчал Гектор. — Говори, что случилось.

— Похоже у нас гости… — Рудый ткнул вперед стилетом, на горизонте на сужающейся полоске шоссе маячили пятна. Они двигались навстречу…

— Не было печали, да черти набежали! — запричитал Гектор, вглядываясь в горизонт. — Это что там? Машины?

— Похоже на то! — кивнул Рудый.

— Разворачивай шушлайку, — старик похлопал по плечу Калиба. — Скорее!

— Бензина почти нет, не уйдем! — ответил тот. — Может мимо проскочим?

— Это явно не сварожичи, — сказал Рудый. — Те только на телегах ездят. Может, это мирные люди? Община какая-нибудь?

— Давай сворачивай на обочину! — приказал Гектор. — Ну их к бесу, не верю я больше людям.

— Раздери меня мертвец! — ругнулся Калиб. — Да куда тут сворачивать⁈ Чистое поле кругом, хер куда спрячешься. Они нас уже точно заметили. Если это бандюки — все-равно уже пешком от них не уйдем. У них вон какие джипы — по полям проскочат со свистом. Пока мы на своих двоих ковылять будем — перестреляют, как куропаток на току. Лучше попробуем проехать мимо, может не тронут…

— Гони тогда, — махнул Гектор. — На сколько еще бензина хватит?

— Да хрен его знает, машина дергаться уже начала, — вздохнул Калиб. — Может с километр еще… Ружья уберите, не светите стволами.

Три разношерстных внедорожника с усиленными передними бамперами чуть замедлились и уже приближались, не торопясь. Скорость держали примерно километров сорок в час.

Теперь уже было хорошо видно, что машины прокачаны для боевых условий. Лобовые и боковые стекла зарешечены, на морды наварены стальные трубы, на крышах рамные багажники с привязанными к ним баулами и мешками. На передних крыльях железные пластины с шипами длиной с палец. Настоящие танки. Такие сквозь стаю мертвецов пройдут, как через кисель.

— Затормозили гады, — сокрушенно покачал головой Гектор. — Заинтересовались нами…

Передний джип вдруг вырвался вперед и, проехав мимо, резко остановился, перекрыв седану пути отступления. Остальные два джипа остановились впереди, встав боком и напрочь перекрыв дорогу. Из «танков» высыпали люди, одетые в камуфляж и со стволами в руках.