— Точно? — переспросил я.

— А бес его знает, — махнул рукой старовер. — Ну кажется, что да…

Я ушел в правое русло. Оно оказалось более узким, но не менее полноводным. Береговые валуны стиснули русло по бокам, вода пытаясь прорваться в узкий проход, увеличила скорость. Течение понесло лодку. Я уже не греб, а просто держал ее ровно, и отгребал от берега, когда волны норовили прибить судно к суше.

Набежавшая тучка закрыла собой полуденное солнце. Подул холодный ветер, и Зиновьев проснулся… Он пугливо огляделся и пробормотал:

— Куда это нас занесло? А здесь точно безопасно плыть?

— Безопасно плавать только в ванне, — улыбнулся я. — И то, если фена рядом нет. Держитесь, док. Течение усиливается.

— Кречет, давайте причалим к берегу, — взмолился Зиновьев. — Я не умею плавать. Прошу…

— Поздно, профессор, — я кивнул на побережье (вместо пологих спусков по бокам русла выросли каменистые кручи). — Причалить сейчас не получится. Будем прорываться, как на «Титанике».

— Но «Титаник» утонул…

— Но здесь же нет айсбергов, так что пройдем!

Лодку закрутило. Киля ей конечно, ох как не хватает. Плоскондонка плохо держала курс. Я налег на весла, пытаясь выправить судно, но впереди показалась отмель с огромной корягой посередине. Нас несло прямо на нее. Если врежемся, то течение опрокинет и потопит лодку, и тогда только вплавь. Зиновьева точно потеряем, а может и сами утонем. Кругом торчат камни, о которые легко разбиться.

Я, что есть силы молотил веслами по воде, но «беременная корова» на бурунах почти не слушалась. Гребаный ёрш! Ну давай же!

Профессор заерзал и спрятал очки в карман пиджака.

— Пересядьте на корму! — крикнул я Акиму и Зиновьеву. — Попробую нос задрать, может, устойчивей будет.

Те послушны прыгнули назад. Плоскодонка приподняла тупой нос над водой. Корма чуть заглубилась, и лодку теперь не вертело, как флюгер. Я поднажал. Коряга неумолимо приближалась. Вот до нее пять метров, четыре, три. Рывок… И в последний момент лодка ушла от столкновения и обогнула корягу. Почерневшая лесина злобно проскрипела напоследок.

— Фу-ух! — я вытер рукавом лоб. — Пронесло…

— Впереди будут еще подобные места? — придирчиво спросил Зиновьев.

— А что? — усмехнулся я. — Вы хотите сойти?

— Я попрошу вас заранее совершать маневры, чтобы больше не допускать подобных эксцессов.

— Окей, док. Вот сидите тогда и наблюдайте за обстановкой. Высматривайте коряги и отмели. Я вас поздравляю, вы теперь штатный штурман…

— Но я плохо вижу! — возразил Зиновьев.

— Значит, — невозмутимо проговорил я. — Мы все погибнем… Жаль, конечно…

— Опять шутите? Не стыдно вам издеваться над старым больным человеком?

— Это в каком месте вы больной? — удивился я. — Скачете по лесам и болотам, как козлик по капусте. Всем бы так в вашем возрасте болеть…

Профессор не знал, то ли ему возмущаться, то ли начинать гордиться собой. Его раздумья прервал неясный и непонятный гул. Мы завертели головами по сторонам в поисках источника. Звук усилился.

Он казался до боли знаком, и мы даже сразу бы его узнали, если бы это произошло год назад. А теперь такие звуки давно исчезли. Не может быть таких звуков. Цивилизация погибла… Но гул настойчиво превращался в шум летящего вертолета.

Мы задрали головы и чуть не вывалились из лодки. Ешкин компот! В далекой синеве мимо нас летела вертушка. Ее черный силуэт четко вычерчивался на фоне белизны облаков.

— Вы тоже это видите? — вполголоса пробормотал я, будто боялся вспугнуть вертолет.

— Это же… — профессор щурил подслеповатые глазки пялясь в небо. — Это же… Не может быть! Это вертолет! Эй! Мы здесь! Э-эй!!!

Зиновьев вскочил в лодке и замахал руками. Он чуть не вывалился за борт. Я вовремя схватил его за подол вытянутого пиджака.

— Тише, док, — усадил я профессор на лавку, а сам схватился за обрез. — Они не слышат. Бляха! Далеко!

Я поднял ствол в воздух. Бах! — прогремел выстрел, но вертушка все дальше и дальше уходила от нас.

— Дьявол! — воскликнул Аким. — Они что? Глухие⁈

Он схватил ружье и тоже пальнул в небо.

— Бесполезно, — я отрешенно уселся на борт лодки. — Расстояние слишком большое, и шум вертолетных винтов очень громкий. Пилоты, или кто там внутри, наверняка в наушниках.

— Кто это может быть? — Зиновьев ерзал на скамье и кусал губы. — Они могли нас всех спасти.

— От кого спасти? — спросил я.

— Ну как же? — профессор снял очки и принялся тереть линзы платком. — Это же представители государственных структур. Неужели государство еще живо? Или может это иностранцы? Мы же не знаем достоверно, что там творится за пределами нашей области, за пределами России. На другом материке…

— Скорее всего тоже самое, — скептически покачал я головой, — а может, еще хуже…

— Но откуда тогда вертолет? — не унимался профессор. — Это явно не бандиты и мародеры. Они не могут управлять такими штуками, а содержать их при нынешнем дефиците топлива очень накладно. Это явно либо армия, либо государственная структура. Что, впрочем, в наше время — одно и тоже. Они могли бы увезти нас в безопасное место. Всех…

— Сомневаюсь, что безопасное место существует, — замотал я головой. — Если бы где-то в мире дела обстояли иначе, чем у нас — нам об этом этом стало бы известно. Но никто к нам не пришел, никто не помог, никто не вышел на связь. Я уверен, что мир мертв и лежит в руинах.

— А как вы объясните вертолет? — Зиновьев тыкал в небо пальцем, хотя вертушки там давно уже не было.

— Возможно, — стал размышлять я, — его нашли на военной базе или в частном ангаре. Топлива в нем еще было достаточно, и тот, кто его нашел, умел им управлять…

— Звучит неправдоподобно, — нахмурился Аким. — Даже для того простого человека, как я.

— Ну, не такой уж ты и простой, — ответил я Акиму. — Простак не смог бы создать целую общину. Хотя, соглашусь, что звучит не очень достоверно. Но другого объяснения у меня нет. А вы что думаете?

— Я же говорю, это армия! — воодушевленно всплеснул руками Зиновьев, словно хотел взлететь вслед за вертушкой. — Она постепенно отвоевывает территории от мертвецов и уничтожает заразу. Скоро здесь будут сотни, нет, тысячи солдат. Они помогут нам…

— Не хочу вас расстраивать, товарищ ученый, — поморщился я. — Но армия вслепую не воюет. Что есть у любой, даже самой захудалой и бедной армии? Правильно… Средства связи. Но никто и никогда вот уже на протяжении почти года, не выходил с общинами на связь извне… Армия и государство погибли.

— Наверное, в общинах нет раций, — не сдавался профессор.

— Теперь нет, — согласился я. — Потому что на хрен никому не нужны. Для раций необходимы запчасти и электричество. Первые несколько месяцев, после того как мир превратился в ад, рации работали. Люди сутками сидели возле аппаратов и ловили волну. А ответом им было лишь шипение и треск. Где тогда была армия? Там же, где и сейчас. В аду. Многие до сих пор бродят неприкаянные и пожирают людей.

— Ну не знаю… — Зиновьев удрученно поскреб лысеющую макушку. — хочется надеяться, что не все так плохо. А вы, Кречет, отнимаете последнюю надежду. Зачем?

— Я не хочу, товарищ Зиновьев, чтобы вы жили в розовых очках. В них очень плохо видны реалии. В таких очках можно запросто не заметить, как тебя сожрут. Заживо.

Профессор передернул плечами, видимо, представив себе, как его грызет мертвец. Он еще немного поразмышлял, а затем неожиданно добавил:

— А вертолет точно военный был?

— Хрен его знает, — пожал я плечами. — Далеко было. Не разглядел. Может МЧС-овский какой-нибудь. Может вообще частный. Боюсь, что этого мы никогда не узнаем.

— Смотрите! — воскликнул Аким, тыча пальцем в небо. — Еще один вертолет!

— Япона-матрёна! — я схватил обрез и стал спешно его перезаряжать.

— А я что говорил? — профессор ликующе тыкал пальцем в небо, где в далекой синеве тарахтела точка с винтом. — Как вы объясните второй вертолет? А⁈