Чего нельзя отнять у хозяина этого дома, так того, что слушать он умел великолепно — не перебивая, не задавая уточняющих вопросов и не выказывая никаких эмоций. Великий талант, данный далеко не всякому.

— Старею, — вздохнул он, когда я закончил излагать факты. — Сам виноват, затянул с нашей встречей, и вот результат. Хотя, конечно, тут сыграл свою роль и тот факт, что я здесь, а основные события разворачиваются в Москве.

— Так в чем же дело? — встал я, подошел к поручню балкончика и глянул на солнце, которое неторопливо опускалось прямо в море. — Давайте вместе вернемся в первопрестольную. Дело, похоже, не такое простое, каким вы хотели мне его представить, вам куда удобнее будет держать руку на пульсе, находись вы там. Да и мне комфортнее, когда заказчик рядом, ряд вопросов сразу отпадает. И самое главное — ведь мне, выходит, не только добыть вам искомую слезу нужно, но после еще и доставить сюда, в Черногорию. Дорога длинная, даже с учетом бизнес-джета, до которого, опять-таки, еще добраться надо.

— Нет у меня пока такой возможности, — досадливо поморщился старик. — Кое-какие формальности надо прежде уладить. Знаешь, как иногда бывает? Вроде проблема внешне — сущий пустяк, а пока ее не решишь, ни одно другое дело не сладится. Вот я с такой и столкнулся не так давно. Нет, это только вопрос времени, не больше, но сейчас — увы, увы…

— Понимаю. — Я повернулся к морю спиной и глянул на собеседника. — Бывает. Итак, кто еще гонится за призом? Одного конкурента я, пожалуй, назову. Вернее, конкурентку. Судя по тому, что меня пытались прикончить гули, слеза для чего-то понадобилась Джуме. Кстати, ума не приложу — зачем.

Королева гулей Джума являлась, как бы это парадоксально не звучало, одним из самых разумных обитателей ночной Москвы. Она почти никогда не покидала подземелий, вырытых под семью холмами, на которых стояла столица чуть ли не во времена феодальной раздробленности Руси, и, что очень важно, почти всегда предпочитала решать вопросы словом, а не клыком и когтем. Я дважды был в ее подземных владениях, один раз совсем давно, с Мирославом, когда, собственно, он меня с королевой гулей и познакомил, второй же визит я ей нанес года два назад, уже в одиночку. Я тогда разыскивал очень старый оберег, который некая пройдошистая особа сперла у одного из коллекционеров, и имелась у меня версия, из которой следовало, что она хотела отсидеться с добычей в коллекторах, да попалась там на зубок гулям. Без наставника в узких переходах логова Джумы я ощущал себя, мягко говоря, дискомфортно, но ничего, все обошлось. Хотя, конечно, ее наряд, созданный из кожи давным-давно освежеванной красавицы, что в первый, что во второй раз вышиб из меня холодный пот. Интересно, кем была та бедняжка, облик которой теперь на себе носит эта нелюдь? Чем она так перед ней провинилась?

А что до оберега — я его все же нашел, чем, кстати, неплохо укрепил свою репутацию в коллекционерских кругах. Гули, правда, тут оказались ни при чем, его, как выяснилось, заказал воровке один ушлый колдун, он же ее после и убил, чтобы та языком не трепала лишнего, сразу после того, как расплатился с этой дурочкой честь по чести. И Покон не нарушен, и следы вроде как заметены. Вроде как — это значит, что один свидетель все же нашелся, он-то меня на след тогда и навел.

— Все так, — подтвердил Шлюндт. — Но странного ничего тут нет. Думаю, тебе известно, кому поклоняются гули? Ты же знаешь, кто их создатель?

— Вроде как бог Морок, — чуть помедлив, ответил я. — Сын Чернобога.

— Не совсем так, — снисходительно улыбнулся мой собеседник. — Вернее, отчасти. Дело в том, что Морок первым из богов славянского пантеона стал использовать посулы и обещания в качестве мотивационного ресурса при работе с населением. Мол — служи мне при жизни верно, и тогда после смерти ты получишь немалую награду.

— А до него такого никто не делал, — усмехнулся я. — Да ладно!

— Представь себе — нет, — чуть иронично сообщил мне хозяин дома. — Кто-то из богов считал, что сам факт служения им уже является великой наградой, причем таких было большинство. Кто-то, вроде тех же Леля или Лады, вовсе являлся примером бескорыстия и доброты, а остальные вообще на людей с их причудами и бесконечными «хочу то и это» плевать хотели. Морок же сделал ставку на возмездную преданность и, следует признать, не прогадал, после чего те, кто встал под его знамена, много всякого разного натворили.

— Есть у меня подозрение, что в основном недоброго.

— Это да, — покивал старичок. — Собственно, именно потому имя собственное «Морок» и превратилось в существительное, означающее как непроглядный мрак, так и помрачение рассудка. Потому что трудно было поверить в то, что люди доброй волей, сами по себе, такие лиходейства могли творить.

— Но на деле могли же?

— И творили. Вот только с наградой неувязка вышла. Нет, Морок сделал то, что обещал, души его верных слуг не попали в Навь, где им было самое место, и остались в Яви, но именно этот факт стал причиной больших неприятностей как для самого предприимчивого бога, так и его клевретов. Дело в том, что все случившееся очень не понравилось Ладе. Она же всегда горой стояла за людей, а слуги Морока, которые и при жизни убивали не задумываясь, после смерти вообще пошли вразнос, принявшись лить кровь мирного населения нещадно. Короче — Лада нажаловалась Сварогу, плюс тут к ее претензиям еще Вий со своими присоединился. Последнему очень не понравилось, что какой-то наглец наложил лапы на те души, которые по факту уже являлись его собственностью и непременно должны были оказаться в его владениях, получив там последнюю прописку. Нет, тогда в Навь то и дело шастали те, кто там оставаться не собирался — некоторые слуги Мораны, оборотни, арыси, кое-кто еще. Но тут-то другое?

— Совершенно, — подтвердил я, проникнувшись тем, насколько хорошо мой заказчик знает суть предмета, о котором ведет речь.

Если у меня в голове уже начали шевелиться мысли о том, что неплохо бы, если все пройдет нормально, ее раз несколько вот так же с этим товарищем посидеть, поговорить о том и о сем. Мой наставник, конечно, рассказывал о многом и о многих, в том числе и о стародавних временах, которые сейчас стали темой нашего разговора. Нет, делился он со мной своими знаниями щедро, но всего он ведать не мог, несмотря даже на то, что корни его рода уходили во тьму веков, а одним из предков являлся волхв Горазд, тот, который сначала принял роды у жены князя Брячислава Изяславовича, а после ставший наставником юного княжича, вошедшего в русскую историю под именем Всеслава Полоцкого, которого и друзья, и враги куда чаще звали Всеславом Чародеем.

Я ведь у него спрашивал, как появились на свет гули, но кроме того, что они порождения Морока, он мне ничего не сказал. И не потому, что не хотел, а потому что не знал.

— Ну и еще кое-кто высказал свое недовольство происходящим, — продолжал тем временем вещать Шлюндт. — Велесу не нравилось, что есть кто-то, чья свита сильнее, чем у него; Морана заимела на Морока зуб за негласное покровительство Кащею, который ей недавно коварно изменил; Сирин, Алконост и Гамаюн были искренне возмущены тем, что действия хитроумного бога всю пряжу им спутали, и так далее. Короче, кончилось всем тем, что Морок был наказан, его отправили на тридцать лет и три года в Явь жить жизнью смертного.

— Божественной сути лишили? — уточнил я.

— Ну, что-то вроде того. Там все сложнее обстояло, но смысл этот. А вот его присным пришлось куда хуже, у них забрали память, разум и силу, оставив только вечный голод, который раздирает их изнутри, и страх.

— Страх перед чем?

— Перед солнцем, перед теми, кто сильнее их… Да перед всем. Потому и ползают они по подземным туннелям в поисках мертвечины, не суясь наверх без сильно особой нужды. Ну и перед своей королевой, конечно. Джума ведь последняя из тех, первых, все остальные давно сгинули. А она вот жива, если, конечно, ее существование можно назвать жизнью. Когда старые боги ушли, к ней и еще нескольким ей подобным вернулись крохи бывшей памяти и силы, достаточные для того, чтобы осознать себя и свое место в мире. Кстати, Джуму не всегда звали так, некогда она носила другое имя, которое со страхом и ненавистью шепотом произносили поляне и кривичи, древляне и чудь. Она была великой воительницей, Максим, ярой, отважной и безжалостной. Злодеи, знаешь ли, тоже бывают великими. Потому она, быстренько перебив всех конкурентов, и заняла трон под Москвой, на котором восседает по сей день. Мне продолжать или ты уже понял, зачем ей нужна слеза Рода?