- Виновата! Виновата, отче! Он был маленький и румяный, как ребеночек! Рассказывал так интересно, смешил меня, стихи романтические читал, да такие складные, мелодичные, каких от наших дуболомов ни в жизнь не найдется. А потом на сеновал повел, про звезды рассказывал, говорил, что я на самую большую и прекрасную похожа. Простите!

Слезы девушки начали медленно пропитывать мне рясу. Растаяв, я сочувственно похлопал её по спине.

- Я всё любимому рассказала, он простил, только велел больше никому не говорить, чтобы матушка его не узнала.

Я кивнул. Если бабья сплетня по селу пойдет, свекровь невестку со свету сживет.

- Вот и испугалась я на исповеди признаться! Всю ночь не спала, думала! А потом узнала, что Вы и у других девушек слезы брали, что, мол, много вам их понадобилось. Народ всё потешался. Я понадеялась, что пронесет.

- То-то и оно, все понадеялись.

Любавушка прижалась ко мне ещё сильнее.

- Так и остальные тоже? - удивилась она. - И Доротея?

- Ты не о других, ты о себе думай. Солгала в церкви, вот что мне теперь с тобой делать?

Любавушка подняла на меня заплаканные, но большие, ясные и сказочно красивые глаза. Слезы, кажется, ничуть не подпортили её румяные щечки. Прикосновение мягких ручек девушки наводили на размышления, что я с самого приезда в Чертовы Кулички так и не увидел ещё женской ласки. По должности не положено!

- Не знаю-ю-ю! - сказала Любавушка. - Как мне вину загладить?! Скажите, отче. Всё сделаю.

Даже не знаю, как оно так получилось. Само вышло. Бес попутал, не иначе. И, главное, забыл же - дурак, дверь в церковь запереть. Когда внутрь зашли две престарелые бабки, решив помолиться образам святых, Любавушка, задрав ноги, лежала на алтаре, а я надрывался сверху. Повезло ещё, что по случаю избавления от упыря народ в селе упился вусмерть, на ногах еле-еле стояли староста, жена кузница (кто же её споит) да ещё несколько крепких прихожан.

По счастью, в первые мгновенья все настолько опешили, что напрочь забыли про черный ход. В него я, едва-едва успев натянуть штаны, и сиганул.

Фух! Вот уж не думал, что так бегать умею! Через дворы, заборы и колючие кусты, догнать меня смогла бы разве что эльфийская стрела. Но остроухие в деревне не обитали. А крестьяне и на трезвую голову в стену сарая не попадут!

С выбором пути я, слава Светлому Владыке, не ошибся, выбрав правильную дорогу. Абысдохла не успела увезти рыцаря слишком далеко.

- Постой, сын мой! - закричал я.

Джонатан обернулся и расплылся в улыбке.

- Отец Феофан! - радостно воскликнул он, - неужели Вы передумали и решили присоединиться к моему странствию?

Объяснение комом застряло у меня в горле. Кое-как добежав до всадника, я облокотился на круп лошади и, собрав всю накопившуюся во рту жидкость, сплюнул. Абысдохла бросила на меня хитроватый взгляд, говоривший: "Во-во! Я ещё и груз таскаю!". Я беззлобно шлепнул лошадь по морде.

- Воды! - потребовал я от Джонатана.

Рыцарь отвязал от ремня небольшую флягу и протянул мне. Всё содержимое я вылакал буквально за пару глотков. Джонатан неодобрительно на меня посмотрел, но промолчал. Впрочем, я сам всё понял, когда вода забулькала в животе. Я почувствовал себя большой бочкой с маленькими ножками.

Больше всего на свете мне бы сейчас хотелось улечься на траву и не вставать, но из деревни доносились какие-то подозрительные звуки. Опасаясь погони, я схватился лошадь под уздцы и ускорил шаг.

- Пойдем-ка побыстрее, сын мой! - сказал я.

- А есть причина? - удивился Джонатан. - Весь мир перед нами, куда торопиться?

Я прикусил язык, проглотив первое объяснение. Если сейчас ляпнуть рыцарю, что зло во всем мире не спит, и кто знает, скольким добрым людям оно сможет навредить за каждый лишний день, Джонатан, с него станется, забудет про сон и отдых. А мне и так теперь с дураком путешествовать.

- Понимаешь, сын мой, - наставительно произнес я, - бывают в жизни ситуации, когда нам приходиться выбирать между добром и добром.

- Правда? - удивился Джонатан.

- Да. Как сегодня. Лишь ты уехал, в сердце моем проснулась печаль. С одной стороны, нужно заботиться о местной непутевой пастве, с другой - на душе стало неспокойно. Я чувствовал, что нужен тебе.

- Трудный выбор?

- Совершенно верно. Пойдя в церковь и исповедав провинившуюся грешницу, я припал к алтарю, долго молился, и...

Я задумался.

- Ты помнишь ангела, что явился ко мне в склепе?

Джонатан кивнул.

- Конечно! Я не мог забыть! Посланник Светлого Владыки спас меня, вытащив душу из Мира Мертвых!

- Именно! Ангел снова явился ко мне и сказал, что тебе потребуется помощь. Долго я колебался, но не смог ослушаться воли Светлого Владыки. К сожалению, паства настолько привязалась ко мне, что не приняла волю Божью! Грешники! Я обязательно помолюсь за их души сегодня. Не ведали, что творили, когда пытались воспрепятствовать указанию Светлого Владыки. Мне пришлось спешно бежать, бросив дом, имущество и, увы, даже не захватив припасы и снаряжение.

- Значит, Светлый Владыка верит в нас? - спросил Джонатан.

- Не сомневайся. Я всё услышал от ангела и, заметь, даже не ушами, кои могут обманывать, а душой! Много славных подвигов предстоит совершить тебе! Мне же надлежит присмотреть за тобой первое время. Такова воля Светлого Владыки! Я не смею ослушаться.

Рыцарь просиял.

- Вы истинно - святой, отец Феофан! - сказал рыцарь.

Я польщено отмахнулся.

- Не льсти, сын мой. Все мы служим Творцу, не щадя себя!

Некоторое время мы следовали в одухотворенном молчании, задумавшись о выпавшей на нашу долю великой миссии. Ковен Магов разослал своих учеников и адептов по всему осколку, набираться черных знаний, опыта, а, главное, денег. Мы получили наглядные доказательства того, что еретики не гнушаются никакими средствами. Ковен Магов явно что-то замышляет и готовится к войне. В столице неспокойно. Старый король совсем выжил из ума в желании получить бессмертие. Славное Белоголовское княжество захватили и опустошили злобные гиганты и циклопы, и никто не мог им противостоять. Да мало ли ещё в мире зла и ереси? Работа для настоящего Героя всегда найдется.

Даже в самые бестолковые рыцарские головы иногда приходили меркантильные мысли. Джонатан не стал исключением. Немало не смутившись оттого, что задает "святому" столь низменные вопросы, он поинтересовался:

- А деньги, отец Феофан, вы тоже оставили в деревне?

Вот ещё! Я довольно улыбнулся и похлопал висевший у левого бока кошель с деньгами. Жизнь научила всё самое ценное носить с собой. В Верхнереченском монастыре только попробуй что-нибудь съестное положить в прикроватную тумбочку! Братья-послушники всё сметут, а потом втихомолку помолятся за твоё здоровье и, разумеется, ни в жисть не признаются! Если я за годы обучения в монастыре чего и усвоил, так это то, что залезать не станут только в труселя. Там и надо хранить самое дорогое. Вернее, оно там уже хранится, ну, да ничего, потеснится малость. По большому счету, остальные ценности на него и работают.

С белым камнем святого Амвросия я, как и с деньгами, не расставался, поместив артефакт в мешочек на груди. Предстояло решить, что с ним делать и куда спрятать? Допустить, чтобы камень попал к еретикам, нельзя, но и отдавать Первосвященнику тоже не хотелось. Я не забыл слова Амвросия, душа святого томилась в камне ради важной миссии, и решение проблем церкви в её планы не входило. Я, может, и не само совершенство, но в отличие от еретиков знаю, что есть пределы, через которые никому нельзя переступать. Украдкой дотронувшись до мешочка, я почувствовал приятное тепло. Камень снова излучал сильную белую энергию. Интересно, откуда святой Амвросий её берет? Точно не из кристаллов. Неужели душа святого настолько могущественна? Кем он был при жизни, и что совершил?

Дорога убегала за высокие густые деревья, увлекая нас за собой. У бока пристроилась моя самая верная подруга - булава. Не помешал бы ещё запас провизии и спальный мешок. Ох! А как завтра поутру у меня будет ныть всё тело - вообще страшно подумать, но сделанного не воротишь. Жаль бросать нажитое место, на хлеб с молоком, вернее, на сало с клюквенной настойкой всегда хватало, да и со святыми иконами теперь неизвестно что будет. Жалко, конечно. Зато будет, кому присмотреть за Джонатаном. Пропадет ведь! Кстати, об этом!