Ратибор резво подлетел к ближайшему осадному сооружению и, взяв в руку большой круглый щит, своевременно протянутый одним из витязей Огвальда, могучим ударом ноги выбил дверцу, ведущую в туру, после чего с диким рёвом ворвался внутрь. Ему навстречу практически в упор ударили стрелы; одна сбила шлем с головы, вторая чиркнула по скуле, оставив там кровавую бороздку, третья же достала‑таки Ратибора, вонзившись ему в плечо. Ещё несколько стрел попали в щит, так вовремя взятый им в руку. Рыжеволосый великан, тут же бросив его в ряды врагов, встречавших на первом этаже башни и не давая им опомниться, с секирой наперевес врубился в неприятеля. Узкий пятачок в основании туры стал быстро напоминать скотобойню; половцы ничего не могли противопоставить в замкнутом пространстве первого яруса скашивающему их ряды могучему русичу, который как раз очень вольготно чувствовал себя в этой скоротечной схватке. Первый этаж стремительно заполнился трупами врагов; но впереди было ещё два яруса. Недолго думая, Ратибор опять подхватил щит, совсем недавно спасший ему жизнь, и, прикрывшись им, ломанулся на второй этаж адского сооружения. За ним потянулись воины Огвальда, держащиеся позади и старающиеся не угодить под шальной удар разъярённого исполина. Очень скоро точно так же были очищены от степняков и второй с третьим ярусы. Выскочив на верхнюю площадку башни, Ратибор с борградскими ратниками шустро зачистили и её.
По похожей схеме были взяты и две оставшиеся осадные туры; штурм одной из них возглавлял Яромир, другой – Мирослав. Рыжебородый витязь же, привычно сломав у основания торчащую из плеча стрелу и больше не обращая никакого внимания на своё ранение, внимательно всматривался сверху в воинство кочевников. Наконец он нашёл взглядом того, кого искал. Стремглав спустившись с башни вниз, на поле боя, он снова начал прорубаться к своей цели. И вот Ратибор оказался прямо перед тремя десятками личной охраны Улукбая, решительно сомкнувшими ряды и собравшимися умереть за своего повелителя. Молодой богатырь был не против такого развития событий; с ходу влетев в монолитные построения элитной гвардии половецкой орды, он быстро разметал хвалёную охрану «солнцеликого», устроив самую настоящую мясорубку на глазах у шокированного хана. А поражаться было чему. Казалось, сам бог войны и грома Перун вселился в этого могучего исполина, в одиночку планомерно уничтожающего элиту половецкого войска. Выдернув свой двуручный топор из тела последнего телохранителя Улукбая, Ратибор успел заметить краем глаза, как сам хан, выбрав (по крайней мере, так ему казалось самому) наиболее удачный момент для нападения, кинулся сбоку на рыжебородого русича, замахиваясь на него своим позолоченным ятаганом. Молодой гигант лишь презрительно хмыкнул на это, ударом ладони наотмашь отбросив от себя «избранного богами повелителя неба». Выронив свой инкрустированный драгоценными каменьями клинок, Улукбай пролетел несколько метров и смачно шлёпнулся на спину; из его разбитого носа обильно потекла кровь.
– Он мой! – яростно прорычал Ратибор так, что подоспевшие ему на подмогу ратники Борграда аж отшатнулись от страшного в своём праведном гневе рыжеволосого великана и предпочли не вставать у него на пути.
– Как же долго я мечтал о встрече с тобой, тварь! – Ратибор, весь в крови, грозно навис над Улукбаем, и свирепый вид его вселял невероятный ужас в сердце великого хана. – Помнишь моего отца? Деревня Камнево, два десятка лет тому назад. Запамятовал, да⁈ Крыса ты плешивая!.. Кузнецом он был там, и жили мои батя с матерью в той деревушке вполне себе счастливо до тех пор, покуда ты туда не явился со своей сворой шакальей! Всех бы вас тогда он раскидал, как котят слепых, если бы твои падальщики его стрелами не утыкали!.. А‑а‑а, по зыркулям вижу, что вспомнил, дерьмо старого ишака! Ну так вот, эта секира, – Ратибор ловко крутанул в руке свою старушку, – единственное, что у меня осталось от родителей! Давно хотел привет тебе от них передать! Будь здоров, не хворай!.. – с этими словами рыжебородый богатырь не спеша занёс свой топор над головой и со страшной силой опустил его вниз.
Всю давно копившуюся ярость, всю свою мощь вложил Ратибор в этот удар. Дико завизжавший в невообразимом ужасе Улукбай поднял инстинктивно одну руку вверх в тщетной попытке избежать заслуженного возмездия. Истеричный крик великого хана мгновенно сменился страшным хрипом, когда лезвие секиры отсекло ему часть кисти вместе с несколькими пальцами, вонзилось в грудь и вышло у него со спины, глубоко зарывшись напоследок в землю. «Солнцеликий наместник богов», обливаясь кровью, несколько раз судорожно дёрнулся и, наконец, испустив последний вздох, бездвижно замер на сырой землице. Застывшие в безумном страхе глаза его так и остались открытыми.
– Надеюсь, мне боги благодарность за проявленное милосердие не забудут выписать!.. За то, что подарил этой собаке быструю смерть! – глухо пробурчал Ратибор, хмуро глядя на поверженного врага. – Поначалу я ведь хотел его медленно, по кускам разобрать… Эх, почему говорят, что месть не приносит облегчения?.. Кому как, конечно, а мне точно полегчало!
Рыжебородый гигант оглянулся. Битва явно осталась за русичами, совместными усилиями разбившими лютого врага наголову. Победа была тяжёлой, но безоговорочной. Лишь местами ещё оказывалось вялое сопротивление небольшими кучками половцев, но оно быстро и жестоко подавлялось. Практически вся орда кочевников полегла здесь, на этой равнине под Борградом, и лишь малой части удалось ускользнуть от расправы, позорно бежав с поля боя.
Ратибор же, как бывало у него лишь после особо тяжёлых сражений, поставил свою секиру вертикально вниз, воткнув лезвием в землю и, небрежно облокотившись на массивный набалдашник её рукояти, с каким‑то непонятным ему самому детским любопытством рассматривал вдруг показавшиеся из‑за закрывавших небо туч яркие лучики солнца. «Как символично, однако, – лениво подумал он, – свет таки опять одолел тьму!..»
– Ещё помочь нам не желаешь? – крикнул Ратибору Борислав, быстро проходя мимо с палицей наперевес и спеша к одной из групп кочевников из двух десятков человек, которые торопливо отступали с поля боя, беспорядочно отстреливаясь из луков от преследующих их ратников Борграда. – Ты бы их в одиночку мог раскидать, если бы захотел! Айда с нами в погоню за этими шакалами!
– Негоже медведю за мышами гоняться! – к несокрушимому витязю неспешно шёл улыбающийся до ушей князь Святослав с несколькими воинами Мирграда за спиной. – Рад видеть тебя, мой рыжий друг!
– Взаимно, Свят! – проворчал добродушно Ратибор, и два приятеля крепко обнялись.
– Да тише ты, тише, медвежонок! – захрипел Святослав в могучих объятиях молодого гиганта. – Полегче, полегче, раздавишь ведь!.. Опять тебя угораздило стрелу словить! – озабоченно покачал князь головой, когда Ратибор наконец его отпустил. – Причём если не ошибаюсь, в то же самое плечо, верно?
– Угу, – небрежно кивнул тот. – Да и хрен бы с ней… Главное, что не в башку прилетела! Живы будем – не помрём!
– Это точно! Слушай, ну как ты их так косишь, Рат⁈ – Святослав изумлённо разглядывал поверженных степняков, валявшихся вокруг рыжеволосого богатыря. – У тебя в лапах топор или коса, я никак не пойму⁈ Тут же десятка три их, не меньше!.. Причём я ведь уверен, что это далеко не все, кого ты сегодня к праотцам отправил! А там лежит разодетый богато, как император какой… – Святослав бегло осмотрел тело хана Улукбая со страшной раной в грудине, после чего перевёл вопросительный взгляд на своего могучего приятеля. – Он самый?.. Тот, кто я думаю?.. Достал‑таки поганца⁈
– Он самый! Достал… – Ратибор удовлетворённо вздохнул. – Жалею лишь о том, что не могу дважды прикончить эту жабу бесхребетную!
– Благодарю за помощь, владыка Святослав! – рядом, оказывается, всё это время стоял Борислав, неуверенно переминавшийся с ноги на ногу и всё никак не решавшийся прервать разговор двух друзей. Увидев, кто перед ним, он и думать забыл про недобитых половцев.
