Ратибор уже подъехал к массивным двустворчатым воротам, сделанным из толстых дубовых досок, обитых железом и находившихся в мощной воротной башне, когда сверху через бойницу ему прокричали:

– Стой! Кто идёт?

– Свои…

– Свои все дома сидят! – неприветливо крикнули ему в ответ, не узнав по пересохшему без воды голосу своего командира.

– Боеслав, ты, что ль⁈ Живо отворяй ворота, пока я тебе задницу твою косматую не надрал, собака такая!.. – разразился гневными проклятиями вспыльчивый Ратибор. Сегодня был нелёгкий день, и молодой богатырь порядком подустал, ведь за всё это время ему даже простой водицы испить не удалось. Настойчиво всученный одним из печенегов при выезде из их стойбища бурдюк он тут же вылил, опасаясь (и не без оснований), что вода в нём может быть отравлена.

– Ратибор⁈ Тысяцкий⁈ Не может быть! – наконец его узнали.

Кто‑то кубарем скатился сверху по лестнице и принялся лихорадочно отворять массивный засов ворот Первой заставы. Наконец створки широко распахнулись, и наружу выглянула лохматая физиономия радостного Боеслава.

– Не прошло и года… Решил меня с голоду и жажды уморить? – Ратибор сверху вниз, со своего коня, хмуро посмотрел на нерадивого воина, отчего тот сразу стушевался, и, не проронив больше ни слова, устало въехал в крепость, во внутренний дворик.

Боеслав быстро закрыл за ним ворота. К притомившемуся воеводе тут же слетелась ещё пара радостных дозорных, желающих воочию убедиться, что перед ними не призрак, но рыжебородый витязь так рявкнул на них, что караульные опрометью бросились назад, на свои посты.

– Воды, дуралеи, дайте мне воды, чтоб вас всех разорвало на навозные ошмётки!.. – Ратибор неторопливо спешился.

Боеслав с досадой хлопнул себя по лбу и тут же протянул командиру свой практически полный бурдюк с прохладной водицей. Ратибор с нескрываемым наслаждением приложился к нему, быстро осушив сосуд с живительной влагой до дна.

– Какие‑либо происшествия за время моего отсутствия были?

– Никак нет! – задорно отрапортовал светящийся от радости Боеслав.

– А где все‑то? – Ратибор кинул пустой бурдючок Боеславу, потянулся за услужливо протянутым им ещё одним мехом, отхлебнул из него уже не спеша и недоумённо оглянулся. Во внутреннем дворике не было ни души, кроме дозорных. – Дрыхнут, что ль, уже?

– В казармах! Готовятся к завтрашнему дню! – рассмеялся заливисто Боеслав, ловя свой бурдюк назад и одновременно забирая у рыжего исполина поводья его коня.

– Да? И чем же так примечателен день завтрашний, что к нему надо готовиться? – поинтересовался сухо Ратибор, не забыв отвязать от седла лошади мешок с золотом, что уволок у печенегов.

– Как чем, тысячник⁈ Тебя спасать едем! Вызволять, так сказать, из плена лютого, если жив ещё! Ну а если нет, то карательная облава…

– Понятно. За главного Любомир? – Ратибор, осушив и второй бурдюк, развернулся и пошёл прямо к казармам, держа в одной руке торбу с золотишком, а в другой – свою секиру.

– Так точно, Любомир!

– Хорошо…

– Тысяцкий, – окликнул его неуверенно Боеслав, – рад видеть тебя в добром здравии!

– Взаимно!..

– Э‑э‑э, там ещё новость есть…

– Ну?

– Двое гостей к нам сегодня приехали, из самого Мирграда!..

– Разберёмся…

Ратибор отворил дверь в казармы и вошёл внутрь. Несмотря на то что через пару часов должен был быть уже отбой, никто и не думал готовиться ко сну. Воины гарнизона хмуро и молчаливо полулежали или сидели на своих кроватях, чистили оружие, поправляли в который раз снаряжение. Видно, что готовились к серьёзной передряге. Когда Ратибор, скрипнув входной дверью, вошёл вовнутрь, на него поначалу даже никто не взглянул, продолжая заниматься своими делами.

– Собрались куда, обормоты? – голос Ратибора гулко прогремел на всё огромное казарменное помещение крепости. – А я думал, вы тут вовсю празднуете мою кончину!..

В казармах мигом наступила полная тишина. Шокированные до глубины души воины потрясённо уставились на голого по пояс командира, всего в своей и чужой крови да дорожной пыли. Чего греха таить, многие из них и правда считали его уже мертвецом.

– М‑дя уж, ну и приём! – Ратибор недовольно покачал головой и тут же попал в крепкие объятия Любомира.

– Ну, ты это, полегче, старче, – хмыкнул рыжебородый витязь, отстраняя от себя расчувствовавшегося не в меру сотника.

– Я знал, тысяцкий, что это не конец, я знал! – Любомир, всё ещё не веря своим глазам, ткнул пальцем в плечо Ратибора, проверяя, не призрак ли перед ним.

– Тысячник! Ратибор! Вернулся! Живой! – восторженно‑удивлённо раздалось одновременно со всех сторон, и воины бросились к рыжеволосому гиганту, каждый норовя хотя бы просто прикоснуться к своему воеводе, к живой легенде, которой он стал для них всего за год службы.

– Рат! – до боли знакомый баритон прорезал восторженный гул голосов, и Ратибор поверх голов своих бойцов увидел стоящего недалече радостно улыбающегося Мирослава.

– Друже! Мирка! – молодой великан огорошенно осклабился да пошёл сквозь толпу воинов прямиком к своему давнему приятелю. Обменявшись крепким рукопожатием с закадычным другом, Мирослав довольно молвил:

– А я ведь сразу им сказал, что ерунда всё это! Приезжаю я сегодня, значит, а мне тут заявляют, что тебя, дескать, печенеги разорвали, представляешь⁈ Я им в ответ – мол, скорее поверю, что это ты в одну бороду положил все племена кочевников, которые в округе обитают, чем в то, что тебя смогли одолеть!

– Вы знакомы, как я понимаю? – Любомир стоял рядом, улыбаясь до ушей. – Он сегодня приехал, – кивнув на Мирослава, продолжил сотник, – и как услышал про то, что с тобой случилось, немедля хотел броситься тебе на выручку! Еле уговорили до утра обождать, так как сами собирались всем гарнизоном выходить тебе на помощь… Как же ты выкарабкался, тысячник? Невероятно!..

– Радим, – громко позвал Ратибор.

К командиру тотчас подоспел низенький, но довольно пухлый человечек со взлохмаченными, каштанового цвета волосами, в шароварах и рубахе, которые явно были ему очень велики.

– На, держи, – на глазах поражённых витязей Ратибор передал Радиму, являвшемуся казначеем Первой заставы, характерно позвякивающий тяжёлый мешок с золотыми монетами. Тот с трудом его удержал, с изумлением чуть приоткрыв и уставившись на содержимое.

– Тебе что, дружище, степняки заплатили выкуп, лишь бы ты не развалил их стойбище⁈ – загоготал ошарашенно Мирослав, а за ним и все находившиеся в казармах бойцы.

– Долгая история… Выдать каждому ратнику гарнизона по надбавке, равной пяти серебряным монетам, остальное – в казну! – распорядился Ратибор.

Толпа воинов ответила ему восторженным рёвом.

– Может, тогда уж и гульнём сегодня, тысяцкий? – Любомир выжидательно взглянул на своего начальника. – По чуть‑чуть… В честь твоего чудесного возвращения с того света!

– Если только по чуть‑чуть, секира Перуна вам в задницы! – пробасил Ратибор. – Но дозорных не снимать!

– Само собой! – с облегчением выдохнул сотник. – Я рад тебя видеть, старшой!..

– Взаимно, Любомир, взаимно!

– Как же ты, рыжий потапыч, выкарабкался да ещё богатства такие с собой прихватил? – улыбаясь, спросил своего старого приятеля Мирослав.

– Как, как, да вот так! – и Ратибор вкратце поведал о своих недавних приключениях.

Бойцы опять поразевали рты от удивления. Да, на подобное был способен только их воевода!

– М‑дя уж, – молвил потрясённо Мирослав. – В который раз убеждаюсь, что ты, друже, являешься ярким примером того, что и один в поле – воин!

– Да разойдитесь вы, ошалелые, разойдитесь! – сквозь радостную толпу витязей к Ратибору продирался высокий, но очень тощий мужичок с длинной бородкой и в плаще с капюшоном. – Дайте пройти уже!

– Пропустите лекаря! – раздалось с разных сторон, и толпа, неохотно расступившись, позволила проскользнуть к Ратибору местному знахарю Даромиру, который сразу принялся бегло осматривать своего командира.