«М‑де, планов – громадьё, да вот хоть один более‑менее осуществимый я что‑то не припомню…» – сумрачно кумекал про себя Ратибор, поворачивая голову на скрип входной двери. В уборную на третьем этаже, в которой и находился «рыжий медведь», зашли со специфической тарой несколько городских рабов‑прислужников, менявших у местных нужников отхожие кадки на чистые.

– Здравствуй, Лазар, – бросил огнекудрый исполин старому знакомому, возглавлявшему небольшую группу срамных невольников, как презрительно называли в народе чистильщиков уборных.

– И тебе здравия, варвар, – бывший барабанщик склонился в почтительном поклоне. – Или мне теперича величать тебя господином? Всё забываю поинтересоваться…

– Чего, пустобрёх, нырнуть башкой в дерьмо захотел? – Ратибор слегка насупился. – Так я могу ента легко устроить, коль ерунду молоть и дальше будешь!

– Этим меня не напугать, дружище, – горько хмыкнул высокородный вифириец. – И так уж с год оттудова не вылезаю… Начинайте! – скомандовал Лазар своим подчинённым, велев им приступать к уборке, а затем, обведя многозначительным взглядом мужскую комнату задумчивости, выжидательно уставился на молодого богатыря.

– Нет тут никого, все наверху. Кто в качестве ристальщика, кто для праздной массовки сгодился. Шествие там какое‑то по арене намечается… Крайний день игрищ ведь в разгаре. Ну а мой бой завершает вечер, посему малёха времени ещё имею, – ответил на безмолвный вопрос бывшего напарника по галере Ратибор, после чего сам поинтересовался: – Твоим‑то можно верить?

– Угу, – утвердительно просопел на это начальник смрадных, – лично их подбирал! Все с моей родины.

– Ясно. Итак, получил твою весточку с просьбой встретиться, – Ратибор вопросительно прищурился. – Честно говоря, ждал её раньше. Тебя ж определили в чистильщики нужников сразу опосля нашего прибытия в Нурязим?.. Чего так долго добирался сюда?

– Я начал с самых низов, вон как они!.. – Лазар кивнул на своих подопечных, меняющих уделанные бадьи на чистые. – А там выбора тебе никто не предоставляет. Идёшь драить куда прикажут! Или ты считаешь, что наша городская полоскальня только в Кузгаре нужники обслуживает? Спешу тебя просветить: это отнюдь не так! Ты хоть представляешь себе, сколько общественных уборных по столице раскинуто? А частных отхожих мест ещё больше! В одних только питейных заведениях, бакалейных лавках, цирюльницах, борделях, во всяких там мастерских да на постоялых дворах их сотни, если не тысячи! Ну, не принято в Нурязиме дерьмо за собой убирать! Брезгуют, белоручки!.. Для такой неблагодарной работёнки невольники есть! Даже самый последний, разорившийся вдрызг горе‑купчишка не поскупится, наскребёт медяков и заплатит нам за уборку, лишь бы собственные тяпки не марать…

– Ладно‑ладно, давай без подробностей. Я тебя понял, – перебил Ратибор своего собеседника, после чего вперился тому прямо в очи. – Чаво хотел‑то? Выкладывай, пока какое‑нибудь лихо окаянное по нужде не забежало. Хоть и не должны вроде, но и степенные беседы вести явно не след.

– Никто сюда не заглянет, покудова мы не выйдем! Соответствующая грамотка с оповещением о проводимой чистке висит с той стороны двери, – Лазар не отвёл взор и, внимательно воззрившись на могучего великана в ответ, осторожно начал шептать: – Ну а чего хотел… Помнишь, мы как‑то говорили о восстании рабов?..

– Что, никак созрели, аки арбузики под конец лета? – с ухмылкой громыхнул Ратибор.

– Тише ты! – зашипел на него худощавый вифириец. – Ну да, почти… Активно зреем, по крайней мере! Сейчас хоть шушукаемся по этому поводу меж собой, раньше‑то вообще старались даже не заикаться на данную запретную тему!.. Но ветер определённо переменился в нужную сторону… Эдиз слабеет, хватку теряет; покатился по наклонной вслед за младшим братом, хмелем балуется сверх меры. Ну и, конечно, авторитет его на уровне нужника сейчас, и тут уж твоя заслуга в этом просто огромна!.. Как ты думаешь, много кто позволял себе за всю многолетнюю историю Кузгара, Нурязима, да и, собственно, Ослямбии в целом, каждый раз сплёвывать при виде императора? А псом его прилюдно называть? Правильно, никто!.. Про то, чтоб живым после подобного богохульства расхаживать, так ента вообще чудо – расчудеснее не бывает!

– От меня ты чего хочешь, доходяга? Чтоб я ещё раз высморкался в его сторону? Да без проблем, сегодня и организую… Коли он, разумеется, соизволит приползти в свой отстойник!

– Нам надобно знать, варвар, много ли рабов‑ристальщиков в случае чего согласятся участвовать в бунте?..

– Хм… Кумекаю, что практически все! – Ратибор почесал свою макушку, сверху вниз буравя синими очами новоиспечённого заговорщика. – Нас тут, знаешь ли, тоже не спрашивают, когда засылают на работу. Только мы не отхожие места драить отправляемся, а на арену!.. Если что, отнюдь не в качестве праздных зрителей, а подыхать на потеху зажравшемуся скопищу наглых пузотрясов! Ента я на всякий случай уточняю для юродивых!..

– Понял… Не говори только никому ничего, это я так, почву прощупываю, – Лазар отвёл глаза и слегка смущённо поинтересовался: – Ты сам‑то как? С нами? Участвуешь, ежели что? Не злись только! Просили задать тебе этот вопрос уважаемые среди нашей братии люди. Я, конечно, сказал, что однозначно да, но они настояли…

– А откель сомнения? – Ратибор озадаченно нахмурился.

– Ты уж год как чемпион! По сравнению с другими невольниками, у тебя условия обитания должны быть куда как более достойные…

– Я до сих пор живу в общей казарме, на третьем ярусе, вместе с остальными рабами. Сплю на той же самой койке, на которую плюхнулся в первый свой день в Кузгаре. Ем из одного котла со всеми, в общей трапезной, пью из одной бочки. Дерусь против того, кого поставят в противовес, не увиливая да не выбирая себе противника полегче!.. Разве похоже, что я жирую? – рыжебородый витязь скорчил ехидную рожицу. – Как знать, ежели бы я регулярно не чихал на его императорское величество, а с радостным воплем приветственно вздирал кулачки к небесам, тогда, может быть, всё по‑другому и сложилось бы. Но я задницу вышестоящим лизать не приучен! Тем более тому, кто виновен… – Ратибор запнулся. Неприятные воспоминания о страшных событиях годичной давности нахлынули внезапно, защемив в груди острой болью. Русич осознал, что сильно засиделся в Кузгаре и дальше так продолжаться не может; надо что‑то срочно менять, ведь у него имеются очень важные, прямо‑таки неотложные дела как дома, так и на Севере. «Люди ждут, понимаешь… Или, скорее, нелюди…»

– … Виновен в гибели твоей семьи, – между тем тихо закончил за огневолосого воина Лазар. – Я уже слыхивал… Ты извини меня, рыжий, – вифириец виновато скосил глаза на заугрюмившегося богатыря. – Я помню, как ляпнул по прибытии, ну, когда мы попервой обсуждали вопрос бунта, что тебе легко рассуждать, ибо терять нечего, так как твои родные в безопасности… Я ж по незнанию обделался, не со зла. Что не отменяет того факта, что терять тебе взаправду нечего, уж прости за прямоту и горькую правду…

– Заткнись, рохля, покамест я тебе по маковке не вдарил, – Ратибор начал закипать. – Есть мне что терять, есть! Должен я кое‑кому – вернуть надобно сторицей! Но это не значит, что я буду перед кем бы то ни было раскланиваться и пресмыкаться, выторговывая себе условия получше! Ента ясно⁈

– Более чем… – Лазар в раздумье пожевал губами. – В общем, полагаю, я получил ответ на свой вопрос…

– Учтите вот только, заговорщики сопливые, – рыжегривый великан по новой сверху вниз прошёлся грозным взором по главе отряда чистильщиков. – Сидеть до старости и ждать, когда вы там поспеете да созреете, аки дыньки, я не намерен! При первом же удобном случае дам дёру отсель!

– Какие проблемы? – Лазар развёл руками. – Если представится подобная возможность, конечно, беги! Хотя, однозначно, нам будет не хватать столь могучего воина, как ты! Помнишь, я как‑то лялякал, что не разумею, почему тебя одного под таким многочисленным конвоем везут в Нурязим? Чем ты заслужил данные небывалые почести? Так вот, теперь в моём кочане прояснилось. Этот год всё расставил по местам… И всех! Ты великий боец, равных которому, очевидно, нет среди ныне живущих, а Кузгар – твоя арена славы! Ты создан для неё…