«По сведениям, что удалось собрать, Эдиз держит слово; ему, как венценосцу, по статусу положено! – вспомнил Святослав слова племянника, когда зашёл вчера вечером к нему в опочивальню поспрошать того о повелителе Солнечной державы. – Но ты учти, дядя, что император винит тебя в смерти своего отпрыска, а также считает нас неотёсанными дикарями. Посему прошу, будь крайне осторожен; не провоцируй его на опрометчивость!»

– Я не убивал твоего сынишку лично и не отдавал такого приказа никому из своих витязей! – князь спокойно уставился прямиком в яростно мигающие зеницы властелина Ослямбии. – И уж тем более не велел уродовать его телеса; это мелко и гнусно! Собственно, я вообще не ведал, чей ента караван и что им верховодит твой наследник! Меня ввели в непростительное заблуждение, – продолжил осторожно, тщательно выбирая выражения, государь Мирграда, – о чём я искренне сожалею! Если бы существовала возможность как‑то загладить свою вину, не прибегая к большому кровопролитию…

– Ты не убивал, не уродовал, твои воины ентого тоже не делали, как ты сейчас вещаешь тут, – Эдиз опять раздражённо перебил своего собеседника, – однако в Нурязим привезли изувеченное тулово сына после нападения мирградской дружины на моих купцов! Шеноза изуродовали так, что я его еле узнал, ты понимаешь, собака бешеная⁈ Или ты сейчас ещё мне пролаешь, будто непричастен и к случившемуся набегу⁈ – правитель Ослямбии саркастично ощерился. – Хватит ли у тебя мужества признать свою вину, пёс⁈

– Наскок на твой обоз совершён моей ватагой, под моим непосредственным главенством, этого я не отрицаю. Готов возместить причинённый ущерб и вернуть всё награбленное с лишком, накинув сверху камушков драгоценных, – самообладание не покинуло Святослава, никак не реагировавшего на сыплющиеся с противоположной стороны оскорбления. Князь прекрасно понимал, что его элементарно пытаются вывести из себя и спровоцировать на ответную грубость, дабы представился шанс разом завершить переговорный процесс, на который Эдиз согласился с огромной неохотой. – Но принца умертвил не я. У меня были хитрозадые… союзники, скажем так. Если ты дашь мне время, я пришлю тебе их самодовольные рожи, на дынки натянутые! На золочёном блюде с голубой каёмочк…

– Всё тобой добытое в том набеге, и даже с жирным хвостиком, я и так ворочу взад, когда разграблю твой клоповник, что по недоразумению городом нарекли, – с презрительной усмешкой в очередной раз не дал договорить Святославу хозяин пурпурного замка. – Ну а времени у тебя имелось предостаточно, чай, более полгода уж минуло с тех пор, как ты, слизняк, посмел поднять руку на моё дитятко! Так что не пытайся более выкрутиться, змей ушлый, я не желаю больше слухать твои увёртки! Но всё же возможность закончить малой кровью и избежать стирания данного поселения с лика земного я тебе предоставляю! Для этого, помимо, естественно, возвращения в двойном размере награбленного, мне требуются кочаны всей твоей родни, включая маленьких деток и даже их домашнего котёнка аль ещё какого питомца вроде хомячка, коли таковые имеются! Ну и в довесок, конечно, – Эдиз нахально осклабился, – мне нужен ты сам, живой и здоровый! Мечтаю познакомить тебя со своей пыточной в Кулхидоре; уверен, мой дворец придётся тебе по нраву! – издевательски хохотнул повелитель Ослямбии, разворачиваясь и собираясь уходить. – Это мои условия! Сроку тебе до вечера. Думай!

– Слыхивал я, будто аскеры Ослямбии сильны и могучи! Балакают, равных нет им в воинском ремесле… – невозмутимо прошелестел ветерок в спину возвращающемуся к своей армии Эдизу, заставив того сначала замереть, а после и вовсе настороженно обернуться.

– Так и есть! Не врут сказители! – гыркнул в ответ недобро император, подозрительно впившись глазами в очи безмятежно стоящему противнику. – А ты к чему ента сейчас прокаркал, я не уразумел?

– Да хочу проверить, есть ли хоть толика правды в этих баснях аль брехня всё…

– Чаво‑о‑о‑о⁈ – хозяин Рубиновых палат истерично взвизгнул, брызжа слюной так, что казалось, будто эхо от столь яростной бури эмоций докатилось и до его обители в Нурязиме. – Да как ты смеешь, псина!..

– Предлагаю поединок, дабы узнать, истину ли вещают бродячие барды али враньё всё… – Святослав еле заметно улыбнулся уголками губ.

– Ты, видно, шутишь⁈ – старший из рода Кайя возмущённо хрюкнул, насмешливо ткнув при этом указательным пальцем в князя, и чуть оглянулся на маячившего позади Герканта, бросив ему через плечо: – Ты смотри, какой умный выискался! Не придумал ничего лучше, как меня на единоборство вызвать! – Эдиз ехидно крякнул, после чего желчно воззрился на Святослава: – Ты представляешь, что бы было, ежели каждый раз господа заместо своих бойцов рубились? Кто бы правил тогда, безмозглый ты обезьянчик⁈

– Ты меня не совсем верно понял, владыка! – бесстрастно проворковал русоволосый государь. – Схватку я предлагаю не тебе. И не со мной. Рубка пройдёт между моим лучшим воином и твоим. Ну и ставки у поединка будут высоки. Выиграет мой витязь, и ты заберёшь свою стаю да покинешь наши земли. Ну а коли твой шалмах одержит победу… ты получишь всю казну Мирграда, а также меня для своих палачей.

Настала минутная тишина. Правитель Ослямбии удивлённо вылупился на стоящего напротив оппонента, сложившего на груди руки, а затем заржал аки сивый мерин, звонко хлопнув при этом себя по бедру:

– Ух, хитёр лис, определённо!.. Прознал где, что азартен я, да? Ну и решил сыграть на моих слабостях! Кхы! Но попытка неплохая! Шанс для тебя выйти сухим из воды, да! – Эдиз вдруг резко перестал ухохатываться, нервно при этом пожевав губами, после чего, прищурясь, проблеял: – Предложение, конечно, интересное, но не могу я его принять на таких условиях! Слишком велик риск! Наши воители, без сомнения, сильны, но откель я знаю, может, есть у тебя в закромах какой‑нибудь непобедимый варвар, что слона щелбаном по хоботу с ног валит… Помнится, – Эдиз снова обернулся к Герканту, – э‑э‑э, как там звали того купца, что поведал нам о смерти твоего брата? Серукан? Ну да, Серукан… В общем, рассказик я вспоминаю этого покойного барышника, да нагадь Ахриман на его поджарившиеся косточки, будто Байвариса, главу телохранителей Шеноза развалили чуть ли не пополам одним ударом, несмотря на его вельберийские доспехи, которые славятся своей прочностью! Кто‑то из твоих дикарей обладает силищей неимоверной! Посему раз на раз не вариант!

– Скольких же ты хочешь выставить супротив моего одного? – Святослав вопросительно прищурился.

– По нашим сведениям, выходит, – Эдиз гадко оскалился, – что моё войско превосходит твоё примерно в десять с половиной раз! Ну, округлим слегка в бо́льшую сторону, хе‑хе. Посему справедливо будет, коли против твоего одного воина выйдут… одиннадцать моих!

– И по‑твоему, это справедливо? – мрачно просипел государь Мирграда, исподлобья зыркая на неприятеля. Самообладание на миг оставило князя, исказив дикой яростью его правильные черты.

– Конечно! А разве нет⁈ Но так уж и быть, – пакостно ухмыльнулся правитель Солнечной державы, с удовольствием разглядывая вытянувшееся лицо Святослава, – пойду тебе на уступку: пущай мои аскеры по очереди выходят на поединок, а не все скопом наваливаются на твоего громилу! А то ента будет слишком просто, а мне бы хотелось увидеть бой, а не бойню!

– Я принимаю эти условия, – с секунду‑другую подумав, смурно пробурчал Святослав, не обращая внимания на тихо охнувшего позади Яромира.

– Да что ты⁈ – прошипел Эдиз ядовито. – Ента очень, очень хорошо! Но ты принял условия поединка, что я огласил сейчас, а на мои требования победителю покамест согласия не дал! А они всё те же: куча моего добра, помноженная минимум на два, твоё живое тулово и… бошки всех, кто тебе дорог! – хозяин кулхидорского дворца уверенно, вызывающе подбоченился. – Только так, и никак иначе! Ну и сдача града на мою милость, это само собой подразумевается!..

Снова настала зловещая тишина, прерываемая лишь парой стрижей, что не к месту весело прощебетали в небесах, юркими молниями промчавшись над головами переговорщиков.