— Жена должна жить в доме мужа, — глубокомысленно брякнул не вовремя подошедший к собирающимся Светозар. За это он тут же удостоился испепеляющего взгляда Изяслава, после чего замолк на полуслове, смутился и сделал вид, что пошёл проверять, все ли припасы собраны путникам в дорогу.
— Уста глупого отрока, похоже, сейчас истину из себя извергли! — не преминул вставить Ратибор, легко выдержав гневный взор Изяслава.
— Этот глупый отрок ещё надерёт твою рыжую задницу, — пообещал приглушённо Светозар, не успевший отойти далеко и слышавший эту едкую реплику молодого богатыря.
— Я хочу жить у Мирослава! — упрямый голос Вереи не терпел возражений. И тут же он мгновенно превратился в ласковый, нежный, как умеют только женщины: — Ну братец, ну Изя! Пожалуйста, отпусти уж меня и благослови…
— Да отпусти ты их уже с миром, муж мой! — подошедшая Ачима, супруга государя, была миловидной женщиной лет тридцати пяти с шикарными вьющимися чёрными кудрями, спадающими ей до самой талии. — Знаешь ведь, что давно пора! Сам говорил, что жениха ей надо найти хорошего! Думается мне, лучше ты не сыщешь! Уж поверь моему женскому чутью, дорогой мой…
— Да что же вы меня со всех сторон обложили-то! — смущённо воскликнул Изяслав. — Ну хорошо, хорошо! Отпускаю тебя, сестра моя! Твой выбор одобряю и благословляю! Мирослав — воин статный, видный, да и, очевидно, всяко лучше, чем купец какой жирный! Детки крепкие, здоровые будут у вас! Но, чур, без меня свадьбы не играть! — рассмеялся он уже по-доброму и тут же заключил в объятия Верею, которая, радостно вскрикнув, со слезами счастья бросилась ему на шею.
— Ну что ты, что ты, — растроганно забормотал Изяслав ей на ушко. — Ты это, не забывай уж меня да дом наш родной! Заезжайте хоть иногда погостить с мужем да детишками… Часть приданого твоего я сейчас соберу быстро и с вами отправлю, а часть с собой привезу, как на свадьбу приеду…
На том и порешили. К друзьям добавилась в путь-дорогу Верея, а с ней ещё три полностью вьюченных кобылы с частью её немалого приданого.
— Ха, Мирослав, да ты теперь богач! — не преминул подколоть братишку по булату Ратибор. — Смотри не зазнавайся, а то уши надеру!
С отличным настроением, шутками да прибаутками и благими вестями приятели отправились в Мирград. Князь Изяслав на прощание вручил им скреплённое своей личной печатью письмо для Святослава, в котором заверил, что готов встать с ним плечом к плечу против любого супостата по первому зову, да напутствовал добраться троим путникам с сестрёнкой до дома целыми и невредимыми, без приключений. От предложенного сопровождения в виде нескольких стражников хотя бы до границы княжества Орловского Ратибор и компания со смехом отказались.
— Ты посмотри на них, братец мой! Какие воины, а⁈ Какое ещё сопровождение, кто к нам сунется⁈ — радостная Верея всё носилась, как стрекоза, между Светозаром, Изяславом и Ачимой с тремя детишками, тоже вышедшими проводить их, и расцеловывала свою родню по кругу в который уж раз.
— Это да, — нехотя молвил Изяслав, у которого всё ещё кошки на душе скребли по поводу скорого расставания с любимой младшей сестрёнкой, — с этими, пожалуй, никакая охрана не нужна… Они сами лучше любого оберега…
Когда солнце уже было в зените, процессия наконец-то выдвинулась в путь. Местные жители радостно и доброжелательно проводили гостей, ибо по Орёлграду и близлежащим окрестностям уже легенды ходили, как давеча трое чужаков одолели в рукопашной схватке всю шайку разбойников Ждана Зайца. Сказать, что люди были благодарны Ратибору, Мирославу и Яромиру, — значит, не сказать ничего. Да и Верею, младшую сестру Изяслава, в народе любили за кроткий нрав и доброту, за то, что никогда не зазнавалась и не чуралась общения с простыми обывателями, несмотря на своё высокое положение в обществе.
Наконец наши путники, уже слегка утомлённые длительными проводами, но в прекрасном расположении духа, выехали из Орёлграда и отправились в обратную дорогу. Задание князя Святослава выполнено в лучшем виде, пострадавших, за исключением кучки разбойников, нет, так что можно с добрыми вестями да спокойной душой ехать домой.
— Ну что, братцы, а теперь ещё и сестрица, — весело поглядел на Верею Ратибор, легонько пришпоривая своего, под стать всаднику, могучего вороного коня, — заглянем по пути в деревеньку-то нашу? Уж больно ряженка у них вкусная…
— Рассказывай, как же, ряженка, ага… Медовуха ихняя тебе по нраву пришлась, так и скажи, — Мирослав весело смотрел на рыжего друга. — Целое ведро в прошлый визит выхлебал! А может, и корыто, с тебя станется!..
— Ага, а опосля, поди, на местную дивчину запал! После корыта медовухи-то, чай, кругом одни красавицы появились… — Яромир не преминул поддержать шутливый разговор.
— Но-но, говоруны! — широко улыбаясь, благодушно проворчал Ратибор. — Краше моей Марфуши нет для меня ни-ко-го! — последнее слово он произнёс медленно, по слогам. — Хоть после корыта, хоть после озера медовухи!
— Ну конечно, нет, — Мирослав подмигнул Верее, которая ехала на своей белоснежной красавице кобылке рядом с ним и с улыбкой слушала их шутливую перебранку, — попробовал бы ты посмотреть на другую! Твоя Марфа мигом бы о твой кочан все половники на кухне переломала…
— Ага, и все лавки в доме — о его хребет! — рассмеялся Яромир. — Она у него боевая, страсть! — сказал он, также обращаясь к Верее.
— Что есть, то есть, — добродушно вздохнул Ратибор. — Но я же свою Марфушу за это и полюбил! Огонь дивчина! Где я ещё такую найду⁈ Так что завидуйте молча, охальники! — последние слова он попытался произнести пафосно и грозно, чем вызвал уже просто неприлично громкий хохот своих приятелей. Ратибор сначала хмуро взглянул на них, но и сам после не смог сдержать улыбки, как ни пытался.
— Одни завистники кругом! — с ухмылкой на пол-лица проговорил он, взирая на Верею. Та улыбнулась в ответ, по большей части просто скромно слушая беседу своего любимого да двух его закадычных великанов-друзей.
— Ты смотри не проворонь её, — со смехом продолжил подначивать товарища Мирослав. — А то тебя всё нет да нет дома, по походам да кабакам шляешься вечно! Глядишь, так и уведут твою ненаглядную! Приедешь домой, а там уже во главе стола другой заседает всадник…
— Типун тебе на язык, дурья твоя башка, что ты мелешь такое⁈ — Ратибор аж побагровел и, чуть покумекав, задумчиво добавил: — Да моя Марфуша сама пришлому так накидает, что тот, если ноги унести сможет, уже счастлив будет безмерно! Был у меня случай, давненько уже, правда. На нашем базаре, ну, том самом, что недалече от главных ворот в Мирград располагается, посмел как-то один вояка подкатить к моей Марфе! Помидорками, говорит, угоститься не желаете? Так она ему такую взбучку устроила, мне его даже спасать потом пришлось от неё! Ей-богу, не вру! Опосля нашёл он меня, поставил предо мною два литра доброй медовухи и говорит: «Благодарю тебя, о мой спаситель! Кабы не ты, вбила бы эта… прекрасная женщина меня в землицу сырую по самую мою макушку бестолковую…»
Оглушительно хохотали все, в том числе и Верея, которая сначала серьёзно слушала рассказ рыжеволосого исполина, но теперь тоже покатывалась со смеху.
Ратибор довольно ухмыльнулся и продолжил:
— Пришлый был дурашка несмышлёный! Нашёл к кому клинья подбивать! Моя Марфуша мало того что однолюбка, так ещё и женщина-то могучая, ого-го!
— Это да, — смеясь, молвил Яромир, — она бы ему и помидорки его, того, оборвала бы…
— Это легко! — Ратибор раскатисто загоготал вместе с друзьями. — И помидорки, и огурчик! Всё оборвала бы, под корешок! Да ещё в рот бы ему запихнула со словами: «Приятного аппетита, мил человек».
— Фи, мужчины, какая гадость! — смущённо вскрикнула Верея, сама ставшая, как спелый томат, ибо от таких разговоров покраснела до корней волос. — Уж я была уверена, что ваши помидорки с огурчиками только мы, девушки, меж собой обсуждаем!
— То есть, сестрёнка, ты хочешь сказать сейчас, что эти мужские овощи — тема чисто женская, я правильно тебя понял? — улыбаясь, уточнил Ратибор, поглаживая свою рыжую бороду.
