– Точно в яблочко, уважаемый! Кажется, староста начал прозревать, кого к нему в деревушку ветерком попутным занесло!.. – Емельян не преминул заказать себе ещё миску щей, при этом бросив Мизораду добродушно: – Ты, любезный, как и всё селение твоё, внукам своим ещё вещать будете не раз и не два дивный сказ о том, как по вашей землице этот рыжий зубр потоптался…

– Это уж наверняка! Ну да ладно, вернёмся к нашим баранам… Куда даны‑то делись? – тем временем Мирослав воротил старейшину в русло прервавшегося было разговора. – Как я понял, ещё ведь двадцатка северян или около того к вам с варгами нагрянули? Где они? Чего‑то местные шепчутся, что вроде как свалили, людей при этом утащив в полон?

– Да, так и есть! Утопали вчера под вечер, забрав с собой четыре десятка наших с гаком! – Мизорад пьяно икнул, после чего гневно сплюнул на пол. – Похоже, в Твердоземье увели… Зачем они им там понадобились, вот вопрос, так вопрос! Нам эти головотяпы, сами понимаете, ничего объяснять и не думали!..

– Хм… – Емельян озадаченно почесал макушку, переглянувшись при этом с друзьями. – Вопрос и правда хороший… Надо бы и ответ на него раздобыть!

– Вы нам поможете? – староста, тихо рыгнув в кулак, сконфуженно уставился на троих приятелей. – Сами мы того… или этого… не сдюжим, в общем!.. Ибо нема у нас воителей‑то умелых, рабочие лошадки одни в массе своей… А уж подобных вам витязей не сыскать и за сотню вёрст по всем направлениям; убеждаюсь всё более…

– Да уж попробуем… Подмогнём, коли сами не уделаемся! Сколько их осталось‑то, получается? Приблизительно хоть! Ты чирикал, Емелька, что недобитков примерно полторы‑две сотни носов откололось от основной стаи, верно?

– Ага, Миропупчик, около того… Часть их, около тридцати‑сорока рыл, орлята во главе с Изяславом да Светозаром на своих землях вечным сном убаюкали. Ну а остальные… – княжий племяш принялся производить подсчёт вслух, загибая пальцы. – Около семи десятков их в Бобруйку давеча пожаловало, так? Так! Полтинник вы с Ратиком да местными сегодняшним добрым утречком оприходовали на перегной, а двадцать варягов назад возвратилось с кучкой жителей сельских… Соответственно, по идее, если ничего не напутано внутри моей черепушки, то под сотку отколовшихся лиходеев осталось предположительно, не меньше…

– Сотка, это многовато… – Мирослав покосился на Ратибора, только что уговорившего очередной кувшинчик кваса. – Наши дальнейшие действия?

– Да надо бы наведаться в Твердоземье, разузнать всё самолично! – хмыкнул в ответ рыжебородый воин. – Одними догадками да предположениями любопытство своё детское не утолить… А мне очень интересно, что же происходит в Проклятой долине и зачем северяне утащили столько люда честного в те земли нехорошие!..

– Ты помнишь, Ратиборушка, как звучало задание дядино? Разузнать, что к чему, и, коль серьёзная беда какая, голубком шустрым призвать отрядик‑другой ратников славных из Мирграда, самим на рожон не лезть!..

– Емеля, я же не сказал, что собираюсь пойти и в одну моську пустить на отбивные эту сотню душегубов! Хотя это было бы интересно… Ну да ладно! – Ратибор слегка повысил голос, недовольно при этом зыркнув на ещё неоперившегося, по его мнению, «зелёного» главу Тайной Канцелярии. – Именно что глянем буквально одним глазком, чего там к чему да на кой ляд им бобры бобруйские понадобились, то бишь сливки местного населения… Как вынюхаем, так сразу князю и отпишемся! Покамест же нам и послать‑то Святу нечего, ибо ничего‑то точно сами не ведаем ещё… Разве что поинтересоваться можно, не подгорает ли у него до сих пор, на нужнике сиживая, но сдаётся мне, ответ нам не по нраву придётся…

– Ну почему же, – не согласился с приятелем Мирослав. – Знаем, что здесь недобитки серые безобразничают, количество их себе представляем, уже кое‑что! Это и можно сообщить…

– Сколько их, точно неизвестно! – Ратибор, скорчив унылую гримасу, покосился на друга. – То, что их под сотку, лишь предположение Емелькино, основанное на слухах и домыслах! Так что мог он спокойно и ошибиться в подсчётах!

– Угу, как в меньшую, так и в большую сторону…

– Вот именно, Мирка! Потому нам и треба всё разузнать тщательно пред тем, как писульки в Мирград засылать!

– Вообще, разумно… – поддержал неожиданно Ратибора Емельян. – Давайте разведаем по‑тихому, что там творится, а уж потом письмена калякать примемся…

– По‑тихому мы не умеем, не так ли, Рат?

– Не вздыхай так тяжело, дружище! – пророкотал молодой богатырь неодобрительно. – Тебе брюзжать не к лику, Мир, ибо становишься похож на Емельяна…

– Я сейчас не понял, Ратиборушка, это была похвала или оскорбление?

– Конечно, похвала, Емеля!

– М‑дя? А смахивало на оскорбление…

– Смахивать, сморкач белобрысый, ты бушь рукавом сопли с хрюкальника, когда на свадьбе вдрызг налакаешься… Кстати, что там с ней? С пирушкой‑то обещанной? Охладел, что ль, к Жильке уже⁈ – Ратибор нахмурился. – Смотри мне, хвост прищемлю так, что сесть не сможешь на свою пятую точку до старости!

– Да не охладел я, что ты, что ты! – Емельян нервно замахал руками. – Просто отложили по взаимному согласию… До тех пор, пока на домишко не накопим… А брать в долг я не хочу и не буду! Ни у кого: ни у дяди, ни у Феофана, ни, тем паче, у купцов каких наглых; эти вообще спят и видят, как бы ободрать тебя, аки липку! Потом расплачиваться – умаемся! Да и вообще, вешать на себя должок с первого же дня женитьбы – крайне хреновое начало совместной семейной жизни, по моему скромнейшему мнению! Собственно, как и вообще что‑либо одалживать, дело такое, скользкое… Ничего хорошего обычно далее не случается! Недавно к этому пришёл, когда звёзды на небесах пересчитывал в раздумьях тяжких…

– На ночном троне, что ль, восседал, серя‑засеря? Бывает… Но вообще, согласен я с тобой, Емеля, – Ратибор одобрительно кивнул рыжими космами. – Влезать в долги – последнее дело… Ибо берёшь чужое, а отдаёшь – своё! Мудреешь, баламут конопатый, причём – стремительно! Вот это точно похвала, карапузик, не сомневайся!

– Благодарю, Ратиборушка! Доброе слово и гусю приятно… А за конопатого я тебе как‑нибудь поганок послабляющих в супчик подброшу…

– Ежели меня с них пронесёт, Емеля, в самый ответственный момент, я тебе добрую луковку в пасть забью и проглотить целиком заставлю. Или в дымоход запихаем…

– Ха‑ха, представляешь, Ратик, какая потеха будет, коли тебе припрёт в тот самый миг, когда ты у князя на официальном приёме каком будешь?

– Да намокнуть ниже поясницы можно, как смешно… – Ратибор явно не разделял веселья княжеского племяшки.

– Или в решающем бою с лютым ворогом занеможет внезапно, – с улыбкой не преминул поддержать Емельяна Мирослав.

– Ага, или с Марфой в кроватке! – прыснул в кулак юный летописец.

– Так, паршивцы шебутные, вы уже какими‑то грибочками закусили, что ль? – Ратибор хлопнул по столу, опрокинув при этом подпрыгнувшие на нём пустые кувшины с плошками, да поднялся. – В общем, если обобщить нашу беседу заумную, можно подытожить: – Пелёхаем завтра в Твердоземье! Мы посовещались, и я решил, да!.. Не будем тянуть ежонка за причиндалы! Тем паче, что их хрен у него отыщешь! Это, как я подозреваю, роднит всех ежей с Мельванесом, не приведи Сварог назвать этим поганым имечком хоть одного из игольчатых! Страшнее оскорбления не сыскать! Для ежа, естественно…

– М‑дя‑я‑я… – протянул изумлённо давно молчавший Мизорад. – Если вы хотя бы наполовину так же хороши в бою, как языками чесать горазды, то у вражин наших шансы на успех супротив вашей троицы нулевые… Единственное, не пойму, за что у вас Емельян отвечает? – старейшина почесал озадаченно темечко. – Вы двое, очевидно, воины, а племянник князя, видимо, – голова группы?

– Ага, прям мозг… – едко крякнул Мирослав. – Но вообще, у нашего белобрысого спутника множество должностей да обязанностей, наиглавнейшая из которых – мух от нас отгонять во время привала…

– Мухи вокруг хорошего не кружат, Мирославчик… – княжий племяш улыбнулся уголками губ.