Мужики встали, держа в руках странные приспособления: длинные палки с электродами на концах. К палкам примотаны какие-то штуки, похожие на небольшие аккумуляторы.

— Здравствуйте, люди добрые, — старший поздоровался первым, отвесив поклон, совсем, как в старину. — Меня зовут Аким. Мы люди мирные, староверы…

— Староверы? — я с удивлением разглядывал архаичного вида бродяг. — Меня зовут Кречет, это профессор Зиновьев. Что вы здесь делаете? Без оружия и пешком…

— Беда у нас случилась, — затряс головой Аким. — Апостолы напали на мою деревню. Я старостой там был, а теперь нет нашего поселения. Сожгли все ироды, людей убили, припасы разграбили.

— Когда это было? — удивился я. — Апостолов давно уже нет.

— И я так думал. Клан их сгинул, а сами они разбрелись по лесам. Видать, недобитки собрались в банду и нагрянули к нам.

— Сколько их было? — я напрягся, неужели апостолы до сих пор представляют такую угрозу?

— Да немного, — махнул волосатой рукой староста. — человек десять.

— Что же вы против десятерых целым поселением не устояли?

— Так у нас, мил человек, из оружия только электрокопья. Да у некоторых двустволки. А у бандюганов автоматы и карабины были. Они нас, как перепелок постреляли на рассвете. Мы даже не поняли, что произошло.

— Что же вы не готовились к встрече с ними? Как можно быть такими беспечными?

— Так у нас с ними договор был. С предводителем их — Велиаром, чтоб его черти забодали. Мы им дань платили: муку, овощи и мясо поставляли. Никто на нас не зарился. Знали, что община под крылом сатанистов, прости Господи. А когда клан рухнул, платить стало некому. Вот и наведались отморозки в нашу деревню.

— Сочувствую, — кивнул я. — Но ты, Аким, сам виноват.

— Это почему же? — прищурился старик.

— Время сейчас такое, что верить никому нельзя, а ты мародерам поверил. На договор понадеялся. Готовым надо быть ко всему.

— Нам по вере воевать не положено, — развел руками староста. — Не можно тварей божьих на тот свет отправлять. Вон и копья у нас током бьют и гнилых не убивают. Так, отключают им мозг на минуту, а мы в это время сбежать успеваем.

— Странные вы люди, Аким. Мертвецы не божьи твари, а скорее порождения дьявола. Нельзя убить то, что уже мертво. Раскроив голову зомби вы освобождаете его от мытарств и скитаний.

— Наш бог по другому велит.

— Какой бог? Иисус?

— Сварожичи мы, стало быть бог наш Сварог…

Ешкина мать! Те сатанисты были, а эти тоже непонятно кто! Сварожичи какие-то. Это что-то среднее между сатанистами и депутатами. Чем хуже мир, тем больше фриков. Неужели он правда верит, что убивать мертвецов грешно? Или по ушам мне ездит? Мутный староста какой-то. Но сейчас я один против целого мира. Зиновьев, естественно, не в счет — от него больше вреда, чем пользы, одному выжить мне проще было бы. Мне любая помощь не помешает. Если крестьяне и правда стали жертвами апостолов, то сейчас им некуда податься. Предложу со мной пойти, вместе от зомби, бегунов и прочих апостолов проще отбиваться будет.

— И куда вы сейчас бредете? — спросил я.

— А вы куда? — вопросом на вопрос ответил староста, хитро на меня зыркнув.

Вот зараза… Одет, как мужичок огородный, а ведет себя, как опер прожженный. Ну и я тебе не весь расклад дам. Так, в общих чертах.

— Мы в Верхний Уральск направляемся. Там наша община, жнецы называется, слышали?

— Не-е, — замотали головами бородатые.

— Люди мы мирные, никого не грабим и не убиваем, меняем ресурсы за дурь. Сам я там недавно, можно сказать, не прижился еще, но глава наш Барон отправил нас с отрядом в Темногорск за припасами. По дороге на нас напали сначала апостолы, а потом бегуны добили остальных. Выжили только мы двое.

— Бегуны? — удивился Аким. — Это что еще за отродья?

— У-у… Да я вижу, вы совсем не вылазили со своей фермы. Это новый вид зомби, с которыми вы так любите вошкаться и глушить тыкалками. Но с бегунами такое не пройдет. Вырубить их может только две пули в мозг или заряд картечи из ружья двенадцатого калибра в голову. Так что мир стал еще опаснее за последние пару месяцев. Поэтому предлагаю вам отправиться с нами. У жнецов всем места хватит.

— А Барон точно нас примет? — почесал бородищу Аким.

— Если вы ему будете чем-то полезны и за интересуете, то примет. Он барыга еще тот. И за выгоду в свой клан хоть черта примет…

— Что же мы ему предложим? — староста задумался.

— А что вы умеете? Стрелять и убивать тварей вы не способны — это плохо. Сеять, садить и растить урожай можете. Но это сейчас неактуально — осень на дворе, а до следующей посевной еще дожить надо. Впереди зима и голод. И никто не знает, что будет с мертвецами: замерзнут они или так и будут шататься.

— У нас есть лошади! — радостно воскликнул худосочный мужичок с длинными черными усами, как у Чапаева.

— Не мели пустое, Прохор, — шикнул на него Аким. — Все лошади в деревне остались, а туда нам ходу нет. Апостолы хозяйничают.

— Ну так теперь-то нас шестеро, и оружие есть у Кречета, — не унимался Прохор. — Если нежданно нагрянем, можем и отбить лошаденок. А на конях ехать все ж веселее и быстрее, чем на своих двоих. Два сапога коня не заменят.

— А он дело говорит, — кивнул я на Чапая. — Ты же говорил, что деревню сожгли, откуда там лошади?

— Конюшня цела осталась. Мародеры не тронули, оставили себе для пропитания, видать. Сами заняли мой дом, он самый большой и добротный в деревне. А остальное все пожгли. Чтобы никто больше не зарился на поселение.

— Так они в одном доме уместились? — я задумался. — Это хорошо, значит, их не так много… Лошади нам пригодятся. Бегун лошадь не догонит, да и до города быстрее доберемся… Далеко до вашего поселения?

— Пешком два дня пути, — староста махнул рукой в сторону горизонта, в то место, где он сходился в одну линию с бескрайними просторами полей.

— Я согласен попробовать отбить лошадей, — проговорил я. — Но вам придется убивать людей. Кто из вас умеет стрелять?

— Придется, так придется, — пожал плечами Аким. — Я умею стрелять и Прохор тоже. Придется нам нарушить заветы Сварога.

— Быстро вы поменяли свои принципы, — усмехнулся я.

— Принципов я не меняю, — вздохнул Аким, — а вот веру утратил почти. Не бережет нас Отец. Покинул детей своих. Весь род наш погиб, а дочь забрал рыжий демон. Агнеша, кровиночка моя, где она теперь? Я должен ее найти и ни перед чем не остановлюсь.

О-у, у старика есть мотивация убивать апостолов. Это очень гуд. Значит, в этом плане на него можно будет положиться, а дальше видно будет… Главное, лошадей добыть. А то без транспорта совсем грустно, Зиновьев того и гляди от давления или другой хитрости сковырнется. Но Акиму доверять не стоит. Хоть и говорит старик правильные вещи и рассуждает, как подобает главе общины, но есть какая-то в нем непонятная хитринка. Я в людях разбираюсь, и от меня не скрылась его подленькая сущность, которую он запрятал глубоко внутри. Тем для него хуже. Если он что задумал против нас — пущу его в расход. Но попозже, ведь сразу видно, что лошади ему нужны не меньше, чем мне. Со своими рогатинами да еще и пешком далеко они не уйдут.

— Мы нападем на апостолов? — воскликнул Зиновьев, выведя меня из размышлений. — Но это самоубийство.

— Спокойно, док, — я забрал у него автомат и предал Акиму, а Прохору вручил пистолет Кастета, который достался ему от погибшего друга. — Мы убьем двух зайцев: добудем лошадей и разберемся с апостолами. Возможно, это те самые мародеры, что напали на наш отряд.

— А вам, Кречет, не все равно на отряд, который вы даже толком не успели узнать? Когда погибли жнецы, я не видел в ваших глазах грусти.

— Вы правы, я не оплакиваю их, но отморозки, что их убили, все еще бродят по окрестностям. Есть вероятность, что мы на них наткнемся. Лучше убить хищника в его логове, чем ждать когда он выйдет на охоту. Нам помогут эти люди, — я кивнул на староверов. — Враг нашего врага — наш друг.