Лилия торопливо сгребла продукты в один рюкзак, выкинув все лишнее (ножи, топоры, веревки и прочую добычу кислотников), нацепила его лямки на плечи и поспешила убраться.

— Убей! Сук-а! — летел ей вслед вопль кислотника.

Но Лилия не оборачивалась. Ей было уже не до этого. Перед этим она успела заметить, что на горизонте появились еще трое зомби. Все они спешили к вопящему кислотнику. Скоро здесь станет жарко. Нужно скорее убираться. Пока они будут жрать наркомана, у нее будет время дотащить тяжеленный рюкзак до какой-нибудь подворотни, где можно будет исчезнуть с глаз мертвецов.

Вопль кислотника захлебнулся и сменился на булькающий сдавленный крик и жадное чавканье пожирающих его тварей. Он не сразу сдох, болевой порог был нарушен постоянным приемом наркоты, часть рецепторов уже давно атрофировалась. Он умер только когда мертвецы, обглодав ему руки и ноги, наконец, добрались до горла. Все это время он наблюдал, как зомби пожирают его заживо. Но Лилия уже этого не видела. Она тащила добычу в убежище и чувствовала себя настоящим мародером. Но угрызения совести ее нисколько не терзали. В такое время совестью лучше вообще не пользоваться.

Зиновьев сопел, но слушал меня внимательно и старался все запоминать. На его лбу выступили крупные капли, он постоянно снимал и протирал очки. Хотя запоминать тут было нечего. Но интеллигент никак не мог усвоить азы стрельбы из Вальтера. Ради общей безопасности Кастет пожертвовал своим новым пистолетом, доставшимся от покойного друга, и отдал пистолет профессору. Автомат профессору доверить не решились, убьет еще ненароком нас.

— Это кнопка предохранителя, — объяснял я. — Выстрелить получится, только после нажатия на нее.

— Я это уже понял, — пыхтел профессор. — Но скажите пожалуйста, а как мне его перезаряжать?

— Товарищ Зиновьев, сколько раз повторять! Перезаряжать вам его не понадобится, — раздраженно проговорил я. — В магазине аж шестнадцать патронов! Вам этого с лихвой хватит. Пока вы их в бою израсходуете — либо мы всех победим, либо нас убьют или сожрут. Если я буду учить вас менять магазин, то это еще займет полчаса. И не факт, что в реальной схватке вы это сумеете сделать.

— Ну я же не виноват, что никогда не имел дело с оружием! — всплеснул руками Зиновьев. — Я человек совершенно иной душевной организации, я дитя науки.

— У любого мужчины это должно быть в крови, — покачал я головой, — но похоже у вас какая-то другая кровь. Академическая…

— Попрошу без оскорблений, — голос Зиновьева немного перешел на визг. — Мои предки были из уважаемых людей. Из аристократов.

— Не похоже, — хмыкнул я. — Испокон веков аристократы служили боевой мощью империи и поддерживали монарха во всех войнах и защите отечества. Вы явно не из их числа, Зиновьев. Но вы не обижайтесь, у меня вообще предки были из простых неотесанных крестьян.

— Оно и видно, — пробурчал Зиновьев и убрал пистолет в поясную кобуру, застегнув ее на хлястик.

Я вздохнул, боясь представить, как он будет его оттуда доставать. На это тоже сноровка нужна. Но сноровка и профессор — понятия противоположные. Ладно… Может пистолет ему все-таки когда-нибудь пригодится. Пулю, например, себе в лоб пустить, когда нас уже сожрут, а он еще жив будет. Зря Кастет доверил ему Вальтер. Рожденный ползать будет только землю ноздрями втягивать.

Мы привалили ветками трупы погибших жнецов, собрали все оставшиеся патроны (лишнее оружие пришлось бросить) и двинулись в путь.

Решили продолжить идти в Темногорск. Обратно возвращаться слишком далеко и опасно. А в городе можно попробовать найти машину. И, если все будет нормально, Кастет не терял надежды все-таки добраться до мифической лаборатории. Если он не передумает, то умрет раньше. Если мне удастся его уговорить вернуться в Верхний Уральск (как только раздобудем транспорт, поиски лабы отложив на потом), то, возможно, я оставлю его в живых. Он расскажет Барону, как наш отряд убили апостолы и бегуны, и мы не смогли выполнить задание. Я попробую вызволить Лилию, и мы с ней смоемся подальше от Барона. Если удастся прихватить с собой еще и Зиновьева, то будет вообще распрекрасно. Биотехник нам пригодится. Все-таки я не терял надежды создать вакцину. Может не сейчас и не завтра, но когда-нибудь… Нельзя, чтобы уникальный дар Лилии просто так канул в лета. Возможно, она последняя надежда человечества…

Мы брели по шоссе, навьюченные рюкзаками, только Зиновьев шагал без поклажи лишь с пистолетом на поясе. Впереди шел Кастет, он постоянно вертел головой, как филин и прислушивался к каждому шороху. Второго нападения апостолов или бегунов мы не переживем.

Следом плелся профессор, я замыкал нашу куцую колонну. Регулярно оглядывался назад, всматриваясь в прилегающие пролески, и тающую позади нас ленту дороги. Нет ли опасности, не идет ли кто за нами? Путешествовать пешком маленькой группой теперь стало смертельно опасно. Недобитки и мутанты могли подстерегать на каждом шагу.

Самое время помолиться, но я не верующий… Жаль. Так бы попросил помощи у Господа. Привык надеяться только на себя, но сейчас это могло не сработать. Нас разгромили даже на неприступном броневике. А теперь мы вообще бредем по пустынной дороге пешком. Видно нас издалека. Я предлагал свернуть в лесок и продираться скрытно через кусты. Но там не оказалось даже захудалой тропинки. Места слишком глухие. А продираться через чащу тяжело. Скорость замедляется раза в три.

Уже вечерело, и дневная жара, наконец, уступила прохладе, когда лес сменился желтизной степных просторов. Вдалеке замаячили очертания мертвого города. На обочине показался покосившийся дорожный знак. Сидевшая на нем ворона ковыряла облупленную надпись: «Темногорск 10 км».

Гектор ковырялся в огороде, что был расположен снаружи территории тюрьмы впритык к тюремной стене. Полуденную безмятежную тишину разорвал протяжный вой сирены. Сигнал означал, что пора уносить ноги. Вместе с еще десятком работников старик поспешил к воротам тюрьмы под защиту стен. Часовые на вышках увидели какую-то опасность и сирена истерично зазывала всех внутрь.

Такое случалось не раз, но обычно все заканчивалось благополучно. Одиночных зомби или небольшие группы снайперы расстреливали прямо с вышек. Старые, но бывалые СВД-эхи калибра 7,62×53 с отстроенной оптикой и хорошо пристрелянные прицельно долбили больше, чем на километр. Конечно, с такого расстояния убить зомбака трудно, это надо точно в голову попасть или шейные позвонки перебить, но с трехсот метров шансов у мертвецов не было. Снайперы, а их постоянно дежурило двое (один со стороны ворот, второй со стороны стены, к которой примыкал огород), спокойно и методично отстреливали зомбаков, словно в тире.

Частенько были слышны выстрелы их винтовок, раскатами разносившиеся по долине. Тогда сирену не включали. Это означало, что ситуация под контролем. Но когда появлялись в поле видимости стаи побольше, а один раз к тюрьме пришлепали особо живучие зомби, тогда сирена ревела и вещала от том, что надо, как можно быстрее уносить свою задницу под защиту стен. Тогда лесорубы, огородники и прочие работяги бросали все дела и спешили к главным воротам. Если они не успевали добраться до ворот, то навстречу им выскакивала дежурная группа охраны, состоящая из трех автоматчиков. Бойцы прикрывали рабочих и иногда вступали в бой с мертвецами. Сами иногда гибли, но при Гекторе (а был он уже здесь не первую неделю) не допустили ни разу смерти рабочих.

Вот и сейчас Гектор бежал вместе с остальными к воротам. В руках он сжимал тяпку. Как говорится, на бога надейся, а сам тяпкой бей. Сирена в этот раз выла непривычно долго и протяжно, будто на поселение напали одновременно зомби, демоны и другие приезжие.

Старик завернул за угол, до ворот оставалось метров двадцать. Там уже толпились люди. Охрана встречала их у входа. Сегодня их было больше, чем обычно. Подняли не только дежурный расчет, но и тех кто был после смены. Гектор обернулся и похолодел. К тюрьме со стороны леса приближалась огромная стая. До них было еще метров пятьсот, но в воздухе уже напахнуло гнилью и тленом.