Профессор хотел что-то возразить, но залетевшая внутрь шальная пуля со звоном ударила где-то над его головой и, разлетевшись на кусочки, посыпалась по стальному полу. Зиновьев закрыл голову руками и уткнулся лицом в пол.

Автоматные очереди заглушили ружейную пальбу. Жнецы освоились и задавили напавших на нас стрелков. Ружья в ответ бухали все реже и вскоре совсем замолкли. Напавшие не ожидали, что в броневике окажется столько автоматчиков. Автомат в наше время большая редкость.

— Пора! — крикнул я и дернул за руку профессора.

Он не по годам резво выскочил из-под лавки и побежал за мной. Мы выпрыгнули в распахнутый люк, и я потянул Зиновьева в сторону подальше от броневика. Пламя жрало колеса и предательски нас осветило. Ба-бах! — стали лопаться колеса. Я почувствовал удар горячего воздуха в спину. Зиновьев от звука упал и вжался в траву. Я схватил его за ворот и поволок дальше в лес. Через несколько метров мы укрылись в зарослях кустарника. Ба-бах! — лопнуло следующее колесо. Хана броневику… Ну я этого и хотел.

Сзади раздалось шуршание. Я обернулся: из кустов на меня смотрели дула двустволки.

— Тише, — прошипел голос человека, который держал оружие. — Если пикните, пришью…

Стрелять он в нас не собирался, просто мы заняли его позицию. Уйти ему незаметно от нас не получилось бы, и убивать нас не вариант: в стволе всего два патрона и нас двое. Если выстрелит, то вызовет на себя огонь жнецов, а сам в это время окажется с разряженными стволами.

Я поднял руки и проговорил:

— Мы тебе не враги, мы сами пленники у жнецов. Стреляй в них, а лучше уходи…

Силуэт с ружьем замер, не зная, как поступить. Видно было, что ему очень хотелось смотаться в гущу леса, но он боялся получить от нас пулю в спину (откуда ему было знать, что мы безоружны). А если он и догадывался, что оружия у нас нет, то мы могли закричать и направить в его сторону шквал автоматного огня своих сотоварищей. Я решил попробовать развеять его сомнения:

— Меня зовут Кречет, я не из клана жнецов, я…

Но договорить я не успел. Незнакомец вдруг перевел стволы на меня и прошипел:

— Кречет⁈ Ах ты, сука! Это ты погубил наш лагерь! Зря Велиар тебя не убил!

Я видел, как апостол уже почти нажал на спуск, но я был готов. Нырнул в сторону. Грохнул выстрел, пуля прошла рядом с головой, я почувствовал, как она всколыхнула мои волосы. Второго выстрела стрелок не успел сделать. Я вцепился в ружье двумя руками и резко вывернул его. Слышно было, как хрустнули суставы апостола. Он вскрикнул и выпустил ружье. Прикладом я ткнул его в живот. Апостол сложился пополам. Подсечкой я сбил его с ног и наступил ему на грудь, приставив ко лбу стволы:

— Откуда ты меня знаешь?

— Я помню, как ты появился в нашем лагере, — скривился апостол. — Ты пришел, притворившись лошком, сказал что ищешь выживших людей. Но Велиар тебя узнал. Зря он тебя не убил, ведь ты пришел нас уничтожить. После твоего прихода все и началось. У нас было все: рабы, оружие, еда. А теперь мы скитаемся по лесам, живем впроголодь и грабим проезжающие машины. Все из-за тебя, сука! Это ты во всем…

Хрясь! — Я ударил прикладом апостола по голове, не дав ему договорить.

Он вырубился, я отставил ружье в сторону, встал на колени возле бездыханного тела и обхватив голову двумя руками, резко рванул ее в сторону. Хрустнули шейные позвонки и апостол умер, даже не вздрогнув.

— Зачем вы это сделали⁈ — негодовал Зиновьев. — Он же был без оружия, он пленник!

— Здесь не война, профессор, — грустно улыбнулся я. — Он не пленник, а недобитый враг, он мог лишнего наговорить жнецам, это могло навредить нашим планам.

— Так это вы уничтожили клан апостолов? — удивился Зиновьев.

— Нет, это сделали мои друзья, но я в этом участвовал.

— Опасный вы человек, — профессор испуганно смотрел на меня. — Теперь вы собираетесь уничтожить жнецов…

— А вы им сочувствуете?

— Нет, но там есть химики. Они ни в чем не виноваты, их заставляют это делать.

— Я постараюсь их вызволить. Но не обещаю… Если они погибнут вместе со жнецами, мир от этого станет только лучше. Тот кто умеет делать наркотики, не особо нужен сейчас…

— Очень жестоко так говорить, — профессор снял запотевшие очки и натирал их дрожащими руками об измятый пиджак.

— Вы все это время просидели в подземелье и не знаете, что творится наверху. Сегодня химики работают на жнецов, а завтра еще на кого-нибудь. Весь Верхний Уральск сидит на наркоте. Там нет даже мирных общин, только одиночки-кислотники. Это заслуга химиков. И ваша в том числе…

— Но я уже говорил, что жестоко заблуждался!

— Поэтому вы до сих пор живы. Вы должны искупить свою вину. Помочь мне создать вакцину…

— Создать? Но вы говорили, что она уже создана и ее прототип находится в заброшенной лаборатории?

— Нет никакой лаборатории, профессор. Я все придумал, чтобы заставить барона дать нам ученых. Но он дал мне только вас и забрал самого дорого для меня сейчас человека. Неравноценный обмен. Тем более, что этот человек ценен для всего мира.

— В каком смысле? И как я вам помогу создать вакцину? Без исходного материала на это нужны годы и тысячи клинических испытаний.

— Считайте, что исходный материал есть. Он находится в крови моей подруги.

— Той самой, что осталось у Барона?

— Да, у нее иммунитет.

— Как? Такое возможно⁈

— Только не забывайте Зиновьев, что это наш с вами секрет. Я рассказал его вам, потому что мы скоро будем в Темногорске, и вы и так поймете, что никакой лаборатории не существует.

— Но что мы скажем Кастету и его людям? — профессор взволнованно всплеснул руками. — Когда они поймут, что лаборатории не существует.

— Ничего, они просто должны умереть, и вы мне в этом поможете…

— Я?

— Да не тряситесь вы так. После сегодняшнего нападения, их отряд явно поредел. Все… Пойдемте к остальным. Выстрелов больше не слышно. Похоже, что все закончилось…

Только я это сказал, как раздался мощный взрыв. Броневик подпрыгнул на месте, и его накрыла волна огня — взорвались бензобаки. Долго они держались… Теперь точно машине хана.

Вокруг горящего броневика суетились жнецы. Они вытащили из кустов тела убитых апостолов и сложили в ряд на освещенное место. Немного в стороне сложили тела убитых жнецов. Апостолов оказалось всего пятеро. Я вытащил из кустов шестого, которого убил, и положил рядом.

Кастет с удивлением уставился на меня:

— Это ты его?

— Он стрелял по вам из тех кустов, — я махнул рукой на наше временное укрытие. — Пришлось его угомонить.

— Спасибо, что помог нам, — в глазах Кастета читалось уважение. — Наших погибло четверо.

Но я уже посчитал трупы и прикинул силы. Жнецов вместе с Кастетом пять человек. Многовато пока еще. В открытую их не ликвидируешь. Поэтому я не стал палить по ним из кустов, когда убил апостола. С двустволкой против автоматов много не навоюешь.

— Пожалуйста, — пожал я плечами. — И скажи спасибо, что я вытащил вашего профессора. С кем бы мы сейчас лабораторию запускали? Я думаю, что заслужил оружие? Дай мне автомат одного из убитых.

Кастет нахмурился:

— Спасибо, конечно, но с тебя хватит пока и двустволки. Собери патроны у убитых. Автомат я тебе пока не доверю. Мутный ты какой-то… Вот увижу лабораторию своими глазами, тогда посмотрим.

Не увидишь… Подумал я про себя. Сначала сдохнешь. Ну что ж… Ружье так ружье. Это лучше, чем совсем ничего.

— Какие планы? — спросил я Кастета.

— Переночуем в лесу и вернемся в Верхний Уральск за подмогой и техникой.

— Зачем на возвращаться? — удивился я.

— Недобитки могут еще шнырять в окрестностях, — задумчиво проговорил Кастет. — Нам надо выполнить задание. Мы ослаблены и без техники.

— До Темногорска осталось всего ничего, — я махнул в сторону холмов, которые уже окутала предрассветная дымка. — В Верхний Уральск возвращаться пешком, сейчас опасно. В Темногорске разживемся транспортом.