Вот бляха, — подумал я про себя. — К прозвищу прицепился. Что пришло в голову первое, то и придумал… От слова Велиар производных не так много. А к нему привык уже. Жрец меня еще называли, но для мирной общины представляться таким именем нельзя. Для них я должен быть обычным путником, попавшим в беду. Поразмыслив несколько секунд над легендой, я сказал вслух:

— Обычное прозвище… Так звали моего пса в прошлой жизни. Любил я его очень. А что ты всю дорогу молчал? А тут вдруг биографией моей заинтересовался?

— Я должен понять, кого в общину свою веду. Ты меня спас, но люди должны знать, с кем имеют дело.

— Я почти все тебе рассказал… До эпидемии сидел дома на пенсии по инвалидности и бухал. Потом затесался к апостолам. Они меня взяли из-за моего боевого опыта. Как никак в горячих точках приходилось бывать. В вылазки с апостолами не ходил, прикрывался своей ногой, хотя она особо меня не напрягает. Бегать, конечно, не могу, но быстрым шагом — пожалуйста. Поэтому на мирные общины не нападал и людей не убивал. Службу нес на стене. Как вертухай приглядывал за всем, что творится снаружи. Каюсь, один раз пристрелил беглого раба. Но это пришлось сделать. Он мимо моего поста пробегал. Если бы не выстрелил, меня бы сожгли (этот драматическую подробность своей истории я придумал для правдоподобности легенды). Апостолы всех провинившихся заживо сжигали. Так они Сатану славили и верили, что он дает им силу. Придурки… Сатана всегда был только сам за себя. Первых кого он сожрет, если будет голоден, это своих сторонников. Потому что они ближе всех к нему и не надо напрягаться и искать других. Не понимали они этого, это их сгубило.

— А что сестра? — спросил Вульф.

Я лихорадочно прокрутил в мозгу наши прошлые разговоры. Бл*дь! Про сестру-то забыл. Я же ему сказал, что она в заложниках у сатанистов была. Вот я разведчик хренов, чуть не прокололся! Пока жрецом был, совсем страх и осторожность потерял. А может просто старею: уже полтинник не за горами.

— Погибла сестра, — шмыгнул я носом. — Когда на лагерь напали зомби ее укусили. Нет больше у меня никого.

— Сдай пистолет.

— Что?..

— ТТ-шник свой отдай пока мне.

— Зачем? — я напрягся, готовый в любой момент выхватить нож и чиркнуть по горлу попутчика, хотя он за рулем и на скорости это делать крайне опасно.

— Ты в общине будешь человек новый, оружие тебе там не положено. Когда заслужишь доверие нашего главного — тогда верну.

— А если мертвецы нападут? Я их зубами должен рвать?

— Там нет мертвецов, там тюрьма…

— Так может, я договорюсь с вашим главным?

— Нет, — замотал головой Вульф. — Он очень подозрителен и тщательно проверяет людей, перед тем как принять их в общину. Ты с ним не договоришься.

— Почему ты решаешь за него?

— Мутный ты какой-то… Что-то не договариваешь. С виду был, как тряпка, а в деле оказался бойцом. Говоришь, сестра погибла, а грусти в тебе совсем нет.

— Мир безумен, и я стал таким. Душа моя зачерствела, но иногда пробиваются старые страхи.

— Вот я и говорю, мутный ты. Сдай пистолет, Вел.

— Держи, — я протянул Вульфу ТТ-шник, борясь с желанием прострелить ему голову.

Где его община, я и так знаю, теперь он мне не нужен. Тем боле, что он меня почти раскусил. Но это же — почти… Значит, можно все еще исправить. Чертов проныра оказался прозорливее, чем я думал. Надо как-то аккуратнее теперь с ним…

Да и убивать его уже поздно. Вон вдалеке уже видны очертания тюрьмы. Могут выстрел услышать, да и машину уже они наверняка срисовали. Ладно… Пусть живет.

Все эти мысли пронеслись в моей голове за пару секунд, но Вульф увидел замешательство в моих глазах и поспешил забрать из руки пистолет. Он засунул его в карман разгрузки.

Машина, переваливаясь на ухабах, подкатила к высоченному бетонному забору, в центре которого были встроены откатные железные ворота, опутанные витками колючей проволоки. Вульф высунулся из машины и помахал рукой. Только после этого часовые бросились открывать ворота. Осторожные ребята. Явно не гражданские, те бы уже сразу распахнули ворота, лишь при виде знакомой машины. А эти бдят… Непросто мне будет втереться к ним в доверие.

Джип въехал во внутренний двор, и ворота за ним сомкнулись. Территория тюрьмы оказалась небольшой. Раньше это была спецколония для красного контингента, рассчитанная узников на триста или около того. Внутри двора вросло в землю массивное одноэтажное пепельно-серое здание с маленькими зарешеченными оконцами. Оно выглядело, как гигантский дот — неприступное и повидавшее многое на своем веку.

Из здания высыпали люди. Среди них были обычного вида женщины и даже дети. Мужчин не так много, но все неплохо вооружены. Почти у каждого за спиной висит либо помповое ружье, либо карабин. У некоторых на поясе болтаются пистолеты в кобурах закрытого типа, в том числе у многих женщин. Автоматы и пистолеты — пулеметы только у некоторых «боевиков», одетых в камуфляж (они явно из наших бывших). На вышках, как и положено в тюрьмах, маячат вертухаи. У каждого снайперка и калашников плюсом.

— А вы хорошо устроились, — сказал я своему спутнику. — Такого оружия даже у апостолов не было. У них все больше обрезы были и прочая гладкоствольная хрень. Максимум карабины охотничьи и калашей всего несколько штук. А у вас боевые стволы. Даже СВД-эшки с оптикой. С таких на два километра можно бить, если умеючи.

— Нам повезло, — ответил Вульф. — Многие из нас здесь работали, и когда мир погиб, мы просто перевезли сюда свои семьи. А оружие здесь уже было.

Наш разговор прервали подошедшие люди.

— Что случилось? — спросил с жиденькой бородкой толстяк в камуфляже и в разгрузке, забитой до отказа оружием и запасными магазинами. — Где остальные?

На плече у него висел укороченный автомат со складным прикладом. Может, он и есть главный? Я пока на всякий случай ничего не говорил.

— На нас напали бегуны, когда мы подбирали этого, — Вульф кивнул на меня. — Все погибли…

— Дьявол! — воскликнул толстяк, — Ты же стреляный воробей, как ты мог такое допустить?

— Они появились из ниоткуда. Сам знаешь, Шон, что эти мутанты быстрее ветра. Я ничего не успел сделать.

— Может это была засада? — толстяк Шон с подозрением уставился на меня. — Может, он навел их?

— Исключено, — замотал головой Вульф. — Его самого чуть не сожрали, и он спас мне жизнь.

Шон уставился на меня въедливыми поросячьими глазками, еле видимыми из-за выпирающих щек:

— Ты кто такой?

— Это апостол, — ответил за меня Вульф. — Но он, вроде как, все осознал. Готов вступить в наши ряды…

Толстяк плюнул мне под ноги, явно испытывая мое терпение. Он повернулся к Вульфу и сказал:

— Ты знаешь правила, он должен пройти проверку… То, что он спас нашего командира, это пойдет плюсом, но правила для всех едины.

— Конечно, — кивнул Вульф. — Я забрал у него пистолет. У него остался только нож.

Твою мать! Эти слова чуть не вырвались у меня вслух. Так получается, Вульф у них главный! Тот тип, который всех подозревает, и с которым я не смогу договорится на счет ношения оружия. Вот зараза! Как же я его не раскусил?

— Выделите Велу комнату и проводите его, — отдал распоряжения Вульф.

Ко мне подошла уже немолодая женщина с непослушной копной седых волос на голове, выцветшими голубыми глазами и умным пытливым взглядом.

— Меня зовут Кира, — улыбнулась она не по годам белозубой улыбкой. — Пойдемте, я вас провожу.

— Я Вел, давай без церемоний на ты?

— Давай. Есть хочешь? Скоро обед, мы питаемся в тюремной столовой, я покажу.

— Черт возьми, это самая хорошая новость за последние несколько дней. Давно я нормально не ел.

Мы вошли внутрь самой тюрьмы, преодолев два тамбура отгороженных решетками. Сейчас решетки были открыты. Но если зомби проникли бы на территорию, помещение вмиг превратилось бы в настоящую крепость. Если внутри есть запасы еды и воды можно выдержать любую осаду. Эх… Вот где надо было строить поселение клана, а не в пионерском лагере. Сюда, если даже горящий бензовоз прорвется — здание устоит. А гореть здесь нечему, сплошной бетон.