Локи вцепился ему в ногу и рванул ее назад. Зомби отвлекся на пса, и я смог отскочить назад и сделать хороший замах дубиной. Хрясь! Удар по морде свернул мертвецу челюсть. Хрясь! Второй удар, наконец, достал до виска и проломил кость. Мертвец вытаращил глаза и завалился на землю, чуть не придавив собаку. Все…

Тяжело дыша, я уселся на землю. Рядом примостилась Лилия. Она тоже была почти без сил. На рукаве ее рубахи проступила кровь.

— Тебя укусили? — обеспокоенно спросил я.

— Не страшно, — выдохнула она, — у меня иммунитет.

— Нельзя нам так рисковать, — поморщился я. — Если с каждой встречной стаей драться будем, долго не проживем.

— Это не каждая стая, — Лилия обвела печальным взглядом горы трупов. — Мы пытались их спасти…

— Но все зря.

— Но мы же этого не знали!

— Согласен, сейчас стоило рискнуть, но потом мы так делать не будем. Даже если будет возможность кого-то реально спасти.

— А для чего нам еще жить? — горько усмехнулась женщина.

— Теперь есть для чего, мы должны сохранить твою кровь. Она — ключ ко всему, что сейчас происходит.

— Возможно, я не одна такая, — пожала плечами Лилия.

— Возможно, только никто об иммунах не слышал. Скорее всего, ты одна на миллион, а может и на миллиард. А учитывая, что людей осталось на Земле не больше одного процента — можно сказать, что ты единственная с иммунитетом. Шанс найти в гибнущем мире еще таких — равен нулю. Впрочем, нам незачем их искать. У нас есть ты. Осталось найти лабораторию и ученого или доктора, или не знаю, как они там называются, который сможет понять твой секрет и создать вакцину.

— Боюсь, что пока мы его найдем, — грустно улыбнулась Лилия, — человечество уже погибнет.

— Не говори так. Люди должны выжить.

— Зачем? Мы такие же хищники. Просто сейчас более сильные хищники потеснили нас. Скинули с верхушки пищевой цепочки.

— Ты что такое говоришь? Мы должны спасти людей. Им надо дать второй шанс. Я верю в них.

— Прости… — тихо проговорила Лилия. — Не знаю что на меня нашло. Возможно, гибель этих несчастных беженцев, что лежат у наших ног. Иногда надежда совсем покидает меня… Когда погиб мой муж, к жизни меня вернула жажда мести. Она двигала меня вперед и не давала раскиснуть. Теперь я отмстила, апостолы уничтожены, я лично раскроила голову убийце моего мужа, но легче мне не стало. Вместо жгучего чувства мести в душу пришла черная пустота.

— Нельзя, что бы пустота завладела тобой. Ее надо заполнить чем-то светлым.

— Я знаю, я хочу думать, что все наладится, что я кому-то еще нужна. А на самом деле я никому не нужна, кроме как маленькой мертвой девочке.

— Ты нужна мне, вместе мы попытаемся все исправить. Ты нужна людям, ты должна в них поверить…

Сзади раздался шорох. Мы вскочили и схватились за оружие. На поляну вышли двое: коренастый бородач и высокий худой мужик. По лохмотьям видно было, что они из бывших рабов. В руках коренастого был двуствольный обрез. У долговязого — топор. Для рабов они неплохо вооружены. Я их сразу узнал — они должны были охранять группу беженцев, которую только что положила стая зомби. Их я приставил лидерами к ним.

— А здорово вы их расхреначили, — восторженно проговорил коренастый, обнажив желтые зубы.

— Где вы были? — гневно воскликнул я. — Вы должны были охранять их!

— Прости, Кречет, или как там тебя? Но мертвецы навалились неожиданно и сразу со всех сторон. Мы еле успели свалить, а потом услышали выстрелы и решили вернуться, глянуть, что к чему.

— Какого хера вы сбежали? — процедил я. — Из-за вас вся группа погибла.

— Ты, конечно, парень боевой, Кречет, но что-то я не припомню, кто назначил тебя главным?

Долговязый одобрительно закивал.

— Я сам знаю, как мне поступать, — продолжал коренастый, — я просто хочу выжить.

— Ты бросил своих людей и они погибли…

— Я сам хочу выжить, а на остальных мне наплевать. Они не мои люди, мы просто шли вместе. Но им не повезло.

— Я назначил вас старшими в этой группе не просто так. Вы должны были защищать их. Кроме вас здесь не было сносных бойцов.

— Ну это их проблема, — лыбился бородач, — что они родились травоядными, а не хищниками. Травоядных всегда жрут, таков закон природы… Ты и баба тоже хищники, а хищники должны держаться стаями. Так легче охотиться и выживать. Ты прости за дерзость, но мы хотим пойти с вами. Я видел, как вы деретесь и готов признать твое старшинство…

— Хорошо, — уже миролюбиво проговорил я.

— Правда? — воскликнул коренастый, не веря своим ушам. — Ты возьмешь нас с собой?

— Да, — кивнул я, ловя на себе неодобрительный взгляд Лилии. — Но только при одном условии.

— Каком?

— Ты должен доказать, что ты хищник.

— Доказать? Как? — бородач непонимающе на меня вытаращился.

— Убей его, — я ткнул на долговязого, тот от неожиданности съежился. — Он не похож на хищника, он будет для нашей группы в тягость…

— Что⁈ — глаза коренастого расширились так, что оно стал похож на филина.

— Что слышал… Я возьму только тебя в свой отряд. А этот никчемный, должен умереть.

— Но почему⁈ — воскликнул бородач.

— Ты сам говорил, что каждый сам за себя. Докажи, что ради выживания ты способен на большее, чем просто прятаться по кустам.

— Ну… хорошо… — промямлил бородач и навел обрез на застывшего от ужаса долговязого. — Прости Каланча, ты сам слышал, я должен тебя пристрелить.

— Не надо, Хэнк! — воскликнул долговязый и замахал руками. — Я же твой друг. Кто тебе дороже? Эти уроды или лучший друг?

— Ты пойми, Каланча, мне дороже я сам. И чуйка подсказывает, что выжить с Кречетом у меня больше шансов, чем с тобой. Прости… Он требует твоей крови. Ты и правда бесполезен.

— Нет! Я могу тоже драться и убивать зомби!

— Как сегодня? — Хэнк обвел взглядом обглоданные трупы. — Когда на нас напали мертвяки, ты сам первый заорал, что надо бежать! Я может быть и остался бы, но после того, как ты рванул в кусты, понял, что одному мне в любом случае не справиться. Кречет прав. Ты не хищник, ты никчемный… Прости, что так вышло, но я должен тебя убить.

— Нет! — заорал долговязый и бросился на Хэнка размахивая топором.

Бах! — грянул выстрел, и картечь разворотила лицо Каланче. Его зубы, глаза и язык разлетелись на кусочки. Он даже не смог закричать, а лишь захрипел и завалился на траву. Он еще дышал, когда Хэнк подошел к нему:

— Прости, друг. Я думал в обрез заряжена пуля.

Каланча что-то хрипел. Слова по интонации отдаленно напоминали: «Добей, добей». Но без языка и без зубов трудно говорить.

— Прощай, — сказал Хэнк и, выхватив нож, ударил друга в сердце. Тот дернулся и затих.

Коренастый выдернул нож, обтер его о рубаху убитого и подошел ко мне:

— Я выполнил твой приказ, Кречет. Я прошел испытание?

— Нет, — ответил я и размозжил его голову березовой дубиной.

Удар получился мощный с разворотом. В этот раз бить мне никто не мешал, и дубина точно врезала по виску, раскроив кость. От такого удара один глаз бородача выскочил из орбиты и повис на жилке. Хэнк удивленно вздохнул напоследок и замертво упал на землю…

— Ну вот, — проговорила Лилия. — А говоришь, что я должна верить в людей…

Я нагнулся к трупу бородача и задрал повыше рукав его грязной джинсовой рубахи. На его предплечье красовалась татуировка: перевернутая пятиконечная звезда в круге.

— Это не люди, — сказал я. — Это апостолы…

— Как? — удивилась Лилия.

— Наверное, они нацепили лохмотья и прибились к беженцам еще вчера. Я не узнал их и прикрепил к этой группе. Сегодня, как только запахло жаренным эти выродки сбежали, а услышав выстрелы, вернулись и засели в кустах. Думали, что смогут чем-нибудь поживиться, например, пистолет у меня забрать, когда меня сожрут. Но мы выжили, и Хэнк понял, что с нами выгоднее дружить. Но я заметил его татуировку, когда он вышел на поляну и махнул рукой.

— А если бы они оказались не апостолами, — спросила Лилия. — Ты бы их отпустил?