— Слушайте внимательно, сучьи выродки! Теперь ваша жизнь — собственность клана Апостолы. Сдохнуть вам или жить — решает клан. Сможете быть полезными и усердно трудиться на благо Апостолов — останетесь в живых. За побег смерть, за нападение на апостола смерть, за неповиновение смерть!

Мясник сощурил глаза и пригладил развесистые черные усы. Густые бакенбарды делали его похожим на зверя…

Лилия открыла глаза. Мертвая тишина в церкви прерывалась лишь еле слышным воркованием голубей, милующихся где-то на крыше. Голова кружилась и болезненно пульсировала. Грудину и ребра стягивала тупая боль. Лилия запустила руку под камуфляжную куртку и извлекла небольшой, но непомерно толстый томик Библии. На обложке зияли два углубления от пуль, с обратной стороны отверстий не было. Лилия раскрыла книгу и улыбнулась. Ветхий завет пробит насквозь, новый — наполовину. Она отшвырнула Библию и, поморщившись, встала. Вечерний свет сквозь витраж узкого окна дотронулся до её лица. Это было уже другое лицо. Скулы немного заострились, глаза сузились, а рыхлые щеки пропали. Черной смоли длинных волос коснулась едва заметная седина.

Женщина присела на корточки и погладила плечо мертвого мужа. Затем открыла деревянный ящик, стоявший рядом с «обеденным» алтарем и выгребла оттуда посуду. Кружки, тарелки, ложки с грохотом рассыпались по каменному полу. Немного покопавшись в содержимом, она нашла столовый нож. Обернула клинок тряпицей и заткнула его за поясной ремень. Провизии найти не удалось — чертовы Апостолы все подчистили. Пикапа на улице тоже не оказалось.

Начинало уже темнеть. Что делать? Куда идти? Лилия выбралась на улицу. Мрачная тишина опускалась на землю вместе с сумерками. Закат еще некоторое время сдерживал клочья мглы, но постепенно уходил в небытие… Храм черным силуэтом перегородил небо и звал внутрь, под защиту твердыни стен, а дорога, уходящая от церкви, манила вдаль, в неизвестность. Ее лента терялась среди остовов домов, деревьев и замерших теней.

Лилия еще немного постояла возле церкви, словно раздумывала. Она не хотела оставлять любимого мужа, но ему уже не помочь. Женщина глубоко вздохнула и зашагала в темноту не оглядываясь. Ее одинокая фигура бесшумно скользила по проселку прочь от города. Губы чуть слышно шептали еле различимые слова, они лились, словно траурная песня, и ту тже растворялись в ночном воздухе. Казалось, что она читает молитву, но слова были обращены не к богу. Она звала Апостолов…

Сегодня был один из худших дней в ее жизни. Но он ее не сломил, ломать уже было нечего. Быстрый шаг и ровная походка делали ее непохожей с той Лилией из вчерашнего дня. Будто это уже был совсем другой человек.

Дорога перетекла в шоссе, разрезав пустынную степь. Ночные птицы издавали несмелые звуки, словно, скрывались от невидимого врага. Молодой месяц тускло высвечивал ленту асфальта, терявшуюся в темноте.

Спустя пару часов на обочине в кювете показался силуэт брошенного автомобиля. Черный седан, наклонившись, уткнулся в землю спущенными колесами. Лилия подошла вплотную и заглянула в темноту глухих окон. Сквозь тонированные стекла ничего не видно. Она прижалась лбом к боковому стеклу, прикрыв его ладонями. Вдруг, из глубины салона метнулась тень, и оскаленная морда впечаталась в стекло перед лицом Лилии. Женщина отпрянула, но запутавшись в прошлогодней траве, грохнулась на землю. Зомби остервенело скреб по стеклу зубами, раздавливая о твердь гнилые десна и губы. Немигающие глаза пожирали взглядом человека. Автомобиль, чуть покачиваясь, сдерживал тварь. Лилия поднялась на ноги и приблизилась к прозрачной перегородке, отделяющей жизнь от смерти. Она посмотрела смерти в мутные глаза, вытащила из-за пояса нож и, сделав шаг назад, резко распахнула водительскую дверь. Оживший вывалился наружу, упав мордой в траву, и на мгновение потерялся в пространстве. Одной ногой Лилия наступила ему на спину, придавив к земле и, с размаху вонзила нож в затылок. Глухо всхлипнула затылочная кость, брызнула гнилая кровь и зомби замер.

Звезды осветили распростёртую фигуру мертвеца, одетую в черную униформу безопасника. В прошлой жизни это был спортивного вида охранник с бритой головой. На его ремне болтался охотничий нож в ножнах из черной кожи и подсумок с перцовым баллончиком и наручниками. Лилия нацепила трофейный нож и подсумок себе на пояс, оставив кухонный торчать в затылке. Затем, перевернув тело, обшарила карманы. Удалось раздобыть зажигалку, сигареты отшвырнула в сторону. Обыскав машину, на заднем сиденье наткнулась на деревянную бейсбольную биту с ремешком в основании рукоятки. Головная часть биты утыкана шипами из толстых гвоздей. В багажнике ждала приятная находка — армейский вещмешок, внутри которого, оказались несколько банок тушенки, пакет сухарей и запечатанная пластиковая полтарушка с водой. Лилия открутила пробку и жадно припала к горлу, опустошив за раз почти половину бутылки. Затем вскрыла консерву и уселась на порог открытого багажника. Поддевая куски мяса ножом, хрустела сухарями и смотрела на звезды.

Холодный месяц почти не освещал тёмную степь — лишь облака вокруг себя. Всё как-то зловеще, но в тоже время многозначительно и смиренно. Смиренно, если не трясешься от каждого шороха, если готов выживать и не гнешься под ударами, а тянешься сквозь невзгоды к звездам, к жизни… Ради будущего… В память о прошлом… Не потеряв настоящее…

Грязно-синий микроавтобус вкатился в открытые ворота и остановился перед храмом. Я выскочил первым, следом Полковник и Хан. Грузный Кузнец чуть замешкался, вытаскивая кувалду из-под сиденья. Навострив уши, пес приподнял морду и молча наблюдал за нами, оставшись лежать на заднем сиденье, его рана еще не зажила…

Распахнутые двери церкви пахнули ладаном и смертью. Дневное солнце не пробивалось за порог. Я осторожно заглянул внутрь и прислушался. Затем шагнул в зал, выставив вперед мачете. Хан шагал следом и прикрывал натянутым луком. Полковник и Кузнец остались на входе.

Мои глаза немного привыкли к полумраку. Взгляд остановился на неподвижном теле, распластавшемся возле алтаря в луже засохшей крови.

— Это Доктор! — воскликнул Хан и подбежал к трупу.

Услышав крик, Полковник и Кузнец заскочили внутрь. Я приподнял безжизненную голову, осматривая рану. Аккуратное входное отверстие в виске, а с противоположной стороны рваная дыра.

— Трупное окоченение почти прошло, значит, время смерти более двух суток, — я внимательно осмотрел тело и окружающую обстановку и сказал. — Следы крови размазаны вокруг трупа, а руки у него чистые, смерть была мгновенной — кто-то контактировал с телом после смерти и, судя по мазкам на лице, брал его за голову и обнимал.

Я поднял с пола небольшую продолговатую гильзу из латуни и, повертев ее в руках, понюхал дульце:

— Из нагана стреляли… Хороший револьвер… А стрелок не боялся ничего — стреляные гильзы у нагана вручную извлекаются по одной. Значит, не торопился никуда и был не один. Ваших, скорее всего, в плен взяли, а одного убили… Для устрашения.

— Апостолы? — процедил Полковник

— Больше не кому, — пожал я плечами.

— Уничтожу тварей! — зашипел Хан.

Кузнец стоял чуть в сторонке и вздыхал. Здоровяк выглядел растерянным и подавленным.

— Убить шакала — дело нехитрое, — я задумчиво потер поросший недельной щетиной подбородок, — Только попробуй, найди сначала… Из города есть три дороги: одна на юг через степь в лес — мы по ней приехали; вторая на восток в горы — там дальше нет ничего кроме зарослей; третья на запад по шоссе — тянется до областного центра километров шестьсот. Проходит вблизи деревенек и сёл. Думаю, Апостолы по ней ушли.

— Согласен, — кивнул Полковник, — Город они подчистили и взяли пленных, сейчас возвращаются с добычей домой. На запад за ними двинем, поищем их логово.

Наскоро перекусив консервами, мы спешно погрузились в микроавтобус. Машина недовольно фыркала и нехотя набирала скорость, оставляя позади редеющие строения Темногорска.