— Заскочим, какой базар?! — смеется Саня. — И ты бы к весенне-осеннему периоду и зиме закупился. Пуховичок там, или что ещё путное. В детдоме, вроде, по тебе всё устаканили. Кеша передал, что там ты у него спрашивал и просил, так и будет, хотя директорша и не в восторге. Я не в курсе ваших дел, — и, видя, что я уже раскрыл рот для объяснений, быстро продолжил, — меньше знаешь, дольше живёшь.

Я рот захлопнул и кивнул, соглашаясь, с такой правильной жизненной позицией чувака.

— И обувь. Там, в детдоме, всякую хрень китайскую толкают, а то и того хуже — русскую, — смеётся мой куратор.

— Приодеться стоит. — Решаю я. — В Комсомольске на это времени у нас уже не будет.

— Нет, не будет, — говорит Сашок. — Надо быстро решать вопросы тут, и мчаться. Походу, нам расчёт, в среднем, часа на четыре дороги. Если повезёт, то быстрее. Можно и за три долететь. Машина у нас это позволяет. Но всё равно, хотелось бы со старым корешем в баньке посидеть, хоть он и «чех». Но обрусел и, вроде как, баню полюбил. Построил себе и пиво гонит, вернее сам варит, но вот употребляет только по праздникам. Сам увидишь. Стоящий мужик. В сам Комсомольск уже с утра. Проспимся, — посмотрел на меня, — часиков до шести, — и, видя мою скривившуюся рожу, жизнерадостно заржал. — Ладно, ради тебя до семи поспим! — улыбается парень. — С утра нас ждут объятья директора интерната. Я там крутанусь, чтобы все видели, с кем ты приехал и на чём. Думаю, раз со Щербатым и его головорезами смог справиться, то уж с местной шпаной непонятки сам в состоянии разрулить, чтобы не привлекать к этим мелким проблемам серьёзных людей.

— Сам разберусь. — Спокойно говорю я.

Саня на меня внимательно посмотрел.

— А ты сильно изменился, говорят. Справки о тебе наводили.

Я кивнул.

— Странно было бы, чтобы было наоборот, — вздыхаю я.

Помолчали.

— В Комсомольске только на кладбище перед детдомом заедем? — сказал я.

— Обязательно! — поддержал меня Саня. — Тогда, так. Завтра с утра я на стрёме. Телефон под рукой. С врачом сам договоришься, чтобы тебя первого выпустили?

Я киваю, соглашаясь.

— Сегодня вечером и переговорю, конина как раз ему пойдёт.

— Отлично! Жду звонка. И это, может, ноут с собой забрать, чего завтра столько вещей то тащить?

Я задумался.

А сколько там у меня вещей? Саквояж большой, но полупустой, даже скорее пустой. Ну, сумка ещё с ноутом и планшетом. От большинства вещей, которые в ней сейчас лежат я до утра, думаю, избавлюсь.

— Да чего там тащить то? — кривлю лицо я в усмешке. — У меня и вещей то раз-два и обчёлся — сумка и пустой саквояж, что мне ваш хохол привёз.

— Ну, тогда так и порешим, — соглашается Александр. — А во сколько, вообще, эта комиссия будет?

Я пожал плечами.

— До двенадцати вся эта кутерьма с выпиской точно закончится, а вот, во сколько начнётся — без понятия.

— Но ты же сегодня с врачом бухаешь? — спросил Саня.

Я улыбаюсь, предвкушающе.

— Вот тогда и уточни у него. А я с утра, часиков так с девяти, уже у тебя буду. Вещи заберу, и ждать на площадке в машине стану. Я все дела тут решил, и больше ни для кого не доступен буду. Для всех, я уже по дороге на Комсомольск, — и вновь радостно заржал.

Явно у Данилыча дела на вечер и ночь образовались.

Распрощались. Мне не терпелось глянуть и часы умные, и ноутбук поковырять и сравнить работоспособность планшета.

Вот только, увы, этим мечтам не суждено было сбыться и в принципе, всю аппаратуру можно было отдавать Сане. Как-то я упустил, что именно на время после ужина намечались наши посиделки с медперсоналом.

Как только Саня исчез за дверью, а я, довольный, начал искать нож, чтобы вскрыть коробку с ноутом, как заиграла мелодия вызова моего телефона. Номер Яковлевича.

Вот, же!

— Привет, басмач!

Так, вечно находящийся в весёлом состоянии духа, врач обращался ко мне. А почему басмач я, в итоге, так и не понял.

— И вам не хворать, Геннадий Яковлевич.

— Дай бог, дай бог! — острит мой спаситель.

Ведь реально, только ему и богине я обязан жизнью. Вытянул мужик меня с того света, хотя и меня тоже, но, в основном, он боролся за моего единокровного сына.

— Андрюш, значит так. У нас тут дурдом, только-только прокурорские свалили. Ничего не накопали, но нервы потрепали изрядно. В ординаторской куча народа, а потому, как и предлагала Марина Николаевна отдыхаем у тебя. Ты как насчёт этого?

— Да без проблем!

— Тогда, так. Минут через пятнадцать мы у тебя. Закусь берём, пакеты с боезапасом тоже. Со мной девочка, ты не против?

— Буду только рад! — и про себя добавил, — рассмотреть эту «девочку» вблизи, кто тебе, мой дорогой, так смог голову забить любовью.

— Тогда, до встречи. Остальные хвосты я рубить буду по самые уши. Как слышал, со своим лечащим врачом ты уже попрощался! — выделил он голосом последнее слово.

Да уж, информация по больнице расходится мгновенно.

— Если вы вкладываете в слово «попрощался» какой-то другой смысл, то нет.

Молчание. Видно переваривает мой ответ.

— Плохо! — вздыхает так, наигранно, — может, тебе с ЭТИМ сегодня повезёт, жди.

«Вот же муда-а-ак!» — восхищённо про себя думаю я.

Похоже, он не только к Марине подкатывал, но и мою Зизи проверял на стойкость. А тут, видно, и тут и там облом случился. Жаль мужика, самооценка, видно, сильно у него упала, раз на замужнюю позарился.

Да, чего только в жизни не бывает, но думать о высоком можно и в процессе подготовки праздничного стола. Бегом за пакетами в сестринскую. Коробка конфет ещё утром подарена, так что проблем нет. Договорился насчёт возможности воспользоваться микроволновкой, чтобы принесённый Саней шашлык с люля подогреть.

В общем, о высоком думать не получилось. Уж больно быстро крутиться пришлось, но времени оказалось достаточно и на то, чтобы сухую колбаску нарезать тоненькими дольками и сыр к нему, и фруктики помыть, и сделать из них нарезку. Расставил вино. Бокалы из комплекта, что к бутылкам шёл. Даже по новой, подарки свои проверил.

Ещё минут пятнадцать ожидания под музыку из приёмника деда Макара, проверил его настольную лампу. Нам по-любому интим сегодня придётся насаждать, так почему бы не проверенными ранее способами?

И вот стук в дверь и, не дожидаясь моего возгласа, в палату вламывается компания.

Геннадий Яковлевич под руку ведёт Марину, а за ней с пакетами в руках заходит молодая симпатичная девчонка.

Ну, что сказать, у Яковлевича по-всякому вкус есть. Милая шатенка, носик вздёрнутый, но губки маленькие. Глазками хлопает. Глаза зелёные, улыбка располагающая, а голосок почти что ангельский!

— Куда это? — тычет мне пакетами. — Оксана! — представляется она.

— Андрей, — отвечаю я, забирая пакеты, — очень приятно!

Потом киваю на приготовленное место для банкета и сомкнутые стулья.

— Прошу к столу. У меня всё уже накрыто! — и потом тихонечко Оксане. — А что это с Мариной Николаевной?

Оксана отмахнулась своей пухленькой ручкой.

— Перенервничала. С матерью девчонки прямо там, у кровати, обнявшись плакали. Потом менты, прокуратура. Ничего нам предъявить не могут, но протокол, от него, увы, ни на шаг. Но Марине почему-то дочка привиделась. Я пару раз Саньку видела, есть что-то похожее с погибшей. Ну, Марину и накрыло. Вот, отходит потихоньку. Увы, нервная работа, к тому же реанимация, смерть там всегда рядом ходит.

Да уж! — подумал я. — Кому ты, красавица, про это рассказываешь!

Но вслух сказал другое:

— Понятно, будем лечить!

Но вначале, пока все при памяти и не пытаются уединиться от компании…

— Давайте уже за стол. — Командую я. — Второй комплект мы ещё успеем оприходовать, — киваю я на полные пакеты, что принесла с компанией Оксана. Кстати, именно этот набор прикупила на этот вечер Марина Николаевна на мои деньги, вот только у меня на него созрел другой план.

Расселись.

Яковлевич разливает девушкам по бокалам французское вино. Точно такое же, какое мы пили не далее, чем позавчера с Зизи. Мне плеснул немного и себя явно не обделил.