Третий корабль, подвергшийся ограблению, и второй из английских грузился чаем уже. Почти заканчивалась погрузка. Сопротивление купец оказал слабое и там все живы остались. А чаю Сашка нашёл достойное применение, он с приличным дисконтом продал его американцам. В результате ещё пятнадцать тонн серебра. Всё это перегрузили на «Высоколетящий», потопили три «вражеских» корабля и пошли в Гонконг, остальных купцов не тронув. Пусть несут в Европу благую весть, что русские воюют только с англичанами и французами, а нормальные страны, не воюющие с Россией, не трогают и даже подарки в виде опия и ханки раздают.

По дороге в Гонконг пережили неслабую бурю. Корабли раскидало по Восточно-китайскому морю, которое тут называют просто Восточным, а китайцы кличут Дунхай, что дословно и переводится — «восточное море». Сильно о других кораблях Сашка не беспокоился. И буря не самая сильная и рядом куча портов в материковом Китае и на острове Тайвань. Корабли перед этим тщательно просмолили и прокренговали. Единственно чуть за настоящую «Палладу» волновался, кораблик старенький и в Реальной истории бурь в этих местах не пережил. Разобрали на дрова, кажется.

В целом же место назначения все знают и мимо Тайваньского пролива не пройдёшь. Уже по истечении суток буря улеглась и «Проворный», на котором держал свой вымпел адмирал Болоховский, встретился со старушкой 'Палладой. Там экипаж занимался устранением мелких поломок и менял часть парусов и такелажа. Взяли старушку на буксир и уже вдвоём пошли к Гонконгу.

Приплыли, и в бухте Виктория нашли фрегат «Форт», и не просто нашли, а нашли так нашли. Французский трофейный фрегат вёл бой с наседавшим на него французским 46 пушечным парусным фрегатом «Эригона» (Erigone) — это как объяснил знаток греческой мифологии Тебеньков дочь какого-то там греческого царя, которая сначала мстила брату за убийство родителей, а потом вышла за него замуж и наследников родила.

Оба фрегата были порядочно избиты и у нашего француза «Форта» срублена была фок-мачта, которая при падении и бушприт переломала. Принцесса же греческая имела приличную пробоину в районе ватерлинии и прилично уже хапнула вода, начинала оседать на корму и чуть завалилась на правый борт.

На «Проворном» быстро перерубили канаты, избавляясь от «Паллады» и бросились в бой. Вовремя. «Форт" тоже пробоину получил почти у самой воды, пока 'Проворный» летел на помощь. Пронеслись на полном ходу в двух кабельтовых от «Эригоны» и всадили ей в борт полный залп орудий своего правого борт. Били не по борту, а старались попасть по палубе. Заодно и уточники сделали пару залпов. Ну, на пределе дистанции, но может какому особо везучему и умелому канониру глаз десятимиллиметровым шариком выстеклит. В догон уже с кормы отметилось единственное крупнокалиберное орудие. И этого выстрела оказалось достаточно. Бомба пробила борт французскому фрегату и взорвалась внутри, организовав огромную дыру, в которую тоннами хлынула вода. «Эригона» прямо на глазах выровняла крен сначала, а потом стала заваливаться на левый борт. Пять минут и над водой только заросший ракушками киль торчит, да в серой и, наверное, не очень тёплой воде, плещется несколько десятков французов.

— Михаил Дмитриевич, — поторопил Сашка Тебенькова, рассматривающего перевернутый корабль, — Организуйте срочно спасение водоплавающих лягушатников. И желательно офицера выудить. Нам свежие новости из Европы нужны.

— Не волнуйтесь, Александр Сергеевич, уже отдал распоряжение.

Denken Sie daran, den Hauptgrund für die Niederlage in Ihnen. (Помни, главная причина поражения в тебе самом).

Капитан новенького русского 26-пушечного винтового фрегата «Эвридика» Василий Романович Бойль — сын вице-адмирала и исправляющего должность главного командира Архангельского порта и архангельского военного губернатора, с управлением и гражданской частью, Романа Платоновича Бойля сидел на скамье у печи в кабинете отца и с улыбкой наблюдал за перепалкою папа́с Михаилом Юрьевичем Лермонтовым.

— Ну, как же так, господин лейб-гвардии майор, как можно… Да разве вам не обидно за отечество наше⁈ Да я просто приказываю вам! Я Государю сегодня же прошение напишу. Нельзя так-то! — Роман Платонович не сидел на месте, метался по кабинету, натыкаясь на стулья и лавки, выстроенные вдоль стен.

— Ваше Высокопревосходительство, вы же знаете два главных русских вопроса?

— Вопроса? — адмирал остановился и перевёл взгляд с Лермонтова на сына, как бы ища поддержки.

— Весело, господа. Сын английского офицера перешедшего на русскую службу и потомок поручика польской армии шотландца Георга Лермонта, который был взят в плен войсками князя Дмитрия Пожарского и перешёл на службу к первому царю из рода Романовых, обсуждают главный русский вопрос, — двадцатишестилетний капитан-лейтенант демонстративно в ладоши похлопал, — Извините, Михаил Юрьевич, но я тоже не знаю два главных русских вопроса. Расскажите?

— Василий, не заводи рака за камень, Михаил Юрьевич, вы просто обязаны остаться. Да, зимой тут войны не будет. Но нам нужно подготовиться как следует к компании следующего года. Не сомневаетесь же вы что эти джентльмены из парламента и военно-морского министерства непременно решат нам отомстить за ваш дерзкий налёт на Лондон?

— Ни грамма не сомневаюсь. Обязательно попытаются отомстить. И выполняя указания князя Болоховского буду у вас не позднее середины июня следующего года, если союзники к тому времени пардону не запросят. И не один вернусь, а ещё три десятка своих учеников из Басково приведу. А пять десятков этих вьюношей безусых в два раза больше вреда наглам причинят. Уж поверьте, — Лермонтов поморщился, младший Бойль раскурил трубку носогрейку, и комната мгновенна заполнилась табачным дымом.

— Извините, господин Лермонтов, вечно забываю про вашу нелюбовь к табаку, — капитан-лейтенант поднялся и выколотил трубку в приоткрытую им дверцу круглой голландской печи, рядом с которой и сидел, наслаждаясь пышущим от неё теплом, если не жаром, Михаил Юрьевич, так что за два этих русских вопроса?

— Кто виноват? И что делать? — Михаил Юрьевич разогнал руками остатки дыма и продолжил, — Кто виноват, что не готовы мы к вторжению, как всегда, оказались? Да сами виноваты. Каждый. Вы, господин губернатор, генералы все, министры, купцы, даже жены каждого чиновника и дворянина с дочерями до кучи. Сидели сиднем. Уповали на несокрушимую армию в миллион штыков, на то, что волю свою всей Европе диктуем, на победу в битве с двунадесятью языками выигранную. На друзей мнимых. И что получилось? — майор осмотрел отца и сына через очки, как бабочек в гербарии.

Те сидели неподвижно, даже рты чуть приоткрыв и сразу видно было, что отец и сын, оба подбородок ухватили пальцами. Жест семейный — одинаковый.

— Не так и плохо всё… — замотал головой губернатор.

— Точно⁈ У них все корабли почти паровые. Есть минусы, я не моряк, мне настоящие моряки разъяснили. Много места машина занимает и потому орудий гораздо меньше, чем на паруснике. Но при этом есть главный плюс. Не развернуть парусник быстро, да и медленно иногда не развернуть. Можно на пароходе встать бортом против кормы или носа парусника и тогда при всех десятках пушках по бортам тот же парусный фрегат окажется безоружным почти против бортового залпа «Эвридики», ответить сможет только одной двумя небольшими орудиями на носу. А сколько мы своими силами паровых судов построили? Вот и ответ. Сидели и почивали на лаврах. Нужно было понять, видно же было, что нужно строить мастерские по производству паровиков, заводы по литью металла, а мы рельсы покупали, паровозы покупали, пароходы покупали, развивая промышленность своих врагов.

Бойли развели руками почти синхронно, всё же моряки и вынуждены были признать правоту пиита. Лермонтов продолжил.

— А ружья наши? Вы же видели какими наши ребята вооружены. Американские винтовки господина Шарпса в разы лучше наших штуцеров дульнозарядных, так у нас в армии и штуцера в ничтожном количестве. Древними гладкоствольными ружьями пользуемся. Про револьверы опять же американца Кольта вообще говорить не буду. Не они бы и неизвестно, чем захват «Эвридики», а особенно «Одина», закончился. Еле ведь отбились на «Одине». Не будь револьвера два у каждого и побили бы нас англичане. Проснулся там один офицер не вовремя. И где же наши оружейники, ну не могут сами придумать что дельное, так купи лицензию и выпускай хорошее оружие. Нет. Сидят сиднем, привыкли клепать древние ружья их и гонят, а зачем суетиться, напрягаться, министерство наше военное всё купит. И никто не почешется там в министерстве, чтобы строить новые казённые заводы по производству новых винтовок и револьверов. Им там в тёплых кабинетах и так хорошо, главное до пенсии дотянуть и уйти в генеральском чине.