Во-вторых, ему неожиданно понравилось это ощущение магической привязки. И над этим он размышлял еще дольше. Странно, отчего же ведьмы так воюют за свою свободу? Ведь это попросту приятно – немножечко зависеть от того, кто симпатичен. Не до бесконечности, конечно, но в какой-то взаимозависимости и заключается суть любви. Или же Сату проще было принять это чувство, поскольку сам он с молоком матери впитал уважение к праву собственности, и, как следствие, не умел его недооценивать. Очередное непримиримое противоречие между ним и ведьмами: эти пока что безобидные девчонки никогда не поймут его объяснений, у них просто нет драконьего нутра, которое сладко мурчит, если предмет обожания находится в зоне видимости. И с такой стороны абсолютно безразлично, кто от кого зависит больше. Сегодня, волею бесов, в одну связку с ним вляпалась Ирис – не лучший выбор, но уже осознанный и приемлемый. И что удивительного в проснувшихся чувствах, если именно она оказалась настолько очаровательно-прямолинейной и хамовато-умной, что невольно вытащила из кокона его инстинкты? Будь хоть один шанс договориться, Сат немедленно приступил бы к этому вопросу. Но пока он наталкивался на зеркало: Ирис отражала его влечение, отчего дракон улавливал приятную тяжесть взаимности, но границу держала твердо. Уже очень скоро исполняющему обязанности ректора придется обременить себя новым научным исследованием: как лишить свободы ведьму, чтобы она об этом не догадалась?

К утру вспомнил о блокираторах магии – специальных ошейниках, которые полностью перекрывают любое воздействие, если оно выходит за пределы тела носителя. То есть снять эту привязку получится за мгновение – стоит лишь по очереди приладить артефакт сначала к шее Ирис, а потом к собственной. Тогда в каком-то звене эта цепь точно разорвется. Сат не удивился, что настолько очевидное решение не пришло ему в голову раньше. Он просто не слишком озаботился и дал себе время тщательно поковыряться в новых эмоциях.

Когда девушки проснулись, то сразу приступили к испытаниям. Ирис смогла дойти до ванной комнаты, а дернуло Сата лишь тогда, когда она побрела по длинному коридору корпуса. Как и предполагалось, связь ослабевала сама собой, но довольно медленно. Эйр не возражал подождать, однако он бы крайне удивился, если бы Ирис ничего не возмущало и все устраивало:

– Что делать-то?! Мне надо на учебу, а вам – снова изображать из себя приличного ректора! Мы не можем целый день ходить за ручку!

– Можем, – монотонно поправил Сат. – Просто рыжая часть нашей пары не хочет. Студентка Мартос, не закатывай глаза, я придумал выход. В тайнике моего кабинета хранится один магический ошейник, который наверняка отрежет связь, как ножницами.

Староста загоготала:

– Вы нацепите на Ирис ошейник, как на собаку?! Я хочу это видеть, чтобы потом еще своим внукам пересказывать!

Судя по реакции остальных студенток, они тоже не откажутся глянуть. Сумасшедшие явно недолюбливают Ирис – наверное, за то, что она безусловно из них самая лучшая, красивая и умная. Эйр покачал головой и остудил их пыл:

– С этим мы точно справимся вдвоем.

Пока они не опомнились, схватил Ирис за руку и потащил на выход. А то она упомянула, дескать, за руки держаться невозможно. Хоть напоследок стоило ей продемонстрировать, что ничего невыполнимого нет.

На улице было уже много студентов: кто-то спешил на завтрак, кто-то желал до лекций забежать в библиотеку за нужной книгой. Однако эйр не привык обращать внимание на чужое мнение, поэтому он не задумывался, как их парочка выглядит со стороны: главный руководитель заведения тащит за собой немного раздраженную и пыхтящую первокурсницу весьма привлекательной наружности. Куда тащит? Для чего именно тащит? И стоило ли ей надевать пальто, если все равно скоро раздеваться? Все это Сата не волновало, пока издали не раздался возмущенный оклик:

– Ирис! Ирис, что происходит?!

Андай Эскес – ее земляк и старинный приятель, поэтому его интерес и даже легкая тревога оправданы. А Сат не собирался выглядеть озабоченным собственником и потому сразу отпустил руку девушки, без промедления пошагал вперед. Пусть поздороваются по-человечески, потом она догонит.

Но далеко, по понятным причинам, ему уйти не удалось. Сат был вынужден резко притормозить, не дойдя до административного корпуса, а затем и вернуться на несколько шагов, чтобы глянуть, из-за чего Ирис задержалась. Заросли частично его скрывали, хотя эйр и не собирался прятаться. Просто в эту сторону никто не смотрел, поэтому он стал невольным свидетелем начала странной потасовки.

– Ирис! – вопил студент Эскес с оскорбленным видом. – Что ты творишь?!

– Андай, не сейчас. – Она намеревалась пройти дальше, но отчего-то не хотела оставить парня совсем без объяснений: – Не придумывай ничего такого, потом расскажу.

Однако с двух сторон к ним подступали их компании. К магу подбежал целый десяток сокурсников – все, как на подбор, блондины или русоволосые парни. Валиса, которая все же надеялась хоть через окошко посмотреть на Ирис в ошейнике, мгновенно сориентировалась и зычно свистнула, призывая своих. Некоторые ведьмы даже верхнюю одежду не прихватили, чтобы поскорее выбежать из корпуса. За неполную минуту за спиной Ирис вырос строй из первокурсниц в полном составе. Девушки смотрели хмуро, будто собирались на войну. Да, их больше, но каждый змей намного сильнее десятка ведьм. А если все-таки подерутся, то на чьей стороне быть Сату: своего, можно сказать, родного факультета или этих вредин, которые помогли ему совершить научный прорыв? Лучше бы не дошло, а то выбор не очевиден…

Андай явно не ожидал такой массовости и теперь немного растерялся. Но взял себя в руки и заговорил тише:

– Ирис, ты не получила мою записку? Это очень важно! У меня не было возможности рассказать подробно, но разве одного моего предупреждения недостаточно?

– Не связываться с ректором? – нахмурилась она, что-то припоминая. – Да я и не связывалась! То есть как раз непосредственно связалась, но это совсем не то, о чем ты подумал. Через пять минуточек развяжусь и лицо его забуду!

Сат мало что понимал. Прозвучало так, будто змей рассмотрел в нем опасность и старался о чем-то предупредить старую знакомую. Но эйр не собирался ей вредить – ни в порыве страсти, ни в подборе методов обуздания ее характера. Тогда о чем парень талдычит?

Андая пихнул плечом студент по имени Малор и пробухтел:

– На кой бес ты докладываешь о наших внутренних делах какой-то девке? Забыл, как эти мерзавки выпендривались, пока мы их не приструнили?

Эскес немного побледнел, на мгновение сжал челюсть, а затем выкрикнул, словно опасался, что без усиленного напора его голос потухнет:

– Ирис в мести против наших не участвовала!

Выступила вперед и Валиса, зашипев так злобно, что у Сата мороз по коже побежал:

– Не участвовала, а организовывала. Посмеете обидеть ее – мало не покажется от всех нас!

Малор угрозу воспринял как призыв к действию:

– Тогда главная попалась. Ребят, плетите сетку, сейчас мы ей устроим…

Его перебил Андай, который вылетел вперед, раскинув руки:

– Нет, вы ее не тронете! И я обязан был ее предупредить о ректоре! Ирис – моя невеста! Я не говорил, потому что знал – не поймете. Но теперь-то уж что скрывать?

Это признание вызвало шок не только у эйра – все вокруг замерли. Валиса скривилась так, будто ее вот-вот стошнит. Андая однокурсники рассматривали с брезгливым любопытством, как если бы впервые увидели. А Сат не дышал. Оказывается, она не соврала… Это не пустая безответная влюбленность, а настоящие отношения… Начиная с кончиков волос, вниз потекло это осознание – болезненное и освобождающее. У Сата мало ориентиров, за которые он будет держаться до последнего, но один из них укоренился в его разуме еще со времен молодости: нельзя лезть в чужую любовь, даже если она обречена на провал. Нельзя быть той самой третьей стороной, которая своим вмешательством искажает судьбы других. В ином случае подобный груз прирастет к плечам навсегда и добавит в каждый вдох ощущения вины – в точности такой же, какая еще тысячу лет будет мучить и омрачать все счастливые моменты его дяди. Само разбитое сердце не болит так долго, как бесконечное осознание своего предательства. Первое лечится силой воли и временем, второе остается зарубкой в душе навечно.