– Ты здесь совсем одна, что ли? У тебя все в порядке? Смотреть страшно, как ты пальцы сжимаешь, они ажно побелели!

Познакомиться решил или мимо моего сумрачного вида пройти не смог. Я с трудом подняла взгляд на парня, вспомнила о пальцах, сцепленных на массивной ручке, не без усилия разжала. Довольно юный и улыбчивый, выговор деревенский. В дешевой таверне без хорошего освещения он вначале показался мне абсолютным брюнетом – такой бы и за дракона без труда сошел издали. Но еще до того, как я разглядела, что он является обладателем выразительных голубых глаз, различила в нем представителя любой другой расы, но только не драконьей. Парень может быть оборотнем, простым смертным, кем угодно, но только не драконом. И дело вовсе не в цвете его радужек – драконы не подходят вот так в дешевых тавернах с широкими, искренними улыбками к людям. Сам этот незнакомец зажег во мне злость с новой силой, которую я целый час пыталась в себе погасить доводами здравого смысла. Не ответив, встала резко, отчего мое сиденье с грохотом отодвинулось. Смотрела на паренька и понимала, что ненависть во мне так просто не уляжется. Уже никогда я не смогу относиться к эйрам хоть с каким-то пониманием, пусть даже некоторых из них действительно считаю порядочными людьми. Но ведь и они – Сат, Данна, Нарат – делят людей на тех, кто достоин их улыбок, и тех, кто не заслуживает даже презрительно вздернутой губы.

– Ты что, испугалась? – улыбка незнакомца померкла и стала почти виноватой. – Да перестань! Садись обратно, а я уйду, если ты даже в таком приличном месте в каждом негодяя видишь. Но если случилось у тебя чего, так хороших людей вокруг много – ты, главное, не молчи. Может, тебе теплого бульона заказать? Теть Ранька отменно готовит.

Негодяя я видела совсем не в нем, просто со взглядом своим ничего не могла поделать, неосознанно представляя, мог бы ли на его месте оказаться эйр – вот именно на месте человека, которому так важно всучить кому-то бульон тети Раньки и хоть немного поднять настроение. Ответ настолько очевиден, что меня вновь затошнило от старого осознания, которое мне удавалось так долго отодвигать от себя.

– Слышь, от дочери моей отойди, – раздался почти веселый голос отца, вынырнувшего невесть откуда. – А то ишь, стоит молодую красотку в одиночестве оставить, как тут же всякие с бульонами виться начинают.

Парнишка пожал плечами и испарился. Мне же задорное настроение Энрая казалось немыслимым кощунством в такой ситуации. Неужели он думает, что пара шуток поднимет мне настроение и отвлечет? Я не стала усаживаться обратно, а спросила, хотя ответ мне был уже ясен:

– А если бы не было эйров, только нечистокровные драконы, то мир стал бы справедливее?

– Уверен, что так, – он разместился на том же месте, где недавно меня пытался утешить незнакомец, и смотрел снизу вверх. – Драконы все равно сильнее всех прочих, но уже не с таким разрывом. Плюс к тому если бы магов обучали как драконов, то этот разрыв постепенно бы уменьшался. Если бы ведьм учили как драконов, то самые талантливые из них стали бы способны на немыслимое. Если бы на бытовом факультете начали…

Я перебила нервно:

– Я поняла, не продолжай. Нечистокровным драконам пришлось бы смириться с тем, что их власть не безгранична. Только эйры недосягаемы.

– Не пришлось бы смириться, а уже смирились, – поправил отец. – Не просто так на моей стороне уже несколько нечистокровных семей – они по магическому потенциалу ближе к магам, чем к эйрам. И точно так же страдают от диктата первых домов. Мое красноречие творит чудеса, Лорка, но нет ничего сильнее красноречия, щедро сдобренного правдой.

И последний вопрос, который мне хотелось задать до того, как я отважусь разнести этот мир в пух и прах:

– Ты знал, что маги умрут, если я их выведу из тюрьмы?

– Откуда мне было знать, если я даже не был уверен, там ли они? – он не отводил глаз от меня, но я все равно не верила. И он, почувствовав это, добавил: – А какое имеет значение, Лорка, знал я о том или нет? Продолжай считать меня злодеем – плевать. Лишь бы эйров ты считала еще хуже.

– Ты прав, – признала я. – И эта система больше существовать не будет. Прямо сейчас я пойду и уничтожу здание совета эйров. Я собираюсь дать открытый знак, что Великая Змея больше не на их стороне. Твоя задача – сообщить своим людям, что в ближайшие месяцы или годы будет жарко. Но мир больше не останется прежним. Притом я настаиваю – те эйры, которые готовы к переменам, пострадать не должны! Иначе мы с тобой станем такими же монстрами, которые гребут всех одним гребнем. В этом и есть справедливость, Энрай Светлый.

И он впервые на моей памяти сбился с мысли, сильно нахмурился и довольно долго подбирал слова. В конце концов заговорил тихо:

– Я думал об этом очень много, и не вижу никаких путей бескровного решения. Да, признаю, что некоторые из них вполне готовы к переменам, а их знания и опыт понадобятся любому порядку. Клянусь, я многое бы отдал за одного эйра-союзника и думал бесконечно о твоих приятелях. Но видишь ли, Лорка, их дети, их внуки или правнуки будут уже другими. Я уже объяснял – если некто считает себя в силах бесчинствовать и вершить судьбы, то рано или поздно он до этого созреет. Само их могущество создает перекос и ставит в подчинение всех остальных.

К прискорбию, мне нечего было возразить, а ярость кипела, не собираясь утихать. Никогда я не позволю причинить вред Сату, Данне или Нарату, но при том сама сначала причиню хоть какой-то вред всем эйрам, чтобы они больше не назвали меня простушкой, которую пристроили невестой в лучший дом и тем заткнули рот. Снести с лица земли всего одно здание – это совсем ерунда в сравнении с невинно убитыми! Но именно с этой демонстрации силы я и начну. Схватят следующего мага, начнут мучить без суда и следствия – я пойду с тем же на их замки. И пусть попробуют остановить. За мной пойдут армии – и у каждого неумелого лесного солдата в груди будет причина там быть, а это важнее брони и хорошего оружия.

Энрай бойко шагал по ночной улице рядом и, словно бы в точности угадывая мои мысли, подбадривал:

– Вообще, хорошее решение, Лорка. Ты не убийца. По крайней мере не сможешь убивать тех, кто не нападает открыто на тебя и твоих близких. А их совет – это символ. Любая идейная война начинается с разрушения символов. Завтра каждый их дом уже не будет так уверен, что никто во всем свете не готов против них выступить…

Я не слушала, хотя и улавливала очередную манипуляцию. Но ему не надо жечь мой запал, он и так горит. В такое время столичные улицы почти опустели, однако я все равно радовалась, что Энрай не потащил с собой еще помощников – редкие прохожие могли бы заинтересоваться нашей грозной процессией и обратиться к стражам порядка. Я не позволю себя остановить до того, как хотя бы такую мелочь выполню. До королевского дворца, как и здания совета еще очень далеко, повозку останавливать не хочется, но настрой не остывает. Уж слишком живо представляется лицо парня и момент, когда я собственной кожей прочувствовала, как он не хотел возвращаться обратно. Спасенный мною – убитый мною. С глазами серыми, каким будет завтрашнее утро.

– К счастью, у него не было родных. Только дядя по материнской линии, но, похоже, без капли змеиной крови, – расслышала я голос отца.

– У кого? – переспросила зачем-то.

– У Войрана Силана. Несговорчивый парнишка, упертый очень, но в своей группе был сильнейшим по магии… Я говорю, что к лучшему, если его никто дома не ждет, ведь умирать не так страшно, как терять. Эйры потеряют только здание, гору кирпичей, но и это начало – и это что-то новое в их картине мира…

– Хватит! – Я в этот момент озверела настолько, что готова была его ударить. – Хватит уже меня накручивать, хитрая ты скотина! И без твоих слов я иду туда, куда тебе хочется. Прекрати уже резать одну и ту же рану, ты ведь со всеми так поступаешь!

– Со всеми, – Энрай чуть отступил. – Прости, это свойство характера. Во мне всегда было больше змеиного, чем в других наших парнях. Даже в тебе столько этой слизи нет, но, может, именно по этой причине я и стал твоим отцом?