– Повелитель, – Селим медлил, подбирая удобные слова, – я, конечно, не сомневаюсь в храбрости и опыте швейцарских пикинеров и сицилийских арбалетчиков, но… – он посмотрел на Анибальди, который незаметно кивнул ему, дав понять, что поддержит его мысль. – Но, повелитель, наемники изначально ненадежный народ, а сицилийцы имеют… – он задумался, – как это называется по-вашему? А! вспомнил! Они держат зуб на нас – мавров… – Селим едва тронул улыбкой свои тонкие точеные губы. – Старая обида способна на многое. Даже на предательство своего повелителя…

Манфред задумался над словами Селима. Определенный смысл в его словах был, и вероятность сдачи замка была велика. С потерей Арче враг получал оперативный простор и практически бесперебойное снабжение и сообщение Юга Италии и северными землями, где у Шарля де Анжу и папы Климента было полным полно союзников-итальянцев и поддержка Франции.

– Заменить гарнизон Арче апулийскими частями. – Манфред посмотрел на советников. Анибальди едко усмехнулся, а Селим кивнул головой, соглашаясь с его словами. – Апулийцам придется крепко задуматься, прежде чем сдавать замок Арче и открывать проходы на Неаполь. Их семьи будут под моей личной опекой…

– Повелитель, – Селим горько вздохнул, – держать семьи в заложниках – не совсем разумный вариант, хотя, – он погладил свою бородку, – на начальном этапе войны, когда надо просто удержать врагов на дистанции от оперативного простора, и этот вариант сойдет…

– Вот, и прекрасно. – Манфред с довольным видом потер руки. – Сегодня же направить в Арче апулийскую сотню рыцарей и четыреста арбалетчиков… – он кивнул головой Селиму. – Я не смею больше задерживать тебя, мой верный и благородный Селим. Мавр встал и, поклонившись, покинул комнату совета. Когда он закрыл за собой дверь, Манфред кивнул на него и спросил Теобальдо. – Как считаешь, он и его люди не предадут нас?..

– Им деваться некуда, сир! – Анибальди хитро подмигнул ему в ответ. – С трех сторон море. Они будут умирать, но и мертвыми будут грызть глотки франкам. А вот с нашими итальянскими вассалами надо, ох, как серьезно подумать…

Манфред насторожился:

– Что, есть сведения о предателях? Имена и титулы?..

Анибальди нехотя отмахнулся:

– Ничего конкретного, сир. Общие наметки. Но, тем не менее, их надо постоянно держать на виду…

Манфред нахмурился. Он и раньше слышал спутанные и малодоказательные доклады его придворных, но считал все это досужими домыслами и наветами с целью личного обогащения.

– Кто?.. – Манфред прикрыл глаза и сложил руки на столе, сжимая их в кулаки. – Имена и титулы… – он промедлил и добавил. – Всех мерзавцев я должен видеть лично.

Теобальдо почесал затылок, недовольно скривился и ответил:

– Сир, мне кажется, что сейчас преждевременно…

Манфред тяжело выдохнул, открыл глаза и пристально посмотрел на него:

– А когда будет вовремя? – Он изобразил руками какое-то неопределенное движение. – После нашей победы? Тогда, поверь мне, будет еще труднее…

Теобальдо Анибальди, тем не менее, был настроен решительно:

– Мой господин и друг! – Он с мольбой обратился к Манфреду. – Нам надо думать о Шарле, а не о жалкой кучке интриганов, испугавшихся невесть что и возомнивших о себе… – он с усмешкой отмахнулся. – Пусть живут, лишь бы сражались…

– Хорошо, но я не забуду о них… – скулы Манфреда резко выступили на лице, а глаза сузились, став похожими на щелки… – И, все-таки, кто они?

– Прежде всего, мой дорогой король, я хотел сказать тебе, что твои амурные утехи и приключения создают нам всем столько ненужных проблем, что голова кругом идет!

Манфред набычился, покраснел и засопел. Тео сделал успокаивающий жест руками и продолжил:

– Горный проход Фрезолоне ты поручил охранять Джордано да Квона и его брату, чью женушку ты нагло совратил, обрюхатил и опозорил, не так ли?.. – Манфред отвел глаза в сторону и не ответил на прямой вопрос своего советника. Анибальди усмехнулся и продолжил. – Нет нужды отвечать, когда и так все ясно! Именно граф Казерта уговорил Джордано увести войска и открыть вход в горные части твоего королевства. Шарль уже втягивается к нам!..

Шарль спокойно окинул взглядом советников, командующих и знатных владетелей, прибывших под его знамена по приказу его брата – короля Людовика. Он коротко кивал многим из них, перебрасывался веселыми и малозначащими шутками с некоторыми рыцарями, был весел и бодр.

– Прошу вас, мессиры, присаживаться! – Он опустился в походное кресло с высокой резкой спинкой, изображавшей страдания Христа. – Слуги подадут нам вина, чтобы мы могли с приятностью обсудить наши скорбные дела… – ему определенно понравилась его же шутка, Шарль крякнул и, вытерев слезинку, набежавшую в уголке левого глаза, коротким круговым жестом приказал слугам подавать вино и ухаживать за сеньорами. Дождавшись, пока приглашенные на совет рассядутся по местам, а слуги разольют вино по кубкам и удалятся из огромной походной палатки, расшитой лилиями Капетингов, граф, а теперь уже король Обеих Сицилий с довольным видом отпил вина и, вытерев губы рукавом своей парадной гербовой котты, произнес. – Сегодня мы начали великий поход, о котором, я уверен, будут слагать легенды, а менестрели будут исполнять сирвенты и тревожить сердца многим дамам Европы! – Он кивнул Гоше де Белло, который встал и, поклонившись ему и гостям, заговорил:

– Мессиры! Ситуация складывается таким образом, что только резким и быстрым маршем мы сможем переломить ситуацию, складывающуюся, пока, увы, не в нашу пользу…

Гости и военачальники возбужденно загудели, брякая кубками и переговариваясь между собой.

Шарль непринужденно улыбнулся и, потерев руки, добавил:

– Мессир де Белло мой казначей и ведает, пожалуй, самым главным, что может быть на войне – финансами… – Все замолчали и уставились на Шарля и Гоше, который развернул большой свиток, внимательно уперся в него глазами и, шевеля губами, несколько минут молча разглядывал его, после чего, посмотрел на собравшихся и сказал:

– Итак, мессиры. – Он с опаской покосился на вход в палатку, но успокоился и заговорил, монотонно выдавая группы цифр и суммы денежного вознаграждения, причитающегося каждому командиру, рыцарю, оруженосцы, конюху, арбалетчикам и пикинерам. Сумма получилась довольно-таки внушительная, что вызвало удивление на лицах многих из командиров. Лишь Ги де Леви, переглянувшись мельком с Лукой де Сент-Эньяном, был спокоен и излучал благодушие, расточая улыбки направо и налево. Гоше перешел к конкретным цифрам довольствия. Он наклонился к бумаге, буквально касаясь носом строчек, и затараторил. – Его величество Шарль де Анжу и де Провен, Божьей милостью и волею его святейшества король Обеих Сицилий, повелевает произвести шевоше сроком до трех условленных месяцев начиная с сегодняшнего дня и определяет следующие величины жалования для сеньоров рыцарей и остальных людей, откликнувшихся на его призыв. – Гоше облизал губы, мельком посмотрел на собравшихся и, убедившись, что они все внимательно прислушиваются к его словам, продолжил свое монотонное изложение. – Мессиры баннереты получают шесть унций золота за один месяц шевоше, рыцари-башельеры – четыре унции золота, оруженосцы, конюшие и конные арбалетчики получают по две унции золота, восемнадцать таренов для пеших арбалетчиков и пикинеров… – казначей оторвался от бумаг и посмотрел на командиров, собравшихся в палатке. – Напоминаю, сеньоры, что в одну унцию входят тридцать таренов или пять флоринов, коли, у нас начнутся, не приведи Господь, проблемы с денежным запасом казны шевоше.

Сеньоры возбужденно зашумели, обсуждая цифры довольствия. Богатым рыцарям не очень понравилось, что разница с однощитовыми и бедными воинами составляла каких-то жалких две унции, но Шарль решительно прервал их, напомнив о своем феодальном долге.