Ги и сам не заметил, как задремал возле могилы. Ему снова снился его отец. Он видел его и себя, еще совсем маленького мальчика, прогуливающимися во внутреннем дворике их замка, в тени винограда и груш…

Ги проснулся. День уже начинал склоняться к вечеру. Развернулся и, не спеша, направился к своим товарищам, ожидавшим его.

Бушар следил за тем, как слуги жарили мясо:

– Быстрее и аккуратнее! Смотрите, не пережгите его!

Он увидел приближающегося де Леви:

– Как? Все нормально?

Ги кивнул в ответ.

– Вот и хорошо! Сейчас перекусим и быстренько в город, пока не стемнело…

Перед первой ночной стражей, практически уже закрывшей ворота в город, всадники вернулись в Сен-Жан-де-Акр. Рыцари перекинулись парой слов с командиром стражи ворот и поехали в гостиницу, где они проживали. Там их заждались Симон де Монфор и Бобер де Мовуазен с оставшимися рыцарями.

Когда Ги и Бушар вошли в большую залу гостиницы, они застали друзей, спорящих о чем-то оживленно.

– И хорошо, что мы смотались тогда из-под Зары! – говорил красный от спора и вина Мовуазен. – Сейчас бы, как и остальные ребята, «получили на сухари» от папы Римского!

– Нет! Многие из тех, кто остался там – теперь стали богатыми и знатными! У них теперь титулы и земли! – парировал Симон.

Рыцари подошли к ним, и Бушар спросил:

– О чем спорим? Бьюсь об заклад – опять о наших орлах, засевших под Зарой!

Робер оторвался от спора и сказал:

– Ты, как всегда, прав! Только ты не знаешь, Бушар, последние новости.

– Их всех папа отлучил от церкви?

– И да, и нет, Бушар! – Не утерпел Симон де Монфор. – Пока мы тут отдавали «христианский долг», гоняя неверных по полям Палестины, эти разбойники, под шумок, захватили Константинополь и практически все земли византийцев!

Ги и Бушар прямо оторопели от неожиданности.

– Как?! – хором сказали они.

– Оч-чень даже просто! – растягивая слова, ответил Робер. – Граф Бодуэн стал императором, а маркиз Бонифас – королем! Как известие?

Он оценивал впечатление, произведенное его новостями на товарищей. После недолгой паузы, почесав затылок, Бушар ответил:

– Ерунда! Просто – ерунда! У нас, и то интереснее!

Рыцари посмотрели на него.

– Да! Ги, наконец-то, нашел могилу своего отца! Это – куда интереснее, чем безобразия наших товарищей в Византии!

Все кинулись расспрашивать и успокаивать расчувствовавшегося рыцаря Ги. Они поужинали и выпили кипрского вина.

– Кислятина… – едко сплюнув после выпитого бокала вина, сказал Бушар. – До сих пор никак не могу привыкнуть к местному пойлу. Наше – совсем другое дело!

Товарищи стали шумно обсуждать преимущества и недостатки местных вин. Только Симон де Монфор был, явно, чем-то расстроен. Ги посмотрел на своего друга и спросил:

– Симон, чего это ты, такой кислый?

Симон поморщился, вздохнул и ответил, после небольшой паузы:

– Большинство из тех, кого я и ты прекрасно знаешь, стали в Греции богатыми и знатными…

Робер, сидевший справа от Симона, хлопнул ладонью по столу:

– Опять, ты, за свое! Наплюй и разотри!

– Наплевать! – Завелся Симон. Он повернулся к Ги и с жаром в голосе произнес. – Дож Дандоло стал деспотом! Сир де Виллегардуэн, стал маршалом Романийским! Граф де Сен-Поль – великим коннетаблем Греции!..

– Вот, уж, невидаль!.. – едко заметил Бушар де Марли.

– Невидаль?! – завелся еще больше Симон. – Ты помнишь бестолкового де Лилля?

Бушар кивнул в ответ.

– Этот «баран» из Фландрии стал главным гофмаршалом новой империи!

Симон еще долго поименно перечислял многих из знакомых им крестоносцев, обогатившихся и озолотившихся после разграбления Константинополя…

– Это вам всем хорошо. – Подвел итог Симон. – Это, у вас, Монморанси и Марли, достаточно земель и почестей! А у меня толком ничего нет, кроме большого количества детей, непутевого младшего брата, Бога в сердце и душе, да небольшого замка с клочком земли в Ивелине, как раз в приграничье между Нормандией, Анжу и землей короля. Пока были независимы от короны нормандцы и анжуйцы – я был нужен королю в качестве сторожевого пса! Теперь, боюсь, мне придется прозябать… к тому же, этот король Жан конфисковал графство Лестер, от которого приходил хороший доход.

Было очевидно, что Симон очень расстроен известиями и новостями. Друзья, как могли, стали его утешать…

Прошел еще год, проведенный воинами в Палестине. Постоянные и бесцельные вылазки, мелкие стычки, победы и отступления, захваты и сдачи замков и крепостей порядком поднадоели рыцарям. Вся романтическая прелесть крестовых походов превращалась в прах под суровыми лучами реальности. Жизнь диктовала свои условия. Группа рыцарей понимала, что их миссия в этих сухих и выжженных солнцем землях практически выполнена…

Они снова сидели, как и год, и месяц, и несколько дней назад, в зале гостиницы и, грустно попивая вино, разговаривали.

– Да, ребята! – Грустно сказал Бушар. – Мне, после нескольких лет, проведенных здесь, стало ясно многое. Почему мы стали проигрывать сражения и терять земли, так легко и быстро завоеванные сто лет назад?

Рыцари посмотрели на Бушара де Марля с удивлением.

– И почему же? – С хитринкой в голосе спросил Робер.

– Просто потому, что после первых порывов, когда воинством руководила только любовь к Господу и задачи по освобождению Святых мест, следующие потоки крестоносцев попытались насадить здесь нравы нашей Европы! Захваты, разбои, налеты, частные войны! Вместо богоугодного дела по удержанию Святых земель, мы бросились в чужие земли с надеждой, также легко их захватить…

Рыцари, поспорив немного с Бушаром, в конце концов, согласились с его мыслями…

В один из погожих и несколько прохладных дней, в гостиницу приехал монах невзрачного вида и, увидев рыцарей-французов, поприветствовал их. Он рассказал о том, что во Франции, снова собирается рыцарство, чтобы отправиться в крестовый и очистительный поход. Но… на этот раз, не в Азию. Во Францию, только южную…

Ги и рыцари прислушались. Монах поведал им о разгуле еретиков в землях Фуа, Тулузы и других княжеств юга. Рыцари стали собираться к возвращению домой. Душой и заводилой их возвращения стал, естественно… граф Симон де Монфор!

Ранней весной 1207 года рыцарей приняла в свои объятия их милая и родная Франция…

Ги попрощался с друзьями и поехал к себе домой. Он страшно соскучился по Санче, которую стали все называть на французский манер Санс, обнять ее, рассказать о встрече с могилой его славного и благородного отца…

Вот, уже и подъемный мост его родного замка. Слуги и рыцари замка выстроились по обе стороны моста, приветствуя возвращение их хозяина, благородного крестоносца, храбро воевавшего в Святой земле. Конь звонко бил копытами по каменной кладке внутреннего двора замка, замощенной еще их славным предком, первым рыцарем рода де Леви. Но, что-то тревожное гнездилось в сердце у рыцаря. Он не видел своей любимой жены…

Сердце его екнуло и, сжалось, оно понимало что-то. Да и радость встречи была какая-то не совсем уж веселая, словно подернутая какой-то напряженной дымкой.

– Слава Господу и Святой Троице, сеньор, что вы живи и здоровы, – шателен взял его лошадь за уздцы и упал на колени перед сеньором, – мы рады и несказанно счастливы встречать вас в родном доме.

– Спасибо, мой верный слуга, – Ги спрыгнул с лошади, снова посмотрел по сторонам, ища глазами жену, – где сеньора Санс? Почему я не вижу своей жены здесь? -Шателен поднялся с колен, вид его был подавленный и растерянный, он с трудом открыл рот, пытаясь подобрать слова, но не смог пока ничего ответить. – Она убыла к кому-то с визитом? Может быть, уехала в гости к родителям или на богомолье в Шартр? – Рыцарь пристально взглянул ему в глаза.

– Увы. Сеньор. Мне трудно сказать вам, хозяин, – шателен опустил голову, – сеньора почила в Бозе. Упокой Господь ее душу. Вот уже четыре месяца, как мы осиротели…