Они почти успели, но…
Рыцари проткнули и разорвали поредевшие ряды пикинеров, многие из которых бросили свои позиции, испуганные видом мчащейся на них тяжелой феодальной конницы французов. В большой прорыв, словно в разорванную плотину вода, прорвались и остальные воины Ги, ведомые Чезаре и Лучано, который замыкал, возглавляя первую линию атаки, ставшую теперь арьергардом отряда.
Кольцо ловушки разорвалось, и птичка выпорхнула из клетки, когда подоспевшие брабантские арбалетчики дали залп в спину уходившей колонне французов.
Залп был не прицельный, наугад. Болты поранили много коней стрелков, ранив и убив всего пятерых. Часть стрелков успела заскочить за спины товарищей, притормозивших своих коней, чтобы подобрать упавших.
Лучано и еще человекам двадцати арбалетчиков не повезло. Спасения не было. Они знали, что рутьеры Меркадье не берут в плен никого. Тем более, если это, надоевшие всем англичанам, воины большой роты де Леви.
– Каре! Каре! Сеньоры арбалетчики, Аттентьёне! Каре!
Оглушенные падением с коней арбалетчики с трудом собрались в нечто, напоминающее каре. Копий у них не было, только мечи и секиры. Времени для перезарядки арбалетов тоже не было, их охватывал в кольцо беспощадный враг.
Меркадье подъехал к окруженным воинам:
– Уроды! Случаем, нет ли среди вас одного мерзкого ублюдка по имени де Леви? Если отдадите мне его живым – отпущу на все четыре стороны!
Лучано выкрикнул:
– Де Леви спокойно ушел, оставив тебя с носом, провансальский выродок!
Меркадье рассмеялся:
– О! Слышу, родную до боли, итальянскую речь! Выходи, земляк! Посидим, вина выпьем, о родине поболтаем!
– У тебя, ля провансале дьяволо, нет нигде родины! Ты сдохнешь, и собаки будут гадить на твои кости!
Меркадье поморщился, повернулся к командиру арбалетчиков и сказал:
– Расстрелять всех!..
Раненого Лучано откопали среди тел арбалетчиков и принесли к Меркадье.
– О! Какой, однако, живучий итальяшка!
Он наклонился над телом раненого Лучано.
– На колени перед потомком герцогов Висконти! – Открыв глаза, прохрипел раненый Лучано.
– Ах, ты, тварь! – Замахнулся мечом Меркадье.
– Подожди, Меркадье! – раздался властный голос. В палатку вошел Ришар Кёрдельон.
Он посмотрел на раненого.
– Это не де Леви! Тот рыжеватый, почти как и я! А этот, кучерявый и чернявый, прямо как Танкред ди Лечче, которого я обобрал в Сицилии в самом начале крестового похода. Отвечай – кто ты?
Он посмотрел на раненого.
– Узнаешь меня? Я, король Ришар Кёрдельон Английский!
– Ты? Ты поганый полусумасшедший заморыш, рожденный мерзкой потаскухой от юродивого! Я, Лучано Висконти, потомок славных герцогов Висконти, проклинаю тебя и всех твоих приспешников! Гореть вам в адском пламени, где тебя уже дожидается твой папаша и твои братья-выродки… – Лучано потерял сознание от потери крови.
– Сдерите с него кожу! Живьем!.. – Затрясся Ришар, услышав столь страшные слова. Его лицо резко побледнело, затем побагровело, глаза налились кровью. Но король совладал со своими эмоциями, тряхнул своей рыжей гривой волос и спокойно, выдерживая паузы между словами, добавил. – Окажите ему эту мою королевскую «милость»!
Отряд Ги вырвался на простор и затерялся в одном из лесов, приводя себя в порядок. Он отрядил пятьдесят человек для ночного рейда с небольшой надеждой, что Лучано и кто-нибудь из его воинов жив и находится в плену, чему он мало верил…
Воины вернулись под утро. Одни…
Чезаре выскочил им навстречу и спросил, заглядывая каждому воину в глаза, которые они отводили от него:
– Где Лучано? Он жив? В плену? Вы видели Лучано?
Командир рейдовой группы, рыцарь лет двадцати пяти, отозвал Ги в сторону и шепнул что-то на ухо. Ги побледнел.
– Чезаре! Зайди ко мне…
Чезаре вошел в палатку, где собрались все рыцари отряда.
– Чезаре Висконти! Твой брат… – слова с трудом давались Ги де Леви, – мой друг и побратим, Лучано Висконти был зверски убит Меркадье по личному приказу Ришара Кёрдельон! С него живьем содрали кожу!
Чезаре наклонил голову и тихо завыл. Что-то было древнее, запредельное для понимания и жуткое в этом тихом вое. Так воет волк над телом волчонка, медведь над телом своего медвежонка, дикий зверь.
ГЛАВА XVI Вендетта объявлена
Чезаре поднял глаза, полные ненависти и произнес:
– Донна Мария! Клянусь, что не буду знать, ни отдыха, ни срока, пока лично не убью короля Рикардо Корлеоне и Меркадье!..
Чезаре упал, потеряв сознание. Он пробыл в таком состоянии три дня, разговаривая в бреду по-итальянски. Ги слышал имена Лучано, и другие итальянские слова… Он беспокоился за друга.
Очнулся Чезаре совершенно седым. Его глаза горели, словно у бешеного волка.
– Отпусти меня, Ги. Настала пора вендетты…
Ги еще с итальянского похода познакомился с этим кровавым обычаем, наследованным итальянцами от гордых римлян и лангобардов. Закон кровной мести был священным для жителя Италии.
– Ступай с Богом, Чезаре.
Ги протянул ему несколько кошелей, туго набитых серебром.
– Здесь около трёх тысяч. На первое время хватит, потом сообщи мне, где ты обосновался, я перешлю с оказией еще столько.
– Спасибо, Ги. Брат мой… – поклонился Чезаре.
С Чезаре ушли еще пятеро арбалетчиков, чьи братья были также убиты наемниками Меркадье…
Скоро в Пуату, Марше и Лимузене стали находить убитых знатных англичан. Им, или перерезали, словно баранам, горло, кладя рядом с трупом красную кисточку, или убивали арбалетным болтом, окрашенным в красный цвет…
Меркадье впадал в приступы бессильного бешенства, когда воинов его отряда, одного за другим, стали находить с зверски перерезанными горлами, с трупов некоторых наемников, бывших арбалетчиками, была содрана кожа лица и отрезаны уши…
Чезаре начал свою вендетту…
ГЛАВА XVII Первая кровь короля или несколько слов о Ламбере Кадоке
Наступал новый, 1199 год. На престол Римских Первосвященников уже год как вступил Лотарио ди Конти, из рода графов де Сеньи, приявший имя Иннокентия III. Это был деятельный и молодой предводитель католической церкви, тридцати семи лет от роду. Своё образование будущий папа Римский получил в Париже, где проникся духом великого Бернара Клервосского, и в Болонье, где великолепно изучил юриспруденцию. Он проникся идеями единства веры, величия папской власти, во многом схожие с взглядами короля Филиппа на королевство Французское. В день своей интронизации он избрал проповедь, начинающуюся словами пророка Иеремии: «Смотри! Я, поставил тебя, в сей день над народами и царствами, чтобы искоренять и разорять, губить и разрушать, созидать и насаждать…».
Этим, он не двусмысленно показал, что намерен всерьёз заняться борьбой с ересью, расцветшей на Юге Европы махровым цветом. Но, основной мечтой папа Римского был новый крестовый поход для освобождения Гроба Господня и Иерусалима.
Затянувшаяся и, честно сказать, неудачно складывающаяся война для Филиппа Французского, вынудила папу Иннокентия III пригрозить обоим монархам отлучением от церкви и интердиктами на оба королевства, что вынудило обоих королей заключить мир. Ришар, который уже практически разбил все силы Филиппа, скрипел зубами от ярости, но был вынужден примириться. А ведь король Филипп был уже практически в его руках, прижат к стенам Парижа, Дрё, Буржа и Орлеана.
Только несколько, относительно небольших, отрядов королевских сил продолжали упорное сопротивление. Почти полгода длилась осада Турне, город во главе с епископом Гильомом держался.
В землях Пуату, Марша, Лиможа и Ангулема буйствовал отряд де Леви, зашевелилась, непокорная и склонная к анархии, знать. Лузиньяны снова затеяли свою «частную войну» с графами де ла Марш, в Лиможе и Ангулеме местные графы и епископы стопорили приказы короля Ришара, задерживая поступления налогов и присылку воинов для его нужд.
