Людовик вспыхнул, он резко перебил Сугерия:

– Нет! О де Леви не может быть и речи! Мало того, что мы все переломали его, молодого и наивного рыцаря! Вам глубоко наплевать на то, что он видел смерть его друга на поле Бремюля! К тому же, он недавно мне заявил, что всерьез подумывает о принятии пострига! О нем забудьте… – последние слова король, правда, сказал уже менее уверенно, чем начало своей гневной тирады.

В это время в диалог вступил Рено де Вилльбеон:

– Сир! Вы нас не совсем правильно поняли. Мы не заставляем рыцаря де Леви убивать наследника и короля! Отнюдь, сир! Мессир Годфруа должен просто стать их головой, можно сказать, душой компании!..

– Ничего себе! Ну, ты, брат мой, сказал!.. – Людовик даже усмехнулся. – Душа компании! Совсем ты, старый Рено, с ума сошел!..

– Нет, сир, я в порядке! Я полном сознании, сир. Именно де Леви, а не кто-то другой, должен возглавить операцию «море»…

Людовик замолчал. Он долго и мучительно размышлял, как поступить ему в этой сложной ситуации. Королевский блеск и красота оборачивались к нему своим жутким и кровавым боком, о котором он, порой, даже и не задумывался…

– Ладно, сеньоры, я сам поговорю с ним… – резко ответил король, давая понять, что разговор закончен.

– Монсеньор! Так, что, выходит, что несчастного принца Гильома Аделина Английского убили?.. – не выдержал Оливье, прерывая слушать и записывать воспоминания епископа. – Неужели, монсеньор, это было на самом деле?..

Епископ посмотрел на писца. Его стальные глаза пронзили писца насквозь. Оливье невольно поежился, испугавшись, на мгновение, этого сильного и волевого взгляда старика-епископа.

– Всякое было, сын мой… – тихим и спокойным голосом ответил епископ, перебирая в своих старческих руках четки. – То, чему служил я, теперь продолжаешь служить и ты, если не ошибаюсь? Иначе, я не уверен, что мессир Галеран прислал бы ко мне человека, в котором он не был бы уверен полностью. Не так ли, Оливье? Или, это не твое настоящее имя, сынок?..

– Все правильно, монсеньор, – грустно поклонился Оливье, – вы совершенно правы, монсеньор. Я тоже состою на королевской службе, и мне доверяет мессир Тьерри Галеран…

– Так что, малыш, перестань удивляться! Пусть наши потомки удивляются тем резким и странным поворотам судьбы, которая милостиво обходилась с Францией и ее монархами и сурово карала Англию с ее монархами. Хотя, если быть честными до конца, большинство из них превосходили по личным качествам наших сюзеренов. Только…

– Что, только?..– оживился Оливье.

– Только у англичан не было, пожалуй, одного…. Такой, вот, верной и надежной стражи короны, какую успел и сумел сделать Сугерий…

– А вы, монсеньор, расскажете, как король уговорил рыцаря ле Леви? – Спросил епископа Оливье.

– Нет! – Резко оборвал его епископ. – Скажу только, что это стоило больших усилий королю. Рыцарь согласился только из огромной любви и верности своему монарху! Все!..

– Неужели, монсеньор, вы так легко согласились?.. – удивился Оливье.

Епископ опустил свою седую, как снег, голову, подумал немного, потом, резко вскинул ее и ответил:

– Я бы так не сказал, мой друг. Рыцарь де Леви вышел от короля почти седым. Он так сильно был потрясен, что переживания буквально изменили его внешне так, что даже многие из людей, кто знал его прежде, с трудом смогли бы опознать в этом седом и грустном рыцарей былого рыжего весельчака и неунывающего Годфруа де Леви. Вот так, сын мой. Дальше – решай сам, трудно или легко мне далось это согласие…

Мало, кто обратил внимание на группу французов, сходивших по трапам на берег порта Гастингса. Хотя, если присмотреть поближе, они заслуживали определенного внимания.

Первыми сбежали на берег два слуги, чья исполинская сила заслуживала восхищения. То, с какой легкостью они перетаскивали на берег тюки и поклажу, говорило о недюжинной силе этих людей. Несколько зевак, бродивших возле причала, пытались, было, заговорить с ними, но оставили эту пустую затею. Оба слуги были немыми.

За немыми слугами спустились три монаха. Первый монах был небольшого роста, но широк в плечах. О нем мало, что можно было рассказать, кроме, пожалуй, одного. Он ходил в развалку, как привыкли ходить по палубе матросы. Второй монах, долговязый и сутулый, был черноволосым и имел длинный нос. Больше ничего не бросалось в глаза, кроме, пожалуй, удивительного свертка продолговатой формы, который он бережно нес на руках.

«Скорее всего, какие-нибудь реликвии…» – могли подумать зеваки или случайные прохожие.

Третий монах был среднего роста, среднего телосложения и, скорее всего, средних лет. В общем и целом, совершенно невзрачный и незапоминающийся тип, хотя, его уверенные движения и повадки могли выдавать в нем или военного, или среднего по рангу священника.

И, наконец, завершали эту группу, два человека. Первый из них, был, несомненно, рыцарем, судя по одежде и манере держаться. Он был среднего роста, непонятного возраста из-за рано поседевших волос, среднего телосложения и со шрамом на лице, который тянулся ото лба к подбородку через щеку. Его оруженосец, немногословный светловолосый парень лет двадцати, был выше рыцаря на голову и необычайно широк в плечах, что особенно бросалось в глаза, так как он слишком сильно затянул пояс своего кожаного гамбезона, который был усилен железными и бронзовыми пластинками, приклепанными к его внутренней стороне.

Вся эта пестрая группа закончила выгрузку своих вещей, когда к ним подъехал комендант порта и города Гастингс, молодой виконт Шарль де Жиффар, с группой королевских стражников.

Стражники проверили бумаги у всех прибывших, слава Богу, они были в полном порядке. Виконт поклонился седому рыцарю со шрамом и произнес:

– Я, виконт Шарль де Жиффар, комендант города и порта Гастингс, назовите себя, мессир, цель вашего прибытия в королевство и пожелания, которые, возможно, у вас имеются.

Рыцарь вежливо склонил голову и ответил:

– Годфруа де Леви, сенешаль графства Дрё, прибыл с визитом к его величеству Генриху Английскому с письмом моего сюзерена, короля Людовика Французского. Также, я намерен посетить своего старого приятеля, графа Андре де Йорка, с кем мы имели честь познакомиться еще много лет назад…

– Очень приятно, сеньор… – Уже более вежливо ответил комендант. – Имеются ли у вашей милости какие-нибудь просьбы ко мне?..

Рыцарь, судя по всему, очень богатый и обеспеченный сеньор, ответил:

– Да. Мне нужны девять мулов для моих слуг, монахов и поклажи, совет относительно домов, которые я смог бы арендовать в Пяти портах и Лондоне…

Виконт удивленно присвистнул:

– Ого, сеньор! Вы, как я понял, собираетесь зажить на широкую ногу в нашей славной Англии?!

Годфруа кивнул и добавил:

– Да, чуть не забыл! Виконт, мне нужен хороший конь! Добрый конь! Конечно, не декстриер, но и не палефрой! Нечто среднее между ними, но красивое и выносливое. Окажите мне любезность, пожалуйста! И, еще один конь для оруженосца…

– С удовольствием окажу вам такую услугу, сеньор…

– Да, одна мелочь! Мои слуги, – Годфруа указал на немых слуг, – немые, я отрезал им языки. Так, знаете, болтали много. Они будут жить со мной.

– Отлично, сеньор, как пожелаете…

– Еще одна малость, виконт. Один из монахов везет письмо к епископу Дургэма от папского нунция в Неаполе. Выделите ему сопровождение, пожалуйста…

– Это мой долг, сеньор! – Гордо ответил виконт. Виконт прикинул в уме, во сколько выльется это заказ рыцарю, и добавил. – Ради Бога, сеньор! Все это, вы найдете в моем доме! Вас проводят стражники…