Лагерь постепенно обустраивался, приобретая вид полевой крепости, обнесенной частоколом. Крестьяне почти закончили рытье канав, рвов, вбивание кольев, бревен и расстановку плетней, подгоняемые ударами и тычками воинов, ждавших окончания работ, чтобы разогнать мужичье и вволю повеселиться с их женами, дочерями и племянницами, вывшими и рыдавшими неподалеку, охраняемые несколькими десятками пикинеров и арбалетчиков. Бушар распределил всех воинов, разделив их на четыре равные по численности группы и определив для каждой из групп время охраны, отдыха и бодрствования в резерве.

Женщины, которых сенешаль отобрал для вечернего отдыха в своей палатке, не тратили время даром и развернули деятельность по приданию суровому облику походной палатки немного мирного и расслабленного стиля, с небольшим креном в сторону роскоши. Они притащили из кухни несколько больших чанов с горячей и холодной водой, в одном из которых перемыли всю серебряную и золотую посуду Ги де Леви, а в остальных выкупались сами. После этого, они застелили походные кровати мехами и красивыми покрывалами, а земляные полы палатки закрыли коврами, имевшимися, как оказалось, в изобилии среди вещей обоза. Искусные женские руки превратили суровую палатку в роскошный восточный шатер, поставив по ее углам чаны с углями, факелами они осветили все пространство, оставив лишь местами полумрак, придававший отдельный шарм убранству. Слуги расставили на козлах походный стол, который они с присущей любой женщине страсти к красоте, сервировали посудой, кувшинами с вином, разместив среди них блюда с жареным мясом, птицей и корзинками, полных фруктов.

Жаннет, по праву старшей, ведь ее лично выделил сенешаль, уделив внимание скромной персоне походной проститутки, проверила шатер и с довольным видом кивнула, приказав оставшимся девицам заняться наведением красоты на свои лица и тела. Даже в те времена, женщины уделяли большое внимание своему внешнему виду, применяли румяна, белила, чернили брови и ресницы, подкрашивали волосы, делали прически, и, самое поразительное, ухаживали за своими руками и ногтями. О применении ароматических масел можно вообще и не упоминать! Они стоили дорого, но любая уважающая себя дама, не говоря уже о проститутке, имела в своем арсенале несколько малюсеньких пузырьков с этой, как правило, восточной или византийской роскошью, стоившей очень больших денег. Довершением всего этого чудесного превращения стало переодевание всех женщин в легкие покрывала, придавшие им некую восточную прелесть и очарование. Жаннет сегодня постаралась, переплюнув саму себя и, наверняка, утерла нос своей хозяйке Катерине, жадной до денег и прижимистой, когда вопрос касался трат на предметы роскоши или ароматические масла. Молодая женщина, оставшаяся в двадцати двум годам вдовой и круглой сиротой, не могла найти себе нормального и приличного источника заработков, способного прокормить и оградить ее от грубых посягательств со стороны мужчин, в конце концов, оказавшись перед выбором голодной смерти или занятий проституцией. Сведя знакомство с Катериной, Жаннет поступила к той на службу, откладывая небольшие крохи, перепадавшие ей от клиентов, после наложения на них рук жадной хозяйки борделя. Высокая и красивая Жаннет прекрасно понимала, что такое существование практически ничем не отличалось от ее прошлой полуголодной жизни, и попыталась использовать свой шанс, выпавшей ей в лице солидного и еще красивого сенешаля, выбравшего ее и остальных девушек для вечернего отдыха.

– Девочки! – Всплеснула руками Жаннет, томно закатывая свои красивые глаза и хлопая длинными ресницами. – Если, Бог даст, и мы приглянемся сеньорам, мы сможем вырваться из лап Катерины и, чем черт не шутит, основать свое дело! – Она понизила голос, перейдя на шепот. – Мы сможем зажить по-человечески, завести домик, а, если совсем уж повезет, может быть какой-нибудь из этих знатных сеньоров возьмет кого-нибудь из нас на содержание…

– Эх, куда ты хватила! – Удивилась другая девушка – высокая рыжеволосая провансалька Марта. – О таком, право, только и мечтать!

– Что ты! – Настаивала на своем мнении Жаннет. – Тогда, мы попросим снисхождения и организуем собственный бордель. Только, чур, – она оглядела своих подруг, смотревших на нее расширенными глазами, – никому об этом ни слова. Мы будем честно относиться друг к другу, а не обирать до нитки, как это делает Катрин! – Она задумалась, потом улыбнулась и, всплеснув руками, сказала. – Магдалина, ступай к нашим и упроси их дать нам на вечер все украшения, какие только есть у девчонок. Надо выглядеть просто обворожительно, а блеск камней, – она хищно обнажила свои красивые зубки в улыбке, в которой сквозила и робость, и распутство, и скромность, и еще многое из того, что делает женщину наиболее привлекательной для мужчины, ведь нет ничего на свете лучше, чем, такая вот, улыбка, – сегодня мы должны постараться…

– Хорошо, Жаннет… – согласились с ней девушки. Магдалина жеманно пожала плечиками и убежала.

– Как я выгляжу? – Произнесла Марта, демонстрируя свой наряд. Остальные девушки наперебой затараторили. – А я? Как я выгляжу?

Жаннет улыбнулась и успокоила их, сказав:

– Вы все выглядите просто сногсшибательно. А вино, надеюсь, еще больше усилит вашу красоту в глазах сеньоров. Ой, вот и они…

Жаннет приложила палец к губам, кивая на вход палатки, возле которого послышались голоса трех рыцарей.

Отряд, ведомый юным рыцарем де Арси, пользуясь набегавшими на окрестности Тулузы сумерками, незаметно покинул лагерь крестоносцев и, преодолев небольшой участок холмистой местности, что располагалась позади лагеря, исчез в лесу. Огромные лесные массивы начинались в полу-лье от города и тянулись вплоть до горных проходов, ключом к которым служил катарский оплот Сен-Феликс-де-Караман.

Десять молодых рыцарей – сверстников Гуго де Арси, которые еще недавно были простыми оруженосцами или конюхами, были произведены в рыцари сенешалем чуть больше месяца назад. Все они горели желанием доказать всему миру и, прежде всего знатным воинам, что и они достойны столь высокого звания, отделяющего благородного человека от недостижимой касты шевалье – предела мечтаний юных дворян всей Европы.

Гуго знал многих из них еще по Англии, поэтому, он разумно решил взять именно этих ребят с собой, положившись целиком и полностью на благородных юношей, которые предпочтут смерть позору или бесчестию. Они взяли круглые щиты-рондаши, позаимствовав их у итальянских наемников, так как понимали, что большие и громоздкие рыцарские щиты не годились для разведывательного рейда, в котором не будет открытого конного боя на копьях. Кроме того, Гуго, после совещания с опытными в подобных делах воинами, отказался от кольчуг, переодев весь отряд в кожаные, грубой выделки, котты, делавшие их похожими на местных воинов. Он заложил командиру итальянских наемников богатую сбрую своего декстриера, но взамен получил десять добротных котт, усиленных металлическими пластинками, приклепанными к обратной стороне курток, и десять коротких аламанских кольчуг, едва прикрывавших ягодицы и локти воина. Слава Богу, что шлемы им менять не пришлось: конические шишаки использовались обеими враждующими сторонами, да и вооружение было унифицированным, оно не позволяло с точностью определить – свой это воин, или чужой. Шестоперы, простые мечи, мечи-бастарды, прозываемые еще седельными мечами, секиры и арбалеты с полными комплектами болтов – вот и весь набор небольшого разведывательного отряда, от удачного рейда которого зависела вся кампания, предпринятая сенешалем де Леви и его соратниками. Поверх кожаных котт, воины набросили легкие сюркоты, чей неопределенный зеленоватый цвет, создаваемый конопляными и льняными нитями, удачно маскировал их среди лесных зарослей, служа своего рода маскировочной одеждой.