– Добрый вечер, сеньоры. – Сенешаль поздоровался с ними нарочито спокойным голосом. Спорщики примолкли и, повернувшись на голос их предводителя, поклонились. – В чем предмет вашего оживленного спора?

– Ги, ой, простите, сеньор сенешаль! – Начал Бушар, косясь своими горящими от возбуждения глазами на рыцаря. – Я говорю, что требюше надобно испытать, прежде чем зарывать в землю! И еще, надо взять отвес и промерить, ровно ли стоят обе осадные хреновины!..

– Прошу вас заметить, мессир барон де Марли, – вежливо, но с достоинством, произнес его оппонент, адресуя свои слова, прежде всего, сенешалю, – что я, в бытность, уже испытывал требюше в Авиньоне и знаю, на какое расстояние эта, как вы изволите выражаться, хреновина бросает камни! Можете не переживать! Мой требюше спокойно перекинет валы Тулузы.

– Так! Сеньоры! – Ги решил прервать их спор, зашедший в тупик. – Мое решение таково – вы, мессир де Марли, оставляете в покое сеньора рыцаря, который к первой вечерней страже приготовит требюше, – он посмотрел на рыцаря и добавил, – два требюше к стрельбе, после чего мы с вами придем и лично испытаем их! Надеюсь, сеньоры, вы согласны?..

Бушар надул щеки от возмущения, но молча кивнул. Рыцарь, которого звали Ангерран де Бузон, молча поклонился и ответил:

– Машины будут готовы, сеньор сенешаль.

– Вот и прекрасно, сеньоры. – Ги охладел к спору и посмотрел на де Марли. – Милейший де Марли, – Он незаметно подмигнул Жильберу, – вы нам необходимы для совета, который пройдет в моей палатке через час! Можете пока искупаться в реке, коли, у вас есть желание, и переодеться в более мирные одежды. Мы с мессиром де Клэром разумно считаем, что сегодняшний вечер мы можем провести без кольчуг и гамбезонов…

Бушар пожал плечами и согласился, но решил уточнить:

– А, простите, зачем в речке-то купаться? Что, от меня разит, как от дикого вепря?! Так это война, братцы, некогда…

– Уважающий себя сеньор всегда найдет время и не будет прятаться за пустые отговорки… – напыщенно ответил Жильбер де Клэр, продемонстрировавший де Марли свои чистые руки и ногти.

Бушар надул щеки, чтобы сказать в ответ что-то грубое или резкое, но, увидев взгляд сенешаля, с шумом выпустил воздух и ответил:

– Хорошо…

– Изумительно… – улыбнулся Ги де Леви. – Значит, через час мы вас ожидаем.

Они развернулись и пошли в лагерь, оставив, Бушара де Марли в недоумении и растерянности.

Едва они вошли в лагерь, как к сенешалю подбежал Гуго де Арси, который доложил о готовности к рейду.

– С Богом, де Арси. Храни тебя и твоих ребят Господь. – Ги похлопал юношу по плечу и перекрестил на дорогу. – Не забудь, что я тебе говорил…

– Помню, сеньор де Леви. – Гуго улыбнулся, расплываясь в широкой юношеской улыбке, полной наивности и искренности.

– Куда это он собрался? – поинтересовался Жильбер.

– Разведка по тылам… – пространно ответил сенешаль. – Должен вернуться через сутки…

– А-а-а… – равнодушно ответил англичанин, который не любил соваться в дела и допытываться о тех вопросах, которые не входили в его компетенцию. – С Богом, Гуго! Смотри, не опозорь меня!

– Что вы, сеньор де Клэр… – Гуго покраснел до кончиков волос. – Не подведу.

Десять рыцарей сели на коней и выехали из лагеря. Ги выдохнул, он сильно волновался за успех разведки. Они подошли к палатке сенешаля, там уже стояли девки вдовы Катерины во главе с их разбитной предводительницей. Сенешаль критически посмотрел на женщину, удивляясь тому, как она смогла вынести «испытание казармой», сохранив при этом неугасимое желание жить и, к тому же, наживаться. Но, увиденное, не порадовало глаза: Катерина осунулась, постоянные пьянства и ночные загулы наложили на ее, некогда миленькое личико, неизгладимые следы в виде синяков и отеков под глазами и нескольких выбитых зубов, делавших ее улыбку каким-то жутковато-похабным оскалом.

– Да… – Ги покачал головой. – Мадам-хозяйка, естественно, может быть свободна. – Ги прошелся вдоль женщин, не обратив внимания на расстроившуюся Катерину. – А, вот эти, пожалуй, могут остаться. – Он повернул голову к Жильберу. – Ты-то как думаешь? – Жильбер пожал плечами, соглашаясь с выбором сенешаля. Ги улыбнулся и вывел восемь женщин, приказав остальным убираться к своим повозкам или на кухню. – Там, кстати, много работы…

Катерина, рассчитывавшая свести близкое и интимное знакомство с могущественным сенешалем, обиженно надула губы и увела женщин, сетуя на горькую судьбу-злодейку.

– А вы, девицы-красавицы, – Ги хлопнул двух по задницам, прикрытым пышными юбками, – забирайте остальных и бегом ко мне в палатку. Приводите все в порядок, накрывайте на стол, в общем, хозяйничайте. Мы скоро придем…

– Уж постараемся! – Игриво ответила одна из проституток, сверкнув на сенешаля огненным взглядом своих больших карих глаз из-под полуопущенных ресниц. – Вы не пожалеете…

– Поглядим-посмотрим… – ответил ей в том же духе рыцарь, приоткрывая полог своей большой палатки. Девицы прошли в палатку. Ги легко ущипнул говорунью за попку, та тихо ответила: «Жаннет…» и вошла в палатку, прикрывая за собой полог.

– Я, пожалуй, пойду, переоденусь… – засуетился Жильбер. Он стал рассматривать свой гамбезон, в нескольких местах перепачканный сажей, грязью и дегтем. – Да и грязный я весь… – виноватым голосом добавил англичанин.

Граф Раймон стоял на площадке башни, которую совсем недавно отстроили каменщики. После взятия Тулузы Монфором, который повелел срыть все укрепления, столица медленно отстраивалась. Большинство укреплений были деревянными, каменные башни и куртины строились медленно – граф испытывал постоянную нехватку денег для оплаты труда каменщиков, а от местных жителей, как оказалось, толку было мало. Да и воины из них были, по большому счету, так себе. Случайная гибель отважного Симона была лишь досадной случайностью, окрылившей простых горожан, только и всего.

Лагерь крестоносцев отстраивался прямо на глазах. Сенешаль де Леви, не успев еще закрепиться на холме, тут же поднял два больших стяга: лазоревый и золотолилейный королевский штандарт и синее знамя, украшенное большим белым крестом. Рядом с этими стягами трепетали флаги самого сенешаля и его соратников – барона де Марли и английского графа де Клэра. Быстро, словно по мановению волшебной палочки, рос частокол, окружавший лагерь врагов сплошной стеной кольев и бревен, укреплялась площадка для требюше. Да и сами осадные машины крестоносцы собирали довольно-таки шустро и проворно, вызывая у графа приступы бессильной злобы.

– Да, – процедил Раймон сквозь зубы, – как у них все ладно получается. Уже и требюше почти собрали. – Он повернулся к сыну, который недавно возвратился после неудачной контратаки на лагерь крестоносцев, потеряв при этом добрую половину из его личного отряда. Виконт нервно прохаживался позади отца. – Зачем ты вылез из города? Кто тебя просил проявлять инициативу! Ты бросил «дефи» сенешалю, который, наверняка, теперь уцепится за этот повод. Я знаю мессира де Леви еще со времен первой кампании! Он – на редкость грамотный полководец, сведущий, к тому же, в тонкостях законов и кутюмов. Вот увидишь, скоро он пришлет герольдов, которые объявят нам осаду и учинение вреда, ссылаясь на твою глупую атаку! Эх, Раймон, надо сначала переговоры вести, а уж потом воевать…

– Отец, я подумал… – робко ответил сын, но граф прервал его на полуслове, гневно сверкнув глазами. – Думал? Фазан, мой родной сын, тоже думал! Куда он попал, ты сам знаешь. Меня беспокоит другое. – Он огляделся по сторонам, понизил голос и произнес. – Снимут, или нет, катары свою гвардию из цитадели Сен-Феликс? Если да – когда они придут в Тулузу? И, еще одна мелочь: с чего это мудрый сенешаль решился на столь поздний, по меркам рыцарской войны, поход на Тулузу? Или он ополоумел после неудачного покушения на его сына, или… – граф нахмурил лоб, задумавшись. – Здесь, возможно, и кроется ответ на все вопросы, которые он перед нами поставил! Что же он, в конце концов, задумал? Поджег крепость Базьеж и прошел мимо нее, даже не довершив разгром форпоста. Взял, да и оставил его у себя в тылу, прервав сообщение между войсками и Авиньоне! Странно. По меньшей мере – подозрительно! Слишком уж расточительная глупость, если бы я не знал натуру сеньора Ги де Леви. Просто так, король Филипп не назначил бы его маршалом де Ла Фо и всей крестоносной армии! Он что-то задумал. Вот, только, что?.. – граф похлопал сына по плечу, развернулся и стал спускаться с башни, приказав тому напоследок. – В ночь, так уж и быть, позволяю их атаковать! – Глаза виконта загорелись, но отец кисло поморщился и добавил. – Если, конечно, они тебе позволят это сделать, а не выкинут чего-нибудь похлестче!..