Сенешаль согласился с мнением опытного английского рыцаря, трезво смотревшего на возможность различных столкновений на многонациональной почве. А так, распределив воинов по отрядам, и сенешаль, и остальные командиры, разом, снимали со своих голов много проблем:
– Так и поступим! Быть посему! – Ги де Леви засмеялся и обнял де Клэра, оторвав того от земли и тряся в объятьях. – Какой же, право, ты молодец! Что бы я без тебя делал!..
Жильбер смутился и, вырвавшись из объятий друга, произнес, оглядываясь по сторонам:
– Господи! Да вас, французов, не поймешь! Кидаетесь, словно угорелые, обниматься! Это неподобающие жесты для рыцаря, тем более, если он – сенешаль крестоносной армии…
– Плевать! – Засмеялся Ги де Леви и игриво подмигнул рыцарю. – Вечером, Жильбер, бросай все и приходи ко мне в палатку! Надо, как следует отметить нашу первую ночь под Тулузой! Никаких отговорок я от тебя не приму…
Жильбер растерялся и развел руками:
– Ги, друг мой! Еще столько дел! Надо требюше проверить…
– Вот и проверим! – Продолжал веселиться сенешаль. – После отличного застолья – как раз самое время пострелять из требюше! Ой! А уж как Бушар обрадуется! Ты себе не представляешь, Жильбер! Это, мой друг, надо видеть!..
– Но, понимаешь, у меня правда много дел… – отнекивался англичанин, ссылаясь на недоработки и недоделки, требующие неотложного контроля и внимания. – Кухня еще не совсем готова. Бордель надо отделить от лагеря и выставить караулы, чтобы соблюдать порядок посещения…
Ги де Леви покачал головой и пожал плечами, поражаясь пунктуальностью и скрупулезностью подхода де Клэра к своим обязанностям, которые, кстати, сам Ги и определил для него. Сенешаль вздохнул:
– Так! Мне уже надоедает! Я, пожалуй, издам приказ, в котором оглашу перед войском, что отстраняю тебя от командования лагерем и тылом!..
Жильбер удивился, но, присмотревшись на лицо Ги де Леви, весело засмеялся:
– Да? А кто-то, помнится мне, клялся и божился мне, что не станет реагировать на мои строгие и радикальные меры! А? Мессир сенешаль де Леви?..
– Все, простите меня, мессир де Клэр! Я забыл… – засмеялся Ги, но не отказался от своего предложения. Он подошел вплотную к Жильберу и, заговорщицки понизив свой голос, сказал. – Вечером, как стемнеет, я жду. Да! – Он снова заговорил своим нормальным голосом. – Чуть не забыл! Сколько там у нас девок привезла с собой эта ваша легендарная Катерина?..
– Двадцать девок… – плюнул на землю Жильбер, представляя себе, сколь драк и скандалов будет в войске из-за этих проституток. – Катерина будет двадцать первая!
– Поговаривают, что она – кудесница всего, что касается постели? – Ги отвернулся, чтобы скрыть от де Клэра свою хитрую улыбку.
– По правде сказать, я не знаю. – Ответил тот, не ожидая очередного подвоха и розыгрыша.
– Нехорошо… – еле сдерживая смех, ответил Ги де Леви, все еще продолжая стоять к нему спиной. – Вам, как командующему лагерем и тылом, это надо знать и проверить лично…
– Что проверить? – Жильбер удивленно поднял брови. Его лицо вытягивалось от изумления. – Это, что же, Ги, мне каждую девку надо было проверить?!..
– Выходит, что надо было… – Ги не смог больше сдерживать свой смех, развернулся к англичанину и, со слезами на глазах, выступивших у него от сдерживаемого смеха, сказал. – Да! И начать надо с их предводительницы, с Катерины!..
Жильбер понял, что все это время, пока он серьезно отвечал на пространные вопросы сенешаля, тот откровенно подшучивал над ним, надул губы и ответил:
– Ну, знаешь! Ваши шуточки, особенно, когда вы с де Марли подтруниваете меня, просто невыносимы! Вас, французов, невозможно исправить! Одно слово: горбатого могила исправит!..
– Все! Все! Прости, больше не буду! – Ги понял, что немного перегнул палку и решил успокоить расстроенного рыцаря. – Больше не буду. Обещаю!
Жильбер с недоверием посмотрел на него:
– Навсегда? Или, только на сегодня?.. – последние слова Жильбер произносил уже с улыбкой.
Ги обнял его и ответил:
– Хрен его знает! Я не уверен… – он подмигнул Жильберу и сказал. – Вот ты, де Клэр, всегда пеняешь нам, что мы, мол, французы! А ты, позволь меня спросить, кто? Турок? Русич? – Жильбер надул от удивления щеки, но Ги приложил палец к его рту и добавил. – Ты, мой благородный Жильбер де Клэр, француз! Франк! Франк! Правда, ты испорчен скверным английским воздухом, напрочь отбившем у вас все наши народные черты! А, прежде всего – любовь к розыгрышам, шуткам и наш особенный, красочный юмор!..
Жильбер нахмурил лоб, размышляя над словами сенешаля.
– Да, наверное, ты, все-таки, в чем-то прав. – Жильбер удрученно покачал головой. – Англия, и правда, изменила нашу натуру, перемолола, что ли, слепив нечто среднее между ее флегматичными и туповатыми саксами и импульсивными, чувственными норманнами и франками, покорившими ее бескрайние вересковые холмы…
– Перестань! – Ги стал успокаивать рыцаря. – Забудь, пожалуйста, о моих словах! Нас, прежде всего, объединяет нечто большее, чем границы или сюзерены с их оммажами! Нас – благородных рыцарей, прежде всего, объединяет честь, верность и дружба, которые не ведают границ, плюют на различия в языках, кутюмах или нравах! Мы, мой друг, своего рода братья, только особенным, высшим, родством. А, если мы порой и подшучивали над вами, мессир де Клэр, то это только из любви и братских теплых чувств. Поверь…
– Верю. Поэтому и не обижался, хотя имел полное право вынуть меч и потребовать удовлетворения… – пробурчал Жильбер.
Ги де Леви снова обнял его и сказал:
– Ни я, ни мессир де Марли не смогли бы скрестить с вами меч! Мы приняли бы смерть, склонив свои головы перед вами, нежели позволили себе опозориться, сражаясь с таким благородным паладином! Знай, что мы все любим тебя и готовы жизни отдать, лишь бы с тобой, Жильбер де Клэр, было все хорошо.
В это время к ним подошел рыцарь, сказавший, что мессир де Марли ожидает их возле требюше.
– Вот! Что я тебе говорил… – произнес Ги, подмигивая де Клэру. – Бушару уже неймется! У него, видать, руки чешутся – как он хочет стрельнуть из требюше! Я помню, как покойный мессир Робер де Мовуазен прямо скрывался, когда слышал рев де Марли возле осадных машин…
– Ну, ничего не поделаешь. – Пожал плечами Жильбер. – Надо идти, пока Бушар, не приведи нас Господь, не набедокурил там…
– Значит, – Ги на ходу повернул голову в сторону рыцаря. – Ты вечером придешь?
– Да-да, – улыбнулся Жильбер. – Куда же я денусь.
– Вот и славно. И девок не забудь прихватить. – Он засмеялся и игриво подмигнул Жильберу. – С Катериной…
– Будет исполнено, – тяжело вздохнув, ответил тому де Клэр. – Скольких брать?..
– Бери, пожалуй, всех! Выберем на месте… – отмахнулся сенешаль, двигаясь к требюше. – Я уже слышу, как Бушар костерит, почем зря, прислугу осадных машин! Надо спешить, а то греха не оберемся!..
Они прошли лагерь – воины, прерывая работы, кланялись сенешалю и мессиру де Клэр. Ги знал многих в лицо, он останавливался и перекидывался парой ничего не значащих фраз с тем или иным крестоносцем, демонстрируя, подчас, сносные знания германского или итальянского языков. Наконец, они подошли к площадке, вынесенной за пределы основного лагеря и обнесенной невысоким частоколом, сделанным из павезов и кольев, вбитых под небольшим наклоном вперед для удобства отражения внезапной контратаки со стороны осажденных.
– А я вам еще раз повторяю, – Бушар де Марли разошелся, споря с одним из рыцарей, отвечавших за сборку и подготовку требюше к стрельбе, – что требюше пока рано врывать в землю! Надо сделать один или два выстрела, определить удобное расстояние, выгодный угол, а уж потом, конечно, закреплять опоры осадной машины!..
– Мессир де Марли! – Оппонент Бушара – высокий и широкоплечий рыцарь-южанин с бронзовым загорелым лицом и густыми, как смоль, волосами оживленно жестикулировал, компенсируя нехватку слов мимикой и красноречивыми движениями.
