– Два крепыша средних лет в лазоревых сюркотах и высокий светловолосый юноша? – Робер изобразил задумчивость на лице. – Неужели этот ангелок и есть ваше «исчадие ада»?..

– Именно, мессир Бюрдет. Именно он! – Гуго даже затрясся от эмоционального возбуждения. – Видели бы вы, что он вытворяет на турнирах. Словно заговоренный… – он перекрестился. – А еще он весьма толковый командир, что уже нам всем наглядно продемонстрировал, разбив несколько раз отряды анжуйцев в Мэне и Кутансе…

– Вы, что, предлагаете мне вызвать его на дуэль? Это не в моих правилах… – Робер возмущенно фыркнул. – Я редко извлекаю меч из ножен, но если вынимаю, то, поверьте мне на слово, причина должна быть очень веской…

– Просто будьте с ними немного осторожнее, если так можно выразиться и не затронуть вашу честь… – Гуго поднял глаза к небу. – Ведь, не дай Бог, они имеют самые неоспоримые права на корону…

– А мне глубоко плевать на то, имеют они права на корону, или не имеют. Я уже принес оммаж Генриху и останусь верен ему и его детям. – Робер изобразил из себя эдакого идеального паладина, словно он прибыл сюда в Англию не из Испании, а из старинных легенд.

– Ваше право и ваша воля, граф… – Гуго напрягся, пытаясь разгадать, что именно скрывалось в душе его собеседника, и что особенно прятал от его пытливого взгляда Робер. – Завтра вам предоставят подорожную грамоту и сопроводительное письмо коменданту замка Кардифф… – он бросил быстрый взгляд на графа. – Кстати, где вы остановились?

Робер улыбнулся, развел руками и ответил:

– Я приказал снять гостиницу в северной части города. Ваши слуги наверняка увидят мой флаг и щит возле входа в гостиницу.

– Благодарю вас и не смею больше задерживать… – Гуго поднялся со скамьи, давая понять графу, что слишком занят и его ждут другие, не менее важные дела. Он внезапно вскинул голову, с прищуром посмотрел на Робера. – А Кардифф-то, между прочим, расположен в Уэльсе. На берегу моря, на высоком холме…

– А Уэльс, мессир сенешаль, это очень далеко? – Граф решил разыграть из себя наивного невежу.

– Крайний запад королевства. Места там неспокойные, народец дикий, буйный, хамский и, мне кажется, вам с вашей малой свитой там делать нечего.

– Господи. Ужас-то, какой… – Робер притворился озабоченным и сильно обеспокоенным. – Вы совершенно правы, мессир Гуго.

– Называйте меня просто – кузен… – Гуго с трудом изобразил на своем лице некое подобие улыбки. – Мы, как-никак, родичи…

– Согласен, кузен Гуго. – Граф протянул ему руку. – Наш род должен снова заблистать в веках…

Гуго пожал руку графа и произнес:

– Так, стало быть, мы договорились, граф Робер? – Он пристально вгляделся ему в глаза. – Когда вы изволите посетить Кардифф, вы обязательно известите меня, дабы я смог оказать вам все подобающие почести и, дабы не подвергать вашу жизнь, равно как и жизни ваших рыцарей и свиты, риску смерти или пленения у дикарей, выделю вам полусотню воинов. По рукам, граф?..

– По рукам, кузен…

Несколько месяцев Робер и его небольшая группа разъезжали по стране, старательно разыгрывая из себя провинциальных гостей и добродушных наблюдателей. Граф по неделям гостил у знатных владетелей, которым было лестно и почетно принимать у себя столь высокого (слух о нем с быстротой молнии облетел страну) гостя.

А когда он, словно походя, рассказывал о своей встрече с королем и, что особенно пугало хозяев, о родстве с великим сенешалем Англии Гуго де Биго, радушные хозяева буквально из кожи лезли, дабы угодить и как можно лучше умаслить такого неожиданного визитера. Каждый из принимавших его графов, баронов или шерифов графств втайне рассчитывал на возможную милость или, как минимум, лояльность в будущем…

Все, вроде бы, шло пока гладко, спокойно и почти по плану Робера. Люди де Биго, следившие за его передвижениями по стране, значительно ослабили свою «хватку», окончательно поверив в то, что граф Таррагона есть самый обыкновенный зевака из далекой и полудикой Испании, приехавший к ним снискать лавры, почет, да заодно ума-разума поднабраться.

Единственное, что продолжало беспокоить Бюрдета – злополучная и случайная встреча в Тауэре с Гийомом де Ипром. Робер прекрасно понимал, что его старый боевой товарищ по Фландрии вполне мог его и не узнать, ведь прошло уже столько лет, его лицо было почти до неузнаваемости обезображено огромным шрамом, но де Леви (вернемся и мы к его настоящей фамилии) чувствовал, что не все будет идти также гладко.

То, что де Ипр теперь служил дому де Блуа, также сильно беспокоило его. Филипп помнил ту обиду, нанесенную им графу Тибо и, в особенности, его среднему брату Стефану на том злополучном рыцарском турнире, когда его, наивного и доверчивого провинциала, так ловко и цинично «оприходовал» король Людовик, превратив на какое-то время в свою разменную фигуру в длительной шахматной партии, имя которой ПОЛИТИКА И ВЛАСТЬ.

– Эти люди так просто обиды не прощают… – однажды тихо вслух прошептал он.

– О ком это вы, хозяин?.. – Абдалла, ехавший слева от него и ставший невольным слушателем этой вылетевшей фразы, очень обеспокоился.

– Ни о чем, мой верный Абдалла… – граф натужно улыбнулся и похлопал того по плечу. – Все просто прекрасно…

– Повелитель… – юноша беспокойно блеснул глазами. – Мой род всегда славился преданностью и тем, что нам можно доверить самые важные или сокровенные секреты.

– Благодарю за напоминание. – Филипп (Робер) крепко сжал руку юноши. – Именно поэтому я и выбрал тебя…

– Хозяин, мы оба лишь рабы Всевышнего, который уже все предрешил и предначертал в книгах наших судеб…

– Изумительные слова, Абдалла! – Де Леви расслабился. – Скоро будет Кембридж. Тебе будет весьма интересно ознакомиться с его соборами и храмами. Некоторые из них были построены, по слухам, еще древними римлянами… – Филипп подмигнул и с хитрецой во взгляде спросил сарацина. – Надеюсь, Абдалла, к римлянам у тебя сильных претензий нет?..

– Что вы, повелитель. – Юноша засмеялся тем искренним и задорным смехом, на который способны лишь молодые и счастливые люди. – Римляне, – он поправил себя, – древние римляне – весьма умные и полезные люди… – Абдалла кашлянул в кулак, – были. Не чета тем, кто сидит и беснуется в их древней столице теперь.

– Не суди их, мой верный Абдалла… – вздохнул де Леви. – Бог им всем судья…

– Повелитель, – сарацин пристально посмотрел в глаза де Леви, – ведь наше дело правое?..

– Будем считать так. – Филипп поежился. – Так проще жить. Потомки разберутся…

– Аллах Акбар… – Абдалла провел ладонями по лицу и поднял глаза к небу.

– Господь нам в помощь и защиту… – Филипп перекрестился…

Собор Кембриджа поражал своей красотой и какой-то трудно передаваемой мощной энергетикой, наполнявшей огромное и внушительное сооружение. Яркие лучи осеннего солнца проникали в церковь через большие витражи, раскрашивая внутреннее убранство золотыми, лазурными и красными пятнами, отражались в блеске золота, искрились на священных сосудах и религиозных символах, подавляя гостя всесильным и бесконечным могуществом Бога и католической церкви, утвердившейся на этих благодатных землях много веков назад.

Филипп стоял на коленях и, опустив голову, тихо шептал слова молитвы, адресуя их Творцу, его Небесному воинству и прося, нет!.. вымаливая прощения у всех живых, кого он увлек за собой в эту опасную и практически неисполнимую авантюру.

Абдалла под пристальным и строгим присмотром трех скандинавов, которым по большому счету было глубока наплевать на все эти религиозные красоты и величие и которые верили лишь в силу своего оружия и благосклонность своих северных богов, но для видимости, а может и по вере в католицизм, носивших серебряные кресты, открывши рот любовался внутренним убранством собора Сен-Мишель.