Де Леви встал и, подойдя к огромной чаши со святой водой, собрался её зачерпнуть ладонью, когда какой-то человек в старом и местами залатанном коротком гамбезоне зачерпнул ладошкой воду и услужливо протянул рыцарю, предлагая обмакнуть в неё пальцы, для того чтобы рыцарь смог осенить себя святым крестом.

Филипп вздрогнул, но поборол секундный приступ раздражения и брезгливости, вызванный видом грязной лапищи этого наглого простолюдина, слегка смочил кончики пальцев и перекрестился, поблагодарив доброго христианина.

Он резко повернулся и направился к алтарю, но незнакомец внезапно крепко схватил рыцаря за рукав его парадного гамбезона.

– Сегодня не подаю… – спокойно произнес Филипп, думая, что перед ним обычный церковный попрошайка.

– Мессир Филипп! Это вы! Господи! Вы, значит, живы?!.. – с искренней радостью произнес незнакомец.

– Ты обознался… – побледнев, ответил де Леви, но рука его машинально залезла в поясной кошель и, зачерпнув внушительную горсть серебра. Он вложил серебро в ладонь воина, сжал ее и прибавил. – Ты обознался, добрый христианин. Меня зовут Робер…

Тот сунул серебро в карман гамбезона и буквально повис на руке де Леви:

– Мессир! Мессир де Леви! Вы меня, скорее всего, не помните… – он мелко тряс плечо рыцаря. – Я был копейщиком и служил в войске покойного графа Гийома.

Воин воздел глаза под своды собора и перекрестился.

– Еще раз повторяю тебе – ты обознался… – Филипп быстро пробежал глазами по собору, опасаясь быть подслушанным посторонними людьми.

– Нет же, нет! Мессир де Леви! Я, Пьер. Помните, я тогда прикончил по воле вашей милости того ублюдка-арбалетчика, осмелившегося сразить его светлость графа Гийома Клитона?! – воин заискивающе вглядывался в глаза рыцаря, словно пытаясь в них прочесть ответ. – Даже ваш жуткий шрамище сначала смутил меня, но глаза-то и голос не изменился! Господи! Как же я рад встретить здесь, в глуши доброй Англии, такого великого воина…

– Спасибо, Пьер… – Филипп потеплел немного, но все равно не признавался. – К моему горькому сожалению, ты все-таки обознался. Я никогда не воевал под стягом покойного графа Гийома. Я недавно прибыл из Испании, где воевал с сарацинами… – Он снял с пояса свой кошель и протянул его. – Ступай, помяни память покойного графа Гийома и всех добрых христиан, погибших в битвах…

– А-а-а! Понял… – понизив голос до шепота, ответил Пьер. – Вы тут решили того, просто посмотреть… – он с пониманием подмигнул рыцарю. – Так сказать…

– Нет. – Филипп решительно топнул ногой. – Меня зовут Робер. Робер Бюрдет. Я прибыл из Испании, вот тебе крест!

– Из Испании, так из Испании… – Пьер все не унимался. – Господи! Да хоть из Палестины! Для меня теперь такая радость повстречать участника тех славных боев! То-то я смотрю – у вас акцент какой-то странный!

– Господи… – Филипп уже готов был убить его, но святые своды сдерживали рыцаря от подобного смертного греха. – Ты обознался! Ступай с Богом…

– Зря вы так, мессир Филипп… – Пьер провел рукавом по носу, хмыкнул обиженно и убежал из церкви.

Медлить было нельзя. Судьба, благосклонно относившаяся к нему, его отряду и всему плану операции, в мгновение ока переминала свой нрав, сменив милость на гнев.

Филипп подошел к скандинавам и приказал спешно покидать храм. Когда группа вышла из церкви и углубилась в кривые, грязные и полутемные улочки старого города, Филипп вкратце пересказал им о своей неприятной встрече.

– Мелочь какая. Плевое дело… – Гуннар пожал плечами. – Сейчас же отыщу мерзавца и раскрою ему череп секирой…– скандинав поискал глазами поддержку среди товарищей. – Навеки, стервец, умокнет!

– Надеюсь, что я все-таки смог его переубедить… – де Леви все еще надеялся на это. – Он с радости сгреб мой почти полный поясной кошель и умчался со всех ног…

– Вот-вот, – скривился Абдалла, – теперь же напьется, словно свинья, и разболтает всему городу о вас, словно базарная сплетница…

– Господь не допустит. – Филипп перекрестился, хотя в глубине души уже был готов отдать приказ об уничтожении этого ненужного свидетеля. Но какая-то внутренняя сила или, возможность, совесть праведного христианина, удержала его от этого приказа. – Наше дело праведное…

– Ваша воля, мессир. – Гуннар посмотрел на своих товарищей-скандинавов, те развели руками и сделали красноречивые жесты, что, мол, раз граф решил пусть так и будет. Но он не унимался, решив, на удивление окружающих, проявить инициативу и чрезмерную для него самого разговорчивость. – Мессир, а может нам здесь нанять с дюжину добрых рубак. – Викинг снова быстро скользнул глазами по лицам товарищей. Нет! Он не был трусом, да и вряд ли кто смог сказать это о нем. – Я полагаю, что коли мы наберем людишек вооруженных, сможем спокойно добраться до Кардиффа. Он же, прости меня Господи, у самого черта на куличках! А так…

– Мысль, не скрою, великолепная. – Филипп решил отказаться от его предложения. – Только вы все должны уразуметь, что нам надо как можно быстрее и по возможности незаметнее проскочить через все центральные графства Англии с востока на запад. Нет надобности лишний раз привлекать к себе сейчас внимание, тем более с такой внушительной силой. А ежели мы поедем с отрядом, то, во-первых, на нас станут глазеть. Во-вторых, в самом Кембридже все на уши встанут, и город наполнится слухами, которые могут долететь до тех ушей, которых я не желал бы пока беспокоить своей       персоной. В-третьих, – тут де Леви понял, что и первых двух было достаточно и развивать идею больше нет нужды.

Они вышли из города и направились к постоялому двору, располагавшемуся на западном пригороде Кембриджа. Филипп по дороге еще раз все продумал, наметил несколько вариантов, и, когда они почти добрались до гостиницы, он остановил отряд, чтобы поделиться с воинами своими соображениями.

Он присел на траву, росшую вдоль грязной дороги, подстелил под себя плащ, и, вытащив кинжал, висевший у него на поясе, из ножен, стал быстро чертить им на грязной и влажной дороге. Все воины обступили его и молча смотрели, вслушиваясь в слова командира:

– Делаем так. Разбиваемся на две группы. В первой группе поеду я, Абдалла и мои слуги. Вторую группу составите вы, Гуннар, Олаф и Свен. Ваша задача изображать из себя веселых и беззаботных викингов-наемников, прибывших в Англию в поисках счастья, денег и богатства. В случае, если вас встретят кто-то из людей Гуго де Биго, – де Леви поймал их недоуменные и растерянные взгляды, – вы скажете, что, мол, граф вам не указ, что я стал жаден и скуп, а вам нужны деньги и слава…

– Допустим… – выдавил из себя Олаф.

Филипп заулыбался и продолжил:

– Друзья мои, успокойтесь и полностью доверьтесь мне.

– Доверимся, мессир… – кивнул Гуннар. – Только вот закавыка, какая… – он растерянно посмотрел на товарищей. – Где же мы встретимся, ежели разъедемся в разные стороны?

– Очень просто. – Филипп и сам понимал, что сейчас он назначает группам место встречи весьма приблизительно, ведь он и сам не знал места, в которые им предстояло направляться. – Размещайтесь через две недели в самом ближнем к границам с Уэльсом пограничном замке. Лишь бы он стоял на берегу моря…

– Допустим, мессир, что мы найдем этот замок… – произнес Свен. – Только вот как вы-то нас отыщете в чужой и малознакомой стране?..

– Полагаю, что троица веселых, шумных и разбитных викингов оставит нам вехи для правильной дороги… – подмигнул им Филипп де Леви.

– В смысле? – Свен недоумевающее уставился на него, но Гуннар уже догадался и, что-то прошептал тому на ухо. Тот улыбнулся и кивнул. – Вехи мы оставим, не извольте беспокоиться…

Филипп поднялся с колен и сказал:

– Я же пока останусь здесь. Надо разыграть больного, чтобы, коли за нами есть глаза, немного оттянуть время…

– Это как? – Гуннар опять захлопал своими длинными ресницами.

– Это уже не так важно… – отрезал де Леви.

– Тогда у нас больше нет вопросов. Мы пошли собираться в дорогу… – Свен кивком приказал своим скандинавам следовать в гостиницу.