В это время их прервал рыцарь из числа людей графа Амори. Он был весь перепачкан и забрызган грязью и следами запекшейся крови.

– Ваша светлость! – Крикнул рыцарь, с трудом удерживаясь на ногах от усталости и ран. – Граф Ги, ваш дядя, оставил Кастр! Держаться больше не было никакой возможности…

– Все пропало… – закрыл лицо ладонями Амори де Монфор.

«Если он заплачет, ей Богу, встану, да и врежу ему хороший подзатыльник! – вскипел Ги де Леви, с трудом сдерживая свои эмоции. – Боже мой! Оставили еще один город, а он, прямо, убивается, как маленький ребенок, у которого деревянная лошадка сломалась! Жизнь у него, видите ли, кончилась! Слюнтяй! Тряпка! Бедный Симон, прости ты меня, грешника! Тебе, наверное, стыдно там, на небесах, сидеть и смотреть на все это безобразие!..»

Маршал посмотрел на товарищей, встал и громко сказал:

– Спасибо за стол, дорогой граф де Монфор! Мы, пожалуй, пойдем и отдохнем с дороги! Завтра, всех рано поутру я ожидаю в своем доме! Проведем первый и экстренный совет! А, пока, разрешите откланяться, мы очень устали…

Амори поднял глаза и тихо спросил:

– А, может, мессир Ги, мы выступим и отобьем Кастр?..

– Для чего? Чтобы оголить Каркассон, где и так людей наперечет? Не стоит. Теперь врагам придется держать в Кастре и Лаворе большие отряды, что облегчит нашу жизнь…

– Но, вы не понимаете, все снабжение шло именно через Кастр! Теперь, Боже мой, у нас настанет голод!.. – всхлипнул Амори, паникуя раньше времени.

– Ерунда! – Ги повернулся к Жильберу и Бушару. – Вы, случаем, не возражаете немного пограбить и пожечь местных еретиков?..

– Я, прямо, чешусь весь от нетерпения! – Засмеялся Бушар де Марли. – Сил никаких нет!..

– Я тоже не против… – вежливо ответил Жильбер. – Заодно, хотя бы, посмотрю, что это за катары такие…

– Обычные с виду люди, такие же, как и мы с вами, – пожал плечами Бушар. – Даже в Бога верят, но, как-то, по-иному, чем мы…

– Что-то мы засиделись… – подвел итог разговора Ги де Леви. Рыцари встали и покинули графа Амори, оставив его наедине со своими слабостями и истерикой.

Но, как только, они отошли подальше от Амори и оказались в относительном одиночестве, Ги де Леви тихо произнес:

– Вы, мессиры, должны запомнить одно правило – никто не должен знать путь вашего следования! Ни единая душа, даже – ваши рыцари!

Бушар и Жильбер недоуменно посмотрели на маршала. Ги кивнул и продолжил:

– Я поясню вам причину столь странного приказа. – Он осторожно осмотрелся по сторонам. – Судя по всему, мессиры, в Каркассоне действует шпион катаров, возможно, что даже группа. Он или они извещают повстанцев и части, верные графам де Сен-Жиль обо всех передвижениях отрядов крестоносцев…

– Да, ты что?.. – удивился де Марли. – Вот, скотина!..

– Тише, Бушар, умоляю тебя… – Ги снова посмотрел по сторонам. Ничего подозрительного, кроме, пожалуй, местных женщин, подумал он. – Так вот, если я дам вам приказ о выступлении куда-либо, вы обязаны, сеньоры, поймите меня правильно, хранить молчание и объявить отряду только тогда, когда никого из посторонних лиц рядом с вами не будет. Враг замечется, станет раскрываться и наделает кучу ошибок, по которым мы и вычислим предателя. Каждый раз, когда вы будете уезжать, мы станем придумывать ложный маршрут, который и расскажем кому-нибудь из местных.

– А-а-а! Значит, это местные жители? – Произнес Жильбер де Клэр. – То-то они мне сразу не понравились, хотя, женщины, надо сказать по правде, весьма недурны и аппетитны!..

– Мессир Жильбер, уверяю вас, что плоть вы свою еще натешите так, что вам придется буквально прятаться от этих знойных созданий… – усмехнулся Ги де Леви.

– Да это я так, к слову, сказал… – пожал плечами Жильбер.

Ги подозвал их к себе и тихо произнес:

– Я не исключаю того, что предателем может быть кто-нибудь из наших франков! Его могли подкупить, запугать, влюбить в себя, в конце концов!..

Он сделал знак рукой, чтобы они расходились, повернулся и пошел к дому, в котором его оруженосцы уже заканчивали обустройство квартиры сенешаля.

Ги де Леви провел четыре дня в постоянных смотрах и маневрах рыцарских и пехотных частей небольшой армии крестоносцев, находившихся в его распоряжении в Каркассоне. Со стороны могло показаться, что недалекий маршал-солдафон впустую гоняет отряды, изматывая коней и людей под жаркими лучами южно-французского солнца.

Но, на самом деле, Ги оценивал реальную готовность и выучку вверенных ему людей. Как и следовало ожидать, за маневрами его небольшой армии пристально следили горожане, зеваки из числа купцов и заезжие крестьяне, привозившие продукты на рынки крепости. Это нисколько не удивило маршала, наоборот, он понял, что среди толпы зевак вряд ли будет настоящий резидент агентуры катаров, хотя, он мог удовлетворить свое праздное любопытство и понаблюдать за маневрами.

Маршал критически оценил состояние и выучку рыцарства и пехотинцев графа Амори, но, как следовало из его богатой военной практики, не бывает плохих солдат, бывают бездарные командиры. Он разбил рыцарей графа Амори на две части, командовать которыми он поручил мессирам де Марли и де Клэр.

«Эти рыцари знают, как приводить в чувство своих людей…» – решил маршал.

Стрелков и пехотинцев он придал своим ленным отрядам, десятники и сотники быстро разобрали пополнение и с увлечением занялись муштрой стонущего с непривычки воинства.

За эти дни маршал-сенешаль провел несколько совещаний, на которые он приглашал графа Амори и епископа Ги, в эти моменты совещания принимали абсолютно абстрактные формы и превращались в длинную череду взаимных комплиментов и воспоминаний о покойном графе Симоне, сдабриваемые фразами: «Эх, граф Симон сделал бы так…», или «граф Симон предпринял бы…».

Амори вздыхал и, все больше и больше погружался в тоску, отказываясь от реального управления владениями. Ему казалось, что все пропало, мир рушится на его глазах, и от былого радужного счастья обладания большими владениями остались жалкие осколки, которые таяли и исчезали на глазах, словно лед весной.

Маршал удовлетворенно заметил, что граф, в конце четвертого дня, совсем сник и решил полностью отойти от управления сенешальством.

Когда Амори, сославшись на какую-то мелочь, покинул совет, Ги тихо сказал Бушару и Жильберу:

– Все идет, пока, по плану. Сегодня же запускаем первый вариант…

Рыцари сели вплотную, чтобы говорить, как можно тише.

– Мы готовы, мессир Ги. – Сказал Жильбер де Клэр и посмотрел на де Марли. Бушар кивнул.

– Прекрасно. – Ответил Ги де Леви. – Мой сын пусть пока посидит в крепости, а мы займемся чем-нибудь более серьезным. Пора нам начать охоту на шпиона…

– Шпионов… – заметил Жильбер.

– Вполне возможно… – согласился с ним Ги. – Теперь, о самом главном. Наша задача изображать озабоченность потерей Кастра. Все в округе должны знать, как «Отче наш», что мы собираем все силы для захвата Кастра и удержания стратегических мостов через Агу. Можете не стесняться и врать, что мосты и город нам нужны, как воздух, иначе мы помрем с голоду.

– Но, Ги, – не удержался Бушар, – Кастр ведь действительно нужен нам позарез! Иначе, честно говоря, у нас могут появиться проблемы…

– Верно, не спорю! – Кивнул маршал. – Но, если мы все сделаем четко, быстро и правильно, Кастр и все земли Тулузы снова вернутся к нам…

– Так, это уже интересно… – придвинулся Жильбер де Клэр.

Ги де Леви встал, подошел к двери и тихо открыл ее. За дверью никого не было. Он вернулся к столу, сел и сказал:

– Показалось. Простите за излишнюю подозрительность, мессиры. Но, поверьте мне на слово, подозрительность нам еще, ох, как пригодится! Значит, так… – он перешел на шепот. – Никому и никогда не говорите, что я понимаю каталонский диалект и сносно говорю на арагонском наречии. Более того, молчите о том, что моя первая жена родом оттуда. Для всех людей я буду упертым франком, недалеким и простодушным, до невозможности. К тому же, пусть полагают, что я пекусь только о личных интересах. Чем меньше людей догадаются о наших главных целях, тем лучше.