Когда, посоветовавшись со своими баронами и своими людьми, он (Филипп) назначил тебе известный срок, чтобы явиться в его присутствие для того, чтобы сделать безо всяких оговорок то, что тебе предпишет право, ты не явился в назначенный день, хотя ты его «человек», связанный «son homme lige» (присягой). И ты не прислал никакого уполномоченного. Но ты совершенно пренебрег его приказом явиться…

Вследствие этого, он… имел свидание с твоими поверенными и обо всем этом сделал тебе через них предупреждение, так как он не хотел вести войны, если бы ты показал себя по отношению к нему таким, каким ты должен был быть. Ты не хотел дать удовлетворения. Тогда, хотя по совету своих баронов и своих людей он тебя «вызвал» и началась война, он, тем не менее, послал к тебе четырех своих рыцарей, чтобы через них узнать, не желаешь ли ты загладить то, что сделал против него…

В противном случае он хотел, чтобы ты был извещен, что с этих пор он (Филипп) будет вступать в союз с твоими людьми везде, где это сможет сделать и атаковать тебя, чиня вред и убыток…»

Щиты с гербами Нормандии, Аквитании, Анжу, Мэна, Турени и Пуату перенесли в Большой зал дворца короля Франции и повесили рядом со щитами его владений.

Филипп частенько посматривал на висевшие щиты, размышляя о том, как отвоевать и, самое главное, удержать за короной эти земли.

Начать он решил… с Нормандии.

Нормандия…

Роллон, Гильом Завоеватель, короли Генрих II и Ришар Анжуйские справедливо считали герцогство Нормандия «лучшей жемчужиной своей короны».

Герцогство было буквально наводнено королевскими замками, укрепленными городами, крепостями и башнями, оснащенных отрядами рыцарей на жаловании и отрядами наемников.

Филипп решил действовать по двум направлениям.

Он вызвал молодого рыцаря Артура де Бретань, сына Годфруа и Констанс де Бретань. Молодому мальчику шел пятнадцатый год.

Его отец был сыном короля Генриха II Плантажене, следовательно, мальчишка мог сослужить отличную службу, перетащив на свою сторону часть колеблющихся баронов Нормандии, Бретани, Анжу и Мэна.

О Пуату и Аквитании Филипп еще и не помышлял. Было пока достаточно того, что там «вытворяли» Лузиньяны, сжигая замки и разгоняя гарнизоны, верные королю Жану. Старший из Лузиньянов, не без «помощи» Ги де Леви и короля Филиппа, сдружился с молодым Артуром.

В начале лета 1202 года король Филипп торжественно произвел в рыцари молодого Артура, пообещав ему в жены свою малолетнюю крошку Марию де Франс. Артур был на седьмом небе от счастья.

Король Филипп пожаловал Артуру в лен земли Бретани, Анжу, Мэна, Турени и Пуату, отнятых решением суда у Жана и находившихся под «опекой» короны.

Рыцарство и знать Франции и земель по Луаре увидела, что король Франции не стяжатель и разбойник, как его называл король Англии, а справедливый сеньор, чтивший наследственные права рода Плантажене!

«Если один из рода Плантажене тиран, это еще не значило, что и у остальных из его рода надо было отнять всё, – разумно посчитали бароны, приняв решение короля Филиппа, рассудив, – он уважает права наследников, значит – он праведник».

Самое смешное было то, что никто, повторяю, никто, не возмутился тому факту, что в присяге на верность не упоминалась Нормандия! Король решил «присоединить герцогство к короне, которой он издревле принадлежало, и которое было обманом и угрозами отторгнуто у наших предков, королей Франков».

Молодой наследник Анжу и прочих земель Плантажене, получив отряд в двести рыцарей-наемников от короля, решил действовать на свой страх и риск.

Артур прекрасно помнил историю, приключившуюся с его бабкой Элеонорой, «вручившей» графство Марш Лузиньянам, поймавшим ее угрожавшим заточить в подвал одного из своих замков если она не проявит «щедрость»..

Артур воспитывался при французском дворе.

Он впитал вместе с молоком своей покойной матери Констанс де Бретань ненависть к англичанам, «доведших до смерти ее супруга Годфруа».

Принц присоединил маленький отряд молодого Годфруа де Лузиньян к своим силам, произвел его в «коннетабли и маршалы своей армии», и рванул в Пуату.

Король Филипп, мгновенно сориентировавшись, собрал всех своих рыцарей и наемников и дерзкими атаками захватил города и замки вокруг городов Э, Омаля и Гурнэ. Запад герцогства был захвачен.

Филипп обезопасил своё шателенство Монтрей-сюр-Мер и верное графство Понтье от угроз со стороны Нормандии.

В это время Артур соединился с силами Годфруа де Лузиньяна и быстрыми переходами продвигался к Пуатье, чтобы захватить этот город и не позволить Элеоноре укрыться в нем. На помощь молодому Артуру с юга выступил виконт Гуго де Шательро, который блокировал мосты с Аквитанией…

Рыцари Артура и его наемники вломились сквозь арку сломанных ворот в замок Миребо, где укрылась его бабушка, герцогиня Элеонора Аквитанская.

Воины, верные королю Жану и герцогине Аквитанской, отчаянно сопротивлялись, укрепившись во втором контуре обороны замка.

Силы осажденных защитников таяли, со дня на день они были готовы выбросить черный флаг – символ голода, но сдаваться без боя не собирались.

Герцогиня Элеонора выглянула из бойницы донжона замка.

Её звал молодой рыцарь, сидевший в полном вооружении на боевом коне. Рядом с ним, это был Артур, стояли герольды с белыми флагами парламентеров.

Стрельба прекратилась:

– Кто беспокоит своими дурными манерами герцогиню Аквитанскую? – достаточно громким, для своих лет, голосом спросила Элеонора.

– Бабушка! Это я, Артур! Твой внук! Ты, надеюсь, не забыла своего сына Годфруа де Бретань, убиенного своим отцом и твоим мужем – моим дедушкой, – крикнул ей рыцарь.

Элеонора вздрогнула.

– Артур, мальчик мой! Откуда ты вбил в голову эту глупость?!

– Матушка покойная рассказывала! Дед не жаловал своего сына Годфруа, обделив его при наследовании престола!

– Нет, Артур! Это не так! Твой дед, король Англии, очень любил твоего отца! – наклонившись в окне, ответила Элеонора.

– Боже мой! Какие слова, бабуля! – Засмеялся молодой Артур. – А, почему тогда дед, после смерти Генриха-младшего, не утвердил отца в наследники престола Гильома Завоевателя?!

Герцогиня замялась, они искала слова, чтобы попытаться объяснить внуку поступки его деда:

– Понимаешь, Артур, внук мой, дедушка тогда, как бы это сказать, сильно обиделся на меня и своих детей…

– Слава Богу! Первые слова правды из твоих уст! Спасибо, бабушка Элеонора! Своим безрассудством ты лишила моего отца и меня, как его наследника, короны Англии!

К Элеоноре подошел один из рыцарей замка, смуглый и седой пуатевенец лет пятидесяти:

– Мадам герцогиня. Если пожелаете, я возьму грех на свою душу…

В его руках был взведенный арбалет.

Элеонора холодно и жестко посмотрела своими властными глазами на несчастного рыцаря так, что он, как-то, съежился и, втянув голову в кольчугу, попятился назад.

– Никогда…

Рыцарь поклонился и собирался покинуть герцогиню, но она задержала его:

– Лучше сделай вот что. Отправь, под видом монахов, двух воинов. Пообещай им, что я сделаю их рыцарями, если они доставят быстро письма! Первое письмо – сеньору Гильому де Рош в замок Шинон. Второе – моему сыну и королю Англии Жану, в город Ман.

– Бабуля! – Снова послышались крики Артура. – Хочешь, я отпущу тебя, слово рыцаря!

Элеонора снова выглянула из окна:

– Забыла поздравить тебя, внучек! Да, я желаю, чтобы ты меня отпустил и поверю твоему рыцарскому слову!

– Отлично, бабуля! Ты – свободна! Только… – Артур привстал в стременах.

– О! Мы начинаем торг! Узнаю руку и манеру Лузиньянов! А! Вот и их знамя! – ответила Элеонора.

– Да! Мессир Лузиньян – мой союзник и верный вассал! Отдай мне Аквитанию и Пуату! Вручи ее мне – своему внуку!