– Будет исполнено, сеньор сенешаль! – Бодрым голосом ответила Мария, стараясь ответить по-военному.

Ги засмеялся – настолько милым был ее вид и, особенно, смешным было ее подражание военному ответу:

– И кто, если не секрет?

– Мадам Изабелла де Манд из Жеводана и мадам Розалия де Люнель. Обе они вдовы, потеряли своих мужей несколько лет назад и служат, как я раньше, при дворе графа фрейлинами его матушки Алисы де Монморанси-Монфор…

– Не страшные, говоришь… – задумался Ги, пытаясь вспомнить этих женщин.

– Отнюдь, мой дорогой! Обе – писаные красавицы! И помоложе меня будут. Изабелла, так вообще, по уши влюблена в мессира Бушара! Ходит, вздыхает, краснеет до ушей, как только увидит его фигуру или, не дай Бог, услышит его грозный рык! Вдовушка небольшого роста, точеная фигурка, жгучие глаза, молчу уже, как она командовать любит! Ей Богу, мессиру Бушару не поздоровится, если они сойдутся. Клянусь, что после ночи с ней он будет еле живой ходить…

Сенешаль засмеялся, ему нравилось такое образное и яркое описание женщины.

– А Розалия, чего греха таить, давно вздыхает по нашему хмурому англичанину. Ей, видите ли, нравятся такие вот серьезные мужчины…

– Распоряжайся! – Ги открыл двери и добавил. – Организуй приличный стол, можешь приказывать слугам все, что заблагорассудится…

– Будет исполнено, сеньор сенешаль. – Голая Мария встала и приложила руку к своей левой груди, кладя ее на сердце. – Ваши приказания будут выполнены!..

– Я рад. – Смеясь, ответил сенешаль, покидая комнату, – эх, все бы воины были такими как ты!..

– Нет уж! Тогда бы это была не армия, а бордель!.. – Ответила она, закрывая за сенешалем двери.

Сенешаль спустился по лестнице и вышел во двор, где позвал слуг и приказал им спешно пригласить мессиров де Марли и де Клэра в западную башню для проведения экстренного совета. Когда слуги убежали, он кивком головы подозвал своего оруженосца и тихо произнес:

– Пригласи мне тех двух монахов, что оставил в Каркассоне архиепископ. – Когда оруженосец поклонился и пошел искать монахов, и прибавил. – Оцепи башню и стены, прилегающие к ней. Ни единая душа не должна даже приблизиться к ней на расстояние выстрела из арбалета. Понял?..

– Будет исполнено, ваша милость… – оруженосец побежал выполнять приказы рыцаря.

Ги спокойно прошелся по внутреннему двору цитадели, заглянул в амбары, наведался в конюшни, где перекинулся парочкой веселых шуток с конюхами, чистившими коней крестоносцев, и заглянул в кузницу, откуда раздавались громкие удары молотков и веселые разговоры кузнецов.

Когда он вошел, звон молотков прекратился, кузнецы умолкли и поклонились сенешалю.

– Бог вам в помощь! – Громко произнес де Леви, осматривая кузницу и работников. – Как настроение?

– Вашими молитвами, сеньор сенешаль! – Весело ответил старший кузнец, вытирая пот со своего бородатого лица. – Мы, слава Богу, постоянно при деле и нашим семьям грех жаловаться…

Ги скользнул взглядом по лицам работников, ничего не ответил, развернулся и вышел из кузницы. Проходя мимо часовни, его окликнули два монаха, которые почти бегом нагнали его, спеша к башне.

– Отлично! Вы мне и нужны… – сенешаль молча кивнул им в сторону башни. – Я решил провести совет, после которого заслушаю вас, святые отцы…

Последние слова он произнес с еле заметной улыбкой. Монахи, широкие плечи которых и гордая осанка больше подходили рыцарям, а не слугам церкви, молча пошли за ним, встав по бокам.

– Вы бы, хоть, сутулились, что ли… – Ги покосился на них. – Смахиваете на рубак, а не на монахов…

– Сильно заметно, сеньор сенешаль? – Спросил один из них.

– Издали… – ответил Ги де Леви. – Только долгое и постоянное ношение тяжелой кольчуги делает осанку такой гордой и прямой…

– Будет исполнено… – коротко ответили монахи.

На сторожевой дорожке крепостной стены их уже ждали Бушар де Марли и Жильбер де Клэр, которые стояли возле дверцы в башню, куда их отказывался пропустить копейщик, ссылавшийся на личный запрет сенешаля пропускать, кого бы то ни было, без его личного приказа.

Ги вместе с монахами поднялись на стену.

– Ги, дружище! – Бушар развел руки в стороны и кивнул в сторону часового. – Этот разбойник не желает нас впускать в башню без твоего разрешения…

Сенешаль улыбнулся, подошел к копейщику и произнес:

– Молодец! Так и поступай. – Он повернулся к рыцарям и сказал. – А теперь, дорогие мои, прошу на совет!

Копейщик посторонился, пропуская их в башню. Они вошли в небольшое круглое помещение второго этажа, которое освещалось мерцающим светом факелов, прикрепленных на стенах башни.

Ги сел на стул и пригласил собравшихся присесть. Два оруженосца проворно расставили козлы, на которые установили деревянный щит, сделав импровизированный стол совета. Когда они ушли и закрыли дверь, сенешаль произнес:

– Я созвал вас, сеньоры и святые отцы, чтобы обсудить наболевшее. В Каркассоне действительно действует вражеский лазутчик, точнее сказать – лазутчица. Ее мы и будем ловить…

– Лазутчица? – Удивился де Клэр. – Значит ли это, что глава шпионов – женщина?..

– Ты не ослышался, мой друг де Клэр. – Подтвердил сенешаль. – К сожалению, ни ее имени, ни возраста, ни состава группы шпионов мы пока не знаем…

– Будем ловить с завязанными глазами? – Произнес де Марли. – Ты, хотя бы, знаешь, сколько в городе и крепости женщин? Мы с ума сойдем, пока отыщем эту стерву!..

– Полагаю, что с ума мы, все-таки, не сойдем… – ответил Ги де Леви. – Мы знаем, что она, или кто-то из ее группы, пользуется голубиной почтой, а, следовательно, должен держать голубей…

– Да ты выгляни в окно! – Не унимался Бушар. – Над городом столько голубей летает, что, клянусь Богом, у меня руки чешутся от сожаления, что я не взял с собою соколов! Пройти и проехать уже невозможно! Эти летающие сволочи так и норовят обгадить сюркот или, что более обидно, шлем испоганят! Как же мы найдем этих голубятников?..

– Очень просто, мой храбрый де Марли… – засмеялся Ги. – У меня есть список всех голубятников, живущих в городе и цитадели…

– Голова… – похвалил его де Марли, разводя свои здоровенные руки в стороны. – Голова, ничего не скажешь…

– Спасибо, де Марли. Сейчас не время для комплиментов и взаимных расшаркиваний. Мой план таков…

И сенешаль рассказал свое видение по решению этой проблемы.

– Значит, мы объявим вспышку заразы в крепости, и закроем все выходы из города? – Спросил де Клэр, дослушав предложение Ги де Леви.

– Не совсем так, мессир Жильбер. – Поправил его сенешаль. – Это сразу же станет слишком подозрительно для шпионов. Они могут затаиться и, чего доброго, лечь на дно…

– Значит, мы станем следить за всеми голубятнями в городе… – решил де Марли.

– Нет. За евреями следить мы не будем… – поправил его Ги. – Они молятся на нас своему богу и умоляют его, чтобы мы, все-таки, остались хозяевами в Окситании.

– Евреи-то?! Не поверю… – покачал головой Жильбер. – Эти скользкие и богопротивные людишки…

– Не стану вас разубеждать, но замечу что именно мы, когда еще был жив Симон де Монфор, разрешили евреям селиться в наших крепостях, городах или бургах. Именно мы, крестоносцы, обеспечили им надежную защиту от местных феодалов-разбойников, которые вымещали свою злобу за неудачи именно на этих, как вы изволите их назвать, скользких и богопротивных людях. С этих самых пор, евреи исправно платят нам подати и ссужают любые суммы, кстати, под небольшой процент. Евреи тут отпадают. Но, чтобы рассеять ваши сомнения, я решил побеседовать с главой их общины в Каркассоне…

– Как тебе будет угодно, ты ведь у нас сенешаль… – недоверчиво проворчал Бушар.

– Да, сенешаль, именем короля, здесь пока я. – Ги развел руками, давая понять, что спор больше не имеет смысла. – Но, с остальными голубятниками нам придется повозиться.