Воины быстро забросили тела убитых в повозки, сели на них и увели их в лесную чащу, отъехав около лье от места засады.

Гуго приказал своим товарищам вывести всех пленных из повозок и связать им руки, засунув, для пущей верности, кляпы, чтобы, не дай Бог, кто-нибудь из них не закричал.

Англичанин медленно прошелся возле пленников, лежавших связанными на небольшой лесной полянке. Он спокойно вглядывался в их изможденные лица, пересчитывая и прикидывая в уме, кто из них способен испугаться смерти и рассказать о численности гарнизона и общей схеме укреплений Сен-Феликс-де-Караман. Двенадцать связанных катаров дергались, ужасно тараща свои безбожные глаза на рыцаря. Среди них Гуго заметил восемь женщин и девушек, худоба и просторные черные одежды которых не сразу позволили распознать в них женщин.

– Отлично! – Засмеялся рыцарь. – Клянусь, чем хотите, друзья, но здесь восемь девственниц, которые еще ни разу не познали мужских ласк! Правда, некоторым из них, – он снова рассмеялся, – придется протыкать лоно кинжалом – настолько они окаменели, но зато, – он чмокнул от удовольствия, – как рассказывал сеньор де Марли, это будет просто незабываемое ощущение! – Девственницы испуганно задергались, пытаясь вырваться из тесных веревок, чем еще больше распалили юного крестоносца. Гуго снова засмеялся и, обращаясь к воинам, спросил. – Так, я выбираю, – он стал всматриваться в их лица, ища симпатичную девушку. Наконец, он выбрал себе жертву. – Ага! Вот и она! Эй, Ансельм, Жан, Оливье, Оттон! Чего же вы стоите, словно вехи пограничные! Разбирайте, а то я, чего доброго, еще парочку возьму!..

Разведчики мялись, не решаясь на подобный поступок, но, азарт боя и горячая молодая кровь, текшая в их жилах, взяли верх над смущением и робостью юношей. Рыцари, весело смеялись и подшучивали друг над другом, но разобрали оставшихся катарских девственниц и потащили их под телеги или к ближайшим кустарникам, росшим по краям опушки.

– Эй, Гуго! Мне старушка попалась! – Ворчливо крикнул Ансельм, изображая недовольство, которое он тут же прервал громким смехом. – Судя по грудям, ей уже за тридцать!

– Глупый! – Со смехом ответил ему де Арси. – Тебе достался самый лакомый кусочек! Каменная девственница! Когда я расскажу об этом мессиру Бушару, он, наверняка, согласится с моими словами!.. – Он поднял на руки трепещущую девушку и понес ее к ближайшим кустам боярышника.

Гуго бросил ее на мягкую и высокую траву, принявшую ее хрупкое тело и, упав сверху, разорвал на ней черные одежды. Вид обнаженного тела, с резкими и крупными сосками торчащих грудей возбудил рыцаря. Он с рычанием придавил ее шею и стал развязывать путы, стягивающие ноги несчастной.

Жертва попыталась сопротивляться, брыкаясь развязанными ногами, но это только сильнее завело юношу, распалившегося перед видом сопротивляющейся девушки, пытавшейся из последних сил спасти свое целомудрие.

Гуго навалился на нее, резким усилием раздвинул ей ноги и улегся между ними, лишая плачущую и визжащую от ужаса катарку последней надежды на спасение. Он выдернул кляп и попытался поцеловать ее, но она сильно ударила его головой по губам и попыталась укусить. Вкус собственной крови, своим солоноватым вкусом, еще сильнее распалил его. Он впился в ее губы долгим поцелуем, удерживая ее за лоб левой рукой. Правой рукой рыцарь стянул веревку, державшую его штаны, и резким толчком вошел в нее.

Крик, наполненный болью, ужасом и страданием заполнил поляну. Ему стали отвечать крики остальных девушек, испытавших подобное насилие со стороны товарищей де Арси.

Несколько часов продолжалось насилие над катарскими женщинами. Юные рыцари, превратившись в жутких чудовищ, дали волю всем своим низменным инстинктам, насладившись беззащитностью пленниц, неспособных даже кричать, так как чудовищная боль, смешанная с унижением насилия, оставили в жертвах только способность стонать и тихо, почти беззвучно, плакать.

– Как тебя зовут, прелестница?.. – Гуго отвалился от девушки и сел, разглядывая ее прекрасное и дрожащее тело. – Теперь, моя радость, я снял с тебя все ваши обеты! – Он засмеялся и попытался погладить ее по груди. Она вздрогнула от его прикосновения и отвернула голову, закрывая глаза. – Э, нет, так не пойдет, – юноша резким рывком повернул лицо девушки к себе и уставился в ее глаза. В них он прочел боль, ненависть и страдание. – Ну, как знаешь.

Рыцарь перевернул ее на грудь, закрутил ей руки за спину и снова связал, не забыв вставить кляп в горло.

– Орлы! Пора и честь знать! – Громко крикнул рыцарь, обращаясь к своим товарищам. – Нас еще дожидаются другие! И, клянусь спасением души, они нам многое расскажут!..

Разведчики бросили плачущих и растерзанных женщин, и подошли к остальным пленникам. Гуго, зло улыбаясь и сверкая глазами, наклонился к ним и тихо спросил:

– Кто-нибудь желает рассказать о составе гарнизона и схеме укреплений города? А? Что-то не вижу желающих?.. – Он поднял голову и посмотрел на своих товарищей, разгоряченных насилием. – Буквально, друзья, лес рук! Столько желающих помочь нам… – Он плюнул на одного из пленников и стал бить его ногами. Другие разведчики присоединились к рыцарю и стали избивать оставшихся пленников. Гуго устал, остановился и, отдышавшись, сказал. – Начнем, пожалуй, вот с него. – Он ткнул пальцем в молодого катара, покрытого кровью. – начнем рубить руки и ноги, пока кто-нибудь из них не проявит добрую волю и не начнет излагать правду о городе и гарнизоне. – Он вынул меч и резким ударом отрубил руку у несчастного чуть выше локтя.

Пленник завыл, но кляп мешал ему кричать. Кровь фонтаном хлестала из обрубка руки, заливая траву и других пленников кровавыми брызгами. Гуго склонился к нему и спросил:

– Как, появилось желание говорить?..

Пленник отрицательно покачал головой, с трудом превозмогая жуткую боль. Гуго пожал плечами в ответ, размахнулся и отрубил вторую руку, повторив свой вопрос. После очередного отказа рыцарь словно обезумел, начав рубить несчастному ноги. Тело, все еще в конвульсиях, билось на траве, когда Гуго перешел ко второму пленнику, смотревшему на страшную казнь широко раскрытыми от ужаса глазами. Он поднес к его лицу меч. Капли крови, стекая с его лезвия, капали на лицо катара, делая из него жуткую маску.

– Как наши дела? – Игривым, но неуместным голосом, сказал Гуго, глядя тому в глаза. – Мы проявим добрую волю?

После отказа пленник был изрублен рассвирепевшим рыцарем, который разошелся и уже не мог остановиться. Третий пленник был казнен вслед за первыми двумя, он лежал, из его ран вытекала кровь, заливавшая зелень травы густой красной краской, темневшей под солнцем и превращавшейся на глазах воинов в густую темно-коричневую жижу.

Последний пленник, к которому подошел рыцарь, был бледным и худым юношей, закатывавшим глаза от увиденного кошмара. Гуго ударил его по голове ногой, приводя в сознание.

– Эй, катар! Просыпайся! Твоя очередь! Давай, давай, открывай глазки! – Гуго выбрал откровенно издевательский тон, ощущая внутреннюю слабость, исходившую от последнего узника. – Мы будем паинькой или, может, желаем познакомиться с моим мечом? – Англичанин поднес острие меча к глазам пленника. – Мессир меч, позвольте познакомить вас с очередным еретиком и глупцом, который ценит ересь больше своей жизни. Он посмотрел в глаза пленника, побелевшие от страха, наклонился и тихо переспросил. – Если я выну кляп – ты не будешь кричать? – Тот согласно покачал головой. – Молодец. Хороший катар… – Гуго вынул кляп и спросил. – Сколько воинов осталось в гарнизоне? Есть ли цитадель и как она охраняется?..

– В Сен-Феликс остались копейщики и вспомогательные части. – Пленник судорожно глотнул воздух, переводя сбившееся от страха дыхание. – Всего около сотни, или чуть больше… – Он стал испуганно озираться по сторонам, вглядываясь в суровые лица рыцарей, которые и сами находились в шоке от увиденных казней, проведенных их товарищем, совсем еще юным рыцарем, от которого никто не ожидал такой жестокости. – Да, цитадель есть. – Он поправился. – Одна старая башня, окруженная стеной. Внутри нее располагается храм, где мы храним часть реликвий…