Навстречу ему выбежала Мария, которая обняла его, прижавшись своим телом, и тихо прошептала:

– Слава Богу. Ты вернулся…

Ги взял ее за плечи и посмотрел в лицо женщине. Мария буквально светилась от счастья, по ее щекам, пылавшим, словно две пунцовые розы, текли слезы радости. Он улыбнулся, поцеловал ее заплаканные глаза и произнес:

– Не надо плакать. Я же вернулся…

Мария обиженно надула свои прелестные пухлые губки:

– Да, а сам сбежал от меня, словно ночной воришка, даже не попрощался…

Ги засмеялся, обнял и приник к ее губам долгим и жарким поцелуем. Они целовались, наслаждаясь встречей после долгой разлуки, позабыв обо всем на свете. Мир перестал существовать, исчез и растворился в этом долгом поцелуе. Звенящая тишина и покой наполняли их сердца.

Глаза Марии и сенешаля пересеклись, и в них Ги прочел огромную любовь, тоску разлуки и постоянные переживания о нем, любимом и единственном на всем свете мужчине. Огромный огненный вихрь проник в их тела, закружил головы и пронзил миллионами мелких иголочек, наполнив всепоглощающим и неуправляемым желанием. Ее нежные руки скользили по его спине и груди, ловко расстегивая гамбезон.

Резким движением он развернул Марию к себе спиной и толкнул ее на кровать. Мария со смехом уткнулась лицом в мягкую перину. Ги резким движением расстегнул ремешок штанов и, забросив пышные юбки Марии ей на голову, обнажил мягкие и округлые ягодицы женщины. Ее тело мелко подрагивало от предвкушения удовольствия этим сладостным мгновением близости. Рыцарь грубо и резко вошел в нее, Мария закричала от мимолетной и тут же улетевшей прочь боли, смешиваемой с невероятным удовольствием, охватывающим все тело и пронизывающим до кончиков волос.

Теплая волна, зародившаяся в недрах Марии, поднялась вверх вместе с потоком крови и закружила голову, унося в невероятный и удивительный мир, полный красок и ощущений, которые может понять только любящая и любимая женщина, сливающаяся с мужчиной в фантастическом порыве чувств…

Они лежали в объятьях друг друга, тела переплелись и застыли в невероятной по красоте и искренности позе. Грудь женщины высоко вздымалась, щеки пылали, а глаза, окруженные пушистыми длинными ресницами, были закрыты. Длинные и густые волосы Марии, словно невероятная по красоте волна, разметались по подушкам. Ги вдыхал упоительный и чарующий аромат ее тела и волос, задыхаясь от переполнявших его чувств. Несколько недель, которые он провел, постоянно смотря смерти и опасности в глаза, улетели, словно давний сон. Долгий и опасный путь отнял много нервных сил у рыцаря, и теперь, обняв любимую женщину, он наслаждался спокойствием, умиротворением, тишиной и любовью, словно измученный путник, приникший к прохладному источнику в пустыне, Ги, закрыв глаза, улыбался. Его силы восстанавливались – крепкий организм крестоносца, привыкший к тяготам войны, быстро приходил в себя, настраиваясь на относительно спокойный лад.

Мария приподняла голову, посмотрела на Ги, лежащего с закрытыми глазами, и сказала:

– А, все-таки, мой любимый, ты – порядочный разбойник! Взял, да и бросил меня, оставив в неведении…

Ги открыл глаза, улыбнулся, но ничего не ответил. Он снова закрыл глаза, вздохнул и крепко прижал ее к своей груди. Она поцеловала его нежно в шею – Ги поежился от удовольствия и тихо ответил:

– Так надо было, родная. Мы ведь на войне…

– И, все-таки, мне ты мог бы сказать… – не унималась женщина. Было видно, как тяжело ей досталось от переживаний. – Я ведь люблю тебя…

– Я и тебя, Мария. – Улыбнулся рыцарь. – Но, здесь, в Каркассоне, слишком много тех, кто, как раз наоборот, ненавидит меня и все то, что я олицетворяю. Мне надо было выиграть несколько дней, только и всего…

Рыцарь вдруг снова подумал, что она может быть той самой шпионкой, что руководит сопротивлением в Каркассоне. Он тряхнул головой, отгоняя от себя эту глупую мысль, но она, словно скользкая и гадкая змея, не уходила из головы.

– Ты, правда, меня любишь? – Ги посмотрел Марии прямо в глаза.

– Конечно, глупый мой. – Глаза любящей женщины смотрели на него открыто и искренне. Этот взгляд не мог обманывать. Так смотрит только человек, умеющий любить и осчастливленный даром любви.

Сенешаль закрыл глаза, уткнулся лицом за ушко Марии и нежно вдохнул ее чарующий запах.

– Ты даже не представляешь, чем увлеклась наша Флоранс… – неожиданно произнесла она.

– Ну, и чем же…

– Она стала разводить голубей… – небрежно ответила Мария. – Точнее сказать, они у нее были и до твоего отъезда, но, за последнюю неделю, она развела их просто в невообразимом количестве…

Ги вздрогнул. Ему припомнились слова Гуго де Арси о голубе, отправленном катарами и улетевшем в направлении Каркассона.

«Нет… – отмахнулся он от этих сравнений. – Не может быть! Она же совсем девочка…».

Мария встала и пошла к столику расчесывать и укладывать волосы, растрепавшиеся во время любви. Её фантастически красивая фигура, напоминающая античную вазу, заставила Ги залюбоваться. Длинная и красивая шея плавно переходила в покатые плечи и ровную спинку, немного сужающуюся в талии и расходившейся в широких и упругих бедрах. Нежные розовые ягодицы покачивались в такт ее движениям, напоминающих своей медлительностью походку пантеры. Длинные и ровные ноги с широкими округлыми бедрами и небольшими изящными икрами притягивали взгляд и наставляли сбиваться дыхание сурового крестоносца. Она наклонилась над низеньким столиком, чтобы взять резной гребешок, искусно вырезанный из панциря черепахи, когда Ги, не совладав с нахлынувшими на него желаниями, быстро подошел к ней, упал на колени и поцеловал ее прохладные и упругие ягодицы. Он прижался к ним щекой и тихо произнес:

– Просто невероятно, какие они у тебя прохладные! Я до сих пор не перестаю наслаждаться их красотой, нежностью и свежестью…

Она повернула свою прелестную головку, смущенно опустил глаза и, краснея, ответила:

– Ах, какой же ты, все-таки, шалун. Твоя манера, вот так, говорить комплименты просто сводит меня с ума…

Ги обнял ее, чтобы снова привлечь на постель. Мария деликатно отстранилась от него и смущенно ответила:

– Подожди, милый, дождемся вечера и ночи. Я приготовила тебе купальню и чистые одежды. Ты совсем у меня отбился от рук и стал смахивать на дикого кабана!

Сенешаль обиделся и ответил:

– Если мужчина возвращается из похода и бросается к любимой женщине – его незачем упрекать в схожести с кабаном!..

Мария засмеялась, обняла Ги и ответила:

– Мой глупый рыцарь, я совсем не это имела в виду! Ты, как дикое животное, набросился на меня и позабыл обо всех делах…

Сенешаль изобразил на своем лице недовольную гримасу, поморщился и ответил:

– Ох, я лишь только увидел твои глаза и совсем позабыл о делах. Как мне все надоело! Сил моих больше нет…

Она улыбнулась, отложила гребешок и обняла его. Ги уткнулся лицом в ложбинку между ее грудей, закрыл глаза и вздохнул. Мария крепко прижала его, словно хотела задушить и прошептала:

– Ничего не поделаешь, Ги. Тебе пора окунуться в купальню и смывать грязь и все неприятности путешествия. Вечером, насколько я знаю, должен вернуться твой сын. Он увел пополнение в Авиньоне и Кастельнодари. А вообще-то, он с каждым днем становится все больше и больше похожим на тебя мой любимый маршал…

Ги отстранился от нее, вздохнул и пошел в соседнюю комнату, где находилась его купальня. Он откинул полог, отделявший ее от спальни, и плюхнулся в большую круглую бочку, выбросив кучу брызг. Мария весело хохотнула, услышав его фырканье и плеск воды, скрутила волосы на затылке, приколола их тремя резными заколками и пошла мыть своего уставшего рыцаря.

Сенешаль сидел с намыленной головой, закрыв глаза от удовольствия и из-за боязни, как бы мыльная пена не попала ему в глаза и не начала неприятно щипать.

– Ты, прямо как малыш… – засмеялась Мария, массируя руками его голову. – Помню, я также вот сидела в купальне и жмурила глазки, пока моя матушка отмывала мои волосы.