Годфруа понимал, зачем он собрал всех его людей. Рыцари недоуменно переглядывались, не понимая причину собрания. Наконец, когда все собравшиеся расселись и успокоились, граф Андре произнес:

– Благородные мессиры! Я специально пригласил вас к себе погостить, чтобы вы могли насладиться миром и красотой Англии, нашей гостеприимностью. Теперь, я желаю предложить вам участие в одном интересном, прибыльном, но, возможно, крайне опасном предприятии.

Рыцари оживились, все взгляды устремились на графа.

– Я уже имел небольшую предварительную беседу с мессиром де Леви, в которой кратко обрисовал суть проблемы. Скажу так, в случае успеха, каждый из вас станет очень и очень богатым человеком…

После этого граф де Йорк рассказал всем о старинном кладе, спрятанном где-то в глубине старинных пещер под развалинами монастыря, о возможных опасностях. О найденной древней карте, о друидах и колдунах, о шайках бандитов и диких шотландских горцах, представлявших, пожалуй, наибольшую опасность для всех. Рыцари возбужденно переговаривались между собой, было очевидно, что их заинтересовала эта красивая история. Все согласились.

– Прекрасно, – сказал граф Андре, – завтра выступаем. Вместе с моими несколькими людьми нас набирается пятнадцать рыцарей, не считая оруженосцев и конюших, а это уже серьезное войско. Нам нечего сильно бояться. Пусть враг боится нас. Все распоряжения я, с вашего позволения, уже сделал. Вьючные лошади будут вам предоставлены, провизию и амуницию погрузим на них.

Рыцари поклонились и покинули зал. Граф и де Леви остались вдвоем.

– Конечно, это хорошо, что твои люди безоговорочно согласились. Франки, в отличие от наших людей, испорченных пивом Англии, более бесшабашные люди. Тем не менее, эта прогулка может стоить дорого многим из нас, может быть, кто-нибудь расстанется с жизнью.

Годфруа задумался. Его лицо нахмурилось. Он не привык, даже на войне, терять своих людей. А тут, в мирное время, тем более:

– Андре! Только зная тебя, как благороднейшего из рыцарей Европы, я позволил себе согласиться. Мои люди хотят больших благ от жизни, хотя и обеспечены мною полностью. Дух романтики и приключений воспитывался в них с детства. Я не стану их отговаривать, но скажу им правду о возможном риске.

– Это твое полное право, де Леви, – кивнул граф, рассматривая оружие, висевшее на стенах комнаты, – я соглашаюсь с тобой полностью.

– Вот и прекрасно! Тогда, до утра!

Годфруа покинул комнату и направился спать. Заснул он, по обыкновению, быстро, только сон у него был какой-то сумбурный и беспокойный. Он увидел графа Робера Фландрского, графа де Мёлана, убитого им в честном бою, многих знакомых и отца, который не звал его с собой, но смотрел, какими-то печальными глазами…

Он проснулся. Встав с постели, Годфруа облился холодной колодезной водой, пытаясь стряхнуть с себя наваждения ночного сна. Он взял себя в руки, оделся и вышел во двор. Там уже закончились приготовления к отъезду, шумная толпа его рыцарей, оруженосцев и прислуги суетились возле коней, проверяя поклажу. Кузнец и точильщики заканчивали проверку мечей, дотачивая теперь стрелы и копья. Служанки увязывали корзины с провизией к вьючным лошадям.

– Доброе утро, мессир Годфруа! – Крикнули ему воины.

– Доброе утро и вам, сеньоры! Я хочу, перед дорогой еще кое о чем рассказать вам, – начал де Леви, – приключение будет не таким приятным и легким, как может показаться. Места там глухие, дикие. Народ полон еретических суеверий, поклоняется различным идолищам…

Вперед выступил один из его рыцарей, Гоше де Мотто. Это был широкоплечий воин среднего роста, не раз проверенный в боях. Одет он был в несколько старомодную кожаную броню, проклепанную металлическими пластинками:

– Мессир! Мы и так не дети. Все было понятно с первых слов графа Андре. Мы готовы.

– Неужели вы хотите рисковать своими жизнями ради призрачной надежды обогатиться?

– Да, мессир. Золото дает большую уверенность и спокойствие в завтрашнем дне. А, сражаясь с язычниками и идолопоклонниками, мы, в своем роде, исполняем крестовый поход.

– Интересно! Значит, вы решили прикрыть собственную алчность такими громкими словами?

Гоше де Мотто замялся, посмотрел на своих товарищей, словно подыскивая нужные слова, потом кашлянул, и ответил:

– А, хоть бы и так! Многие из нас неженаты, а деньги и золото, глядишь, помогут нам обзавестись семьями, родить наследников.

– Ладно, будь, по-вашему, мессиры, – согласился де Леви и запрыгнул в седло. – Поехали, с Богом!

Небольшой отряд выехал через ворота замка и, проехав через мост, ступил на узкую дорожку, петляющую между холмов, покрытых вереском и кривоватыми деревцами. Задул немного неприятный северо-западный ветер, словно пытаясь отпугнуть их от задуманного.

– Андре! Не нравится мне все это. Ох, как не нравится, – сказал Годфруа графу де Йорк, ехавшему рядом с ним.

– Да ладно, тебе, де Леви, – усмехнулся граф, – ерунда все это! Найдем мы сокровища, не найдем, какая разница! Зато весело и с приключениями проведем время! Будет потом, что внукам и слугам рассказывать, когда стариками станем.

– Это хорошо, если станем… – ответил Годфруа,– а, если нет?

Граф перекрестился, потом посмотрел на него с укоризной:

– Годфруа! Ты пойми меня правильно. Мне надоели, прежде всего, эти слухи о язычниках и прочей гадости, разжившейся в моих владениях! В конце концов, я сам вознагражу всех твоих воинов! Надо только проверить, правда, это, или нет. А, уж если найдем сокровища! Тогда, просто нет слов….

Отряд поехал немного веселее. Кони спокойно бежали по ровной дорожке. Чудный, напоённый ароматами вереска и лесных трав, воздух был свеж. Рыцари весело переговаривались и шутили между собой. Ничто не предвещало беды. Годфруа понемногу начал успокаиваться, ему даже стало несколько стыдно за свою излишнюю осторожность, которую многие, но, прежде всего, граф де Йорк, могли посчитать трусостью. Конюшие, ехавшие в хвосте колонны рыцарей, затянули какую-то веселую франкскую народную песню, которую через мгновение подхватил весь отряд. Де Леви громко подтянул песню вместе с остальными и окончательно успокоился.

Чем дальше от замка на северо-запад, тем места, окружающие отряд, становились все угрюмее и одичалее. Сухие, погнутые ветрами и морозами суровых прошлых зим деревья, пожухлые на пронизывающих ветром холмах можжевельник и остальные мелкие кустарники, вперемежку с камнями, принесенными на эти холмистые равнины в древние времена ледниками, все, казалось, пыталось отговорить рыцарей от своего похода.

Остатки старых строений, полуразрушенные веками и непогодой, безлюдные пустоши, малозаметные дороги, вернее сказать, поросшие колючим кустарником тропинки, вот все, что встречалось на пути отряду. Ночные привалы становились неприятными из-за постоянного воя волков, собиравшихся стаями и круживших во мраке ночи вокруг лагеря. Их внезапный, леденящий душу вой, не раз вызывал неприятный холодок и мурашки, ползущие по спине.

Редкие деревни, попадавшиеся на пути следования отряда, жители, населявшие их, казалось, имели какой-то нелюдимый и несколько диковатый вид. Низкие, словно вросшие в землю, домишки, окруженные невысокими каменными заборами, редкие деревья. Но, что самое удивительное, практически полное отсутствие в здешних местах церквей или, хотя бы, какого-то подобия приходской жизни. Только изредка, некоторым из воинов отряда казалось, что кто-то или что-то наблюдает за ними.

Крестьяне испуганно жались по своим домам, падали на землю перед проезжавшими спутниками графа де Йорка и де Леви. Но, их, почти волчьи взгляды, косо бросаемые из-под низко опущенных голов, словно хотели пожрать воинов. Годфруа передернул плечами при мысли об этом. На все расспросы они лишь мычали что-то невразумительное в ответ. Сведений от них было мало.