– Читай, детка. А насчет беременности – не волнуйся. У тебя все будет хорошо.

– А самочувствие?

– Просто попроси, чтобы некоторые люди к тебе не подходили, только причину не озвучивай.

– Какую?

Моргана только головой покачала.

– Детка, ты сама – жизнь и свет своих земель. Ты носишь новую жизнь в себе. Так что у нас антагонист?

– Смерть…

– И плохо тебе станет в присутствии людей, которые убивают. Есть такие… Носители смерти.

– Палачи?

– Нет. И не воины. Для них это просто работа, – отмахнулась Моргана. – Это ремесло, как ткач, рыбак, огородник… это все одно и то же. А есть люди нездоровые, они наслаждаются чужой болью, ужасом, гибелью…

– Я подозревала, что с эданной Франческой не все так просто.

– Вполне вероятно, что она убивала.

– И от нее словно бы кровью пахнет.

Моргана развела руками.

– Придумай что-то такое, вроде реакции на духи, и не говори правду. Такие твари достаточно опасны.

Адриенна кивнула.

– Хорошо. Спасибо тебе, бабушка.

Когда она вернулась в часовню, там ничего не изменилось.

Внешне.

Но…

Почему-то Адриенне чуялся какой-то посторонний запах. Здесь был кто-то чужой?

Или нет?

В любом случае рассказать про Моргану она никогда не сможет. Так что – молчим и снова молчим…

Она была тут, молилась и никого не видела.

А на днях изучит записи старой ведьмы.

И что же такого натворила эданна Франческа, что на нее такая реакция? Адриенне оставалось только за голову хвататься. Вот почему, почему это все сваливается ей на голову, когда она узнала о беременности? Ей бы сейчас сидеть, чепчики для ребенка шить… если со скуки не помрет. А она?

А вот!

Ее величеству предстояла куча дел. И Адриенна собиралась переделать их до родов. Чтоб всем неповадно было!

В конце концов, у королевы не только обязанности есть, но и права. Так что не обессудьте…

– Да пребудет с нами Сатана!

– Да смилостивится над нами Асмодей!

– Да дарует нам свое покровительство Белиал!

Совершенно обнаженная эданна Франческа обходила круг. И с каждым «да смилуется» опускала вниз копье.

Ритуал был творчески доработан жрецом.

А как тут быть? Вот чисто поле, пентаграмма, люди связанные… как их убивать прикажете?

Поставить стоймя?

Так ведь не будут стоять, народ у нас несознательный, нипочем не посодействуют.

Привязать к столбам?

Тоже бы неплохо, но ведь столбы еще вкопать надо, потом выкопать… пентаграмму-то начертил – и порядок. А столбы – это долго, муторно и вообще слишком близко к столице.

Но тут выбора не было, эданна чуть ли не в истерике требовала провести ритуал НЕМЕДЛЕННО!!! И платить готова была сам-десять. Грех такую возможность упускать… понятно, деньги – они не лишние, особенно такие, неучтенные, да и эданну под контроль тоже взять можно… нет у нее такой суммы!

Снова побрякушками расплатится.

А это хорошо, король своей любовнице абы что не дарит, только дорогую и очень заметную ювелирку. Потом можно будет ее использовать.

А теперь о копье.

Люди… хотя какие там люди? Бродяги, нищие, дрянь, отребье (мысль, что им тоже больно, жрецу не то что в голову не приходила – рядом не пролетала). Так вот. Они лежат. Это эданна должна к каждому наклоняться вдвое? Может, еще и это… обитателем речного дна?

И, опять же, неудобно.

А копье – подошел, не наклоняясь, ткнул в горло и пошел дальше. Надо просто не слишком тяжелое взять, лучше даже не копье, а дротик, из тех, что раньше метали.

Впрочем, размышления размышлениями, а ритуал шел своим чередом.

– Да умрет моя соперница! – почти истерически провизжала эданна Франческа. И вонзила копье в последнего человека. Последнюю жертву.

Жрец едва глаза не закатил – хорошо еще, отвращения на лице под маской не видно.

Ну какая ж дура!

Жуткая!

Вот только и дела у адских сил, с тобой разбираться. Конечно, есть много чего, и это все не так просто, но вот таким образом можно только казни добиться. Хотя…

Казнят – там и с чертями переведаешься. Запросто.

Ну что!

Теперь напоить ее вином с кровью и заканчивать ритуал.

Визг прорезал ночь.

– Взять! – рявкнул жрец, разворачиваясь в ту сторону, откуда донесся крик.

Орала девица лет семнадцати, такая… шлюховатого вида.

Что она тут делала ночью? Да кто ж ее знает… Расспрашивать? Стоило бы, но один из подручных так грубо схватил ее, что девка охнула и затихла. Оглушили?

Да, наверное…

– Последняя жертва! Посланная Сатаной! Прими же ее, господин!

Эданна Франческа дождалась, пока тело бросят в пентаграмму, и, рассмеявшись, занесла копье.

Вот так!

И пусть подохнет королева!

Родит своего ублюдка и подохнет! Сильнее желания у Чески не было!

Жрец не знал, что за ним наблюдали внимательные глаза. А на сарай, видневшийся вдалеке, и вообще внимания не обратил. Он-то знал, что тут никто не живет…

Ньор Джеронимо Дикарло… хотя куда там ньор… пятнадцать лет, считай, сопля на побегушках, считал жизнь удавшейся.

Да и вообще замечательной!

Мало того что ему перепала пара рий, так еще Энрикетта Бальди согласилась прийти к нему на сеновал. А что? Он о‑го-го чего может! Даже два раза уже… смог…

На полученные деньги он прикупил кувшин вина (кисловато, конечно, ну ничего), запасся яблоками в кладовой, купил у уличной торговки несколько сладких пирожков. Вот так…

Где встретиться?

Да рядышком же!

Тут, в пригороде, есть ферма. Правда, она заброшена с осени, хозяйка померла, хозяин все продал и уехал. А новый владелец пока еще тут не жил. Самое милое время воспользоваться сеновалом! Тихо, уютно, никто никому не помешает… почти никто. Когда неподалеку зажглись факелы, Джеронимо даже удивился. Но сообразил, что вряд ли ему будут рады.

Энрикетта опаздывала, и Джеронимо принялся наблюдать. Что дело нечисто, он понял быстро.

Когда чертили что-то на земле… тут не видно, мало ли чего?

А вот когда подводили опоенных чем-то людей и их там раскладывали, когда появилась старуха – на вид ну чистая ведьма, – мужик в маске козла с рогами… судя по оскалу, козел был плотоядный. Да и сопровождение – человек пять таких… мордоворотов. Такие прирежут, как скотину, им что свинью заколоть, что муху убить, что человека прихлопнуть – все едино.

Последняя женщина, правда, Джеронимо понравилась.

Такая… сисястая, фигуристая, волосы золотые, лицо…

Да, эданна Франческа уже давно не закрывала лицо. А зачем? Раз сошло, два… и на сотый сойдет!

Ан нет… на этот раз свидетель у черной мессы был. Даже два.

Сцену расправы с Энрикеттой Джеронимо наблюдал, засунув в рот яблоко. И укусив его что было силы.

А то ж!

Иначе бы точно выдал себя криком, стоном, шумом… Телом он словно закаменел, а вот голос…

Хотелось закричать, кинуться вниз… нельзя, нельзя… Вместо этого парень дождался, когда все закончилось и «козел» увел бабу, накинув на нее плащ.

Ведьма ушла сама, мужики пока остались, прибирать тела… это им еще на какое-то время. А Джеронимо тихо-тихо, змейкой, выскользнул из сарая. И помчался со всех ног.

К городским воротам.

Туда, где в караулке стоял сейчас на посту его дядя. Джеронимо-то был на побегушках у стражников, а освободится место – сам пойдет туда же…

Но сейчас ему было не до места.

Надо успеть.

Рассказать…

А еще на утреннюю службу успеть бы. Мерзость-то какая… может, лучше не в стражники, а в монастырь?

Когда Джеронимо с ошалевшими глазами забарабанил в калитку, его дядя, Лука Дикарло, сначала парня и не узнал. Белый весь, трясется… волосы – полуседые!

В пятнадцать-то лет!

Весь в сене, словно его черти по сеновалу мордой возили, глаза выпучены, руки трясутся…

Хорошо, в караулке вино было. Паршивое, но крепкое.