И Анхель улыбнулся мне так сердечно, что я тоже расплылся в улыбке, чувствуя себя при этом учеником младших классов в гостях у любящего дедушки. В тот миг я жалел, что не встретил его раньше, чем Грега. Взлетев над поселком и глядя, как он машет мне рукой с крыльца, я все еще оставался во власти этого наваждения.

Я летел над Карельским перешейком. Финский залив давно остался позади, и теперь внизу, куда ни глянь, до самого горизонта, тянулись хвойные леса в сизой дымке. Солнце пропало еще около полудня. В небе ходили тучи, пугая холодным, почти осенним дождем. Лето кончалось. По моим ощущениям, навсегда.

Мерно, без усилия двигались крылья. Откуда-то из-за спины время от времени попискивал навигатор, задавая направление. Сначала я гнал, как бешеный, но потом остыл и решил не тратить силы понапрасну. Тем более, дорога оказалась дольше, чем я думал. Хотелось спуститься на землю, взглянуть на часы и убедиться, что я еще не опоздал.

Лесные птицы в панике убирались с моего пути. Интересно, видели они меня или чувствовали как-то иначе? Глядя на них, я всякий раз вспоминал рассказ Драганки, и меня окатывало ужасом. Лучше бы впереди снова маячила эта синяя скобка — тогда я бы точно знал, что лечу верным путем. Кто знает, куда меня заведет амулет Анхеля?

«Время есть, — повторял я, словно мантру. — Времени еще много… Они не начнут до темноты…»

Начнут — что?

Драганка же сказала, что проклятая печать на обычных детей не действует. А Васька, конечно же, обычный ребенок. Ведь когда мы с Ленкой начали встречаться, и она залетела — разве я тогда был драконом? Нет! Я даже куколкой тогда не был. Наверно. Я был…

Я начал вспоминать обстоятельства нашего с Ленкой знакомства, и вдруг понял, что не помню — то есть совсем не помню — как была зачата Васька. Я довольно смутно помнил, как квасили с однокурсниками в летнем кафе на Елагином острове… Как познакомились с девчонками из-за соседнего столика… Как охмурял Ленку, и она была мной по неизвестной причине сражена…

А что происходило на самом деле?

Тело вдруг занемело, словно резко остыла кровь. Движения крыльев замедлились. На миг мне почудилось, что вернулась моя проклятая фобия. Я даже начал понемногу сбавлять скорость и высоту, но вовремя понял, что дело вовсе не в полете. Я боялся вспоминать. Как тогда, с деревом и гнездом.

«Надо! — приказал я себе. — Через не могу!»

«Но я просто напился до беспамятства, и все!»

«Не все, и ты сам это знаешь. Ты не можешь позволить себе такую роскошь — бояться. Да, ты боишься вспомнить что-то скверное. Но пойми — бояться-то нечего! Потому что хуже, чем сейчас, уже точно не будет. Ситуация так близка к катастрофе, что ее уже не испортишь ничем…»

Это была правда, против которой не поспоришь, и поэтому мне все-таки удалось переломить страх. Он исчез, сменившись каким-то угрюмым фатализмом. «Вот и хорошо», — подумал я, раскинул крылья на ветру и начал прокручивать тот вечер в памяти — по-драконьи.

Вот я сижу за столиком, уставленным пустыми пластиковыми стаканами, рядом галдят друзья… Я в самом деле пьян — но это далеко не все. Сейчас мне кажется, что этот загулявший студент — вовсе не я, не славный парень Алекс, а кто-то совсем другой. Этот другой чувствует, что он действительно опасен и крут, и упивается своей крутизной. Помню туман в голове, вожделение и ощущение власти. Высокомерная девчонка из-за соседнего столика, которая задирала нос, брезгуя нашей веселой компашкой, таращится на меня, как кролик на удава. А я смотрю на нее — как тот самый удав — глазами змея. Потому что вижу — она от этого тащится. Она поощряет меня. Она пробуждает во мне тьму. Я не понимаю, что происходит. Но мне это очень нравится!

Пошатываясь, поднимаюсь из-за стола и бесцеремонно хватаю ее за руку: «Пойдем!» И девчонка покорно встает, глядя на меня с безграничным восторгом…

— Поворот направо! — пропищал коммуникатор из рюкзака.

Я едва не перекувырнулся в воздухе. Внизу промелькнула тонкая серая полоса лесной дороги, ползущие квадратики автомобилей, серые и рыжие крыши домов, и снова потянулся лес. Я заложил крутой вираж и провалился вниз.

Через полминуты я стоял на обочине какого-то разбитого второстепенного шоссе. Метрах в десяти, там, где уходила в лес грунтовка, торчал обветшалый указатель в виде облезлой бетонной птицы. Под птицей белели остатки какой-то вывески, большая часть которой догнивала на земле. Я подошел поближе и с некоторым трудом составил из осыпавшихся букв слова: «Санаторий «Чайка»».

Я криво усмехнулся. Не обманул насчет санатория, собака!

В пыли грунтовки виднелись отчетливые отпечатки протектора. Недавно здесь кто-то проехал. Я представил «Крайслер» Германа и испытал злобную радость.

Превратившись в человека, я свернул на грунтовку и дальше пошел пешком.

Еще в полете я успел обдумать тактику дальнейших действий. Лучший способ все испортить — вылететь с разгону прямо к жертвеннику. Меня заметят издалека и либо успеют удрать вместе с Васькой, либо — что вероятнее — попросту собьют на подлете.

Не будем светиться раньше времени. Я один, а кого встречу, кроме Германа, — неизвестно. Словом, самое разумное — партизанская война. Одно плохо, я не взял никакого оружия, даже карманного ножа. Ну и ладно. Как выражается Валенок — я сам себе оружие!

Около двух километров магический навигатор вел меня по грунтовке, а потом предложил свернуть с дороги в лес. Я не возражал и вскоре уже ломился через подлесок по бездорожью, мечтая о резиновых сапогах и антикомарином спрее. Хорошо хоть дорога шла через боры, а не болотистые низины.

Шел я долго. День клонился к вечеру. Пролетел дождик, вымочил лес насквозь, до последней хвоинки. Перед самым закатом из туч вынырнуло солнце, озарило сосны. Вокруг толпились какие-то совершенно доисторические холмы. Они выглядели так, словно с самого окончания последнего ледникового периода на них не ступала нога человека. Места были богатые — боровики, подосиновики, подберезовики попадались на каждом шагу.

«Уже и грибы пошли, — отметил я мимоходом. — Вот бы сюда съездить. С друзьями. С Васькой…»

Как она там, Васька?

Птица — гонец между мирами. Навсегда.

Усилием воли я еще раз загнал страх внутрь. До темноты оставалось не меньше часа.

Лесной переход закончился неожиданно. На склоне одного из холмов GPS пискнул: «Конец маршрута!» И сдох. Вибриссы чудика печально поникли. Сразу завоняло тухлятиной. Я отцепил его от коммуникатора и выкинул в кусты можжевельника. Хотя я очень устал, отдыхать даже не подумал. Оглянулся, взобрался на вершину холма и тут же бросился на землю. А потом осторожно приподнялся и принялся рассматривать цель своих поисков.

В ложбине между двумя пологими холмами виднелись серые крыши какого-то загородного комплекса. Вероятно, это и был заброшенный санаторий «Чайка». Как ни странно видеть сейчас бесхозную собственность, но таких брошенных баз в Ленобласти немало. Корпуса стояли пустые — зияют разбитые окна, двери раскрыты нараспашку; тропинки поросли травой, на крышах зданий зеленеют молодые деревца…

Неожиданно вдоль аллеи, ведущей от ворот базы, мигая, зажглась цепочка фонарей, Я рефлекторно припал к земле. И услышал, как за моей спиной хрустнула ветка.

— Ты смотри! — раздался знакомый голос. — Он все-таки добрался! Мы его недооценили!

Я вскочил на ноги, оборачиваясь. Позади меня стояли Грег и Валенок. Они были одеты во что-то маскировочное и почти сливались с вечерним лесом. Грег смотрел на меня с кислой миной, Валенок радостно скалился. Его туловище пересекали ремни, сильно напоминающие пулеметные ленты, из-за спины торчал огромный рюкзак, в руках блестел ствол автомата.

— Как ты нашел жертвенник? — с любопытством спросил он. — Шел по нашим следам?

Я отряхнул штаны и шагнул к ним. Если мое лицо правильно отражало всю гамму чувств от этой неожиданной встречи, то неудивительно, что Валенок перестал щериться и даже на шаг попятился.