Эмери медленно уселся обратно в экипаж. Кустер затоптал то, что осталось от пучка травы, выросшего из крови Уиды, и вернулся на свое место.

Бессвязные мысли вихрями носились в голове Эмери. Он отыскал настоящую Эльсион Лакар. Нашел и сразу потерял. Где теперь разыскивать Уиду? Надежды обнаружить ее на дорогах Королевства мало. Разве что она сама захочет с ним новой встречи.

Скорей всего, она — не принцесса. Дядя Адобекк ясно дал понять, что в качестве невесты для Талиессина была бы предпочтительней именно особа королевского происхождения. Эмери трудно было представить Уиду на троне, рядом с ее величеством правящей королевой. Впрочем, в том, что касается женщин, никогда нельзя знать наверняка.

Уида говорила о своей семье. Она знает, кто ее предки. Судя по тому, как быстро дала плоды капля ее крови, Уида — чистая эльфийка. У нее очень смуглая кожа. В полумраке не поймешь, насколько черная, но Эмери не сомневался: Уида достаточно темна.

Как же он мог не услышать в этой женщине эльфийскую музыку? Ту самую, что так явственно различима в королеве? Должно быть, разгадка проста — она кроется в шумной симфонии праздника, которая поглотила все его существо.

— Едем, — сказал Эмери, обращаясь к своему спутнику.

— Куда?

— Как я и говорил: на север. И не вздумай завезти меня еще куда-нибудь! Даже у твоей наглой фамильярности должна быть мера, иначе твоя жизнь приобретет исключительно печальные оттенки.

На это Кустер сказал:

— Вы во мне не сомневайтесь, мой господин: я для вас что угодно теперь сделаю. Так и знайте — что угодно!

И вновь фальшиво засвистел.

Тандернак открыл глаза и сразу вспомнил: сегодня. В присутствии двора, в малом зале для аудиенций королева вручит ему табличку с отпечатком своей ладони. Это произойдет сегодня. Дело решилось в его пользу еще несколько дней назад: все предоставленные Тандернаком свидетели дружно рассказывали о том, каким трудным было их путешествие, как намаялись они в дороге, в том числе и от скверной еды, и каким истинным домом для путника является любой постоялый двор, на котором красуется вывеска Тандернака — взнузданная свинка с девочкой в седле.

Сам Тандернак произвел на королеву благоприятное впечатление во время коротенькой личной аудиенции. Королева выглядела величавой: темное платье, скрадывающее фигуру, зрительно увеличивало ее рост, убранные в тугую прическу и скрытые сеткой волосы заставляли взгляд сосредотачиваться на ее лице. Тандернак с изумлением отметил, что черты королевы неправильны, почти некрасивы: раскосые глаза, словно бы искусственно растянутые к вискам, длинный нос, резко очерченный рот.

Но она и не имела намерения быть красивой. Она лишь посмотрела на него рассеянно — мысли ее были заняты совершенно другими делами — и медленно кивнула.

Тандернак. Владелец постоялых дворов. Добросовестный хозяин. Отличная кухня, мягкие постели, чистота, заботливая прислуга. Очень хорошо. Королевству нужны такие люди. Разумеется.

Пожалуй, он даже понравился ей. Не так, как нравились другие, также удостоенные дара ее руки, нет. Те — торговцы тканями, например, — вели себя иначе: показывали ей товар, рассказывали о долгих путешествиях. Королеве было интересно с ними. Она приказывала подать легкого вина и сладких фруктов, усаживалась со своими просителями на низкие диванчики, и заканчивалось тем, что они начинали смешить ее разными историями из собственной жизни.

Тандернак, напротив, старался не привлекать ее внимания к своей персоне. Был крайне сдержан, собран, деликатен. Как всякий хороший трактирщик, отлично знал свое место и не досаждал клиенту. Во всяком случае, так это выглядело.

Эта неназойливость тронула королеву, и она назначила ему аудиенцию на следующий день.

Скрывая ликование, Тандернак почтительно склонился в поклоне и осторожно исчез — почти испарился; во всяком случае, королева не отметила мгновения, когда он скользнул за дверь.

Итак, это случится. Человек, пробивавшийся наверх с такими потерями, ценой таких усилий, достиг наивысшего успеха. Теперь больше не будет судорожных рывков, теперь дорога пойдет плавно. Знак Королевской Руки — это волшебный ключ к любой двери.

Тандернак, вопреки опасениям Ренье, не принадлежал к числу врагов эльфийской династии. Династические распри были ему безразличны. Он слишком хорошо знал, что любая власть нуждается и будет нуждаться в хорошей кухне и мягкой постели. Трактирщика можно ограбить, но нельзя уничтожить. Не говоря уж о содержателе домов продажной любви.

Другое дело, что знак Королевской Руки на подобном заведении будет означать девальвацию любви, ценности, которую в эльфийском Королевстве провозгласили наивысшей. Разумеется, в Королевстве никогда не переводились женщины, которые брали деньги за свою любовь. Но никогда прежде эти услуги не получали благословения священной королевской власти. Тандернак будет первым.

Он полежал еще немного в постели, предвкушая все радости наступающего дня. Затем оделся и начал спускаться вниз.

Одна вещь показалась ему странной: возле его комнаты тянуло сквозняком. Тандернак слишком доверял собственным ощущениям, чтобы не заподозрить неладного. Он вернулся к своей спальне и остановился, прислушиваясь. Так и есть — сквозняк ползет по ногам. Этого быть не должно. Неужели он не запер вчера дверь?

Обычно Тандернак тщательно задвигал засовы, отгораживая свои апартаменты от других помещений дома. Никому не дозволено входить сюда самочинно. Еще не хватало, чтобы воспитанники или прислуга начали подглядывать за ним! Покушений на свою жизнь Тандернак не боялся, но тем не менее тщательно оберегал собственное одиночество. Хозяин должен быть человеком без слабостей, без недостатков, без уязвимых мест. Если кто-нибудь из юных существ, уже достаточно испорченных, чтобы отдаваться клиентам и плести интриги за первенство в ремесле, увидит Тандернака спящим, то образ непогрешимого господина может рухнуть. Спящий человек — беспомощен. Он лежит в неловкой позе, он может пустить слюну. Тандернак станет в глазах воспитанников похожим на одного из клиентов, что получили удовлетворение и теперь храпят на постели рядом с молодым продажным телом.

Впервые за несколько лет Тандернак не сделал того, что вошло у него в привычку и исполнялось бессознательно: не заложил засов. Как такое вышло? Что ж, он исправит ошибку теперь. И Тандернак закрыл свою дверь, после чего опять начал спускаться.

В передней комнате мерцала одна-единственная лампа. Ее тусклого света, однако, оказалось достаточно, чтобы Тандернак заметил странное темное пятно в углу, под стеной. Этого пятна здесь также быть не должно.

Он насторожился, стал прислушиваться. Дом молчал. Везде спали. Тростник, которым был устлан пол, безмолвствовал. Тандернак спустился ниже и приблизился к пятну.

Разумеется, ему и прежде доводилось видеть мертвецов, но вид собственного охранника, убитого в собственном его доме, поразил Тандернака. Лицо детины было изуродовано и залито кровью, в зубах застряли стебли тростника. Тяжелый держатель для факела валялся рядом.

Тандернак склонился ниже.

— Кто? — пробормотал он.

Ответа, естественно, не последовало.

Он выпрямился, задумался. И тут еле слышно стукнула за спиной входная дверь. Тандернак подпрыгнул от неожиданности: эту-то дверь он точно запирал!

За спиной никого не было. Дверь шевельнулась под порывом ветра. Опять сквозняк! Тандернак быстро приблизился к входу и распахнул дверь. Выглянул на улицу. Никого. Улица была пуста.

Он закрыл дверь. Повернулся к убитому. Придется вывозить тело за город и там закапывать. Хорошо еще, что этого детину никто не станет разыскивать: Тандернак нанял его в одной деревне, очень далеко отсюда, и там об этом парне уже и вспоминать забыли.

До вечера труп придется оставить там, где он лежит. Сейчас нет времени заниматься им: нужно переодеться и привести себя в порядок перед аудиенцией у королевы. Тандернак усмехнулся: странно начинается великий день его жизни!