Да, такое бывает.

Да, нельзя… иначе это может закончиться гибелью матери и плода. В практике лекаря и такие случаи бывали. Гибели невестки его величество не хотел, так что проще было дать Адриенне возможность развиться и созреть. Но оказалось, что времени не хватило.

– Эданна Адриенна, я поговорю с его величеством сам. А вы будьте любезны следовать моим требованиям.

– Хорошо, – не стала придираться к словам Адриенна. – Прошу, дан Виталис, оставьте нас. Мне надо одеваться.

Дан Виталис тоже не стал упорствовать. Он попросту направился сначала к Филиппо Четвертому, выложив ему простыню с кровью. Ну и заодно чуточку – так, немного… – преувеличил травмы ее величества. Филиппо Четвертый в результате уверился, что порвал жену, как Бобик – тряпку.

А потом дан Виталис пошел к Филиппо Третьему. И его величеству Четвертому сильно нагорело еще и вечером, от отца. Так что поездка к эданне Ческе пока откладывалась.

Пока эданна Адриенна не придет в себя.

Филиппо не возражал. Тут он за собой вину понимал. Что поделаешь… действительно не подумал. Тут и вино, и вообще…

В результате он отправился в сокровищницу и выбрал для супруги дорогие украшения.

Парюру с сапфирами.

Сейчас он сходит подарит ее величеству подарок и покажет всем, что в их семье царит мир и покой. Все же были и у Филиппо Четвертого свои положительные стороны.

Ошибки он признавать умел, при правильном подходе. И понимал, что дан Виталис – необходимость. И его отец… тут тоже… не скроешь.

А остальные будут молчать.

Ему повезло с супругой. Пусть он никогда не любил и не полюбит Адриенну СибЛевран, но где вы видели любовь в династических браках? Хватит уже и того, что у них есть определенное взаимопонимание. Она и про Франческу поймет.

Не одобрит, но поймет. Вот это Филиппо тоже знал.

Ладно уж…

Ему хотелось жениться на любимой женщине, но если нельзя… не разрешат ему такого, это против законов Божеских, королевой должна быть только девственница… ну пусть хоть это будет человек, с которым можно договориться.

Да, сапфиры.

И, наверное, кобылку ей подарить? Вроде как она что-то такое в лошадях смыслит?

Да, кажется…

Пусть будет и кобылка. Только черная… Ческе он белую дарил, а этой… черная – в самый раз.

И Филиппо уверенно зашагал в сокровищницу.

Филиппо не знал, что его отец уже отослал Адриенне подарок.

Ту самую черную кожаную шкатулку.

Адриенна коснулась ее пальцами, погладила гладкую кожу… а потом решительно откинула крышку.

Золотая корона вчера… это да, это для толпы.

А вот сегодня, здесь и сейчас – настоящее.

И хорошо, что в спальне никого нет.

Адриенна достала корону и медленно надела себе на голову.

– Я приняла твой долг, Моргана.

Хорошо, что рядом никого не было.

Потому что побежали-побежали по стенам спальни алые отблески… приняла?

Ну так получай!

Если белый свет для святых, а алый для чертей, то Адриенна сейчас была похожа на демона. Камень в короне запульсировал тревожным алым тоном, налился кровью, и, только когда девушка отняла руки от короны, начал успокаиваться.

Он тоже чувствовал.

Да и был-то кусочком того самого алтаря, что сейчас пульсировал в подземелье замка.

Адриенна погладила обруч кончиками пальцев.

– Ничего… я справлюсь. Я очень-очень постараюсь, бабушка.

И комнату вновь залило алым.

Ваше величество, вы приняли свой долг и свою ношу. Пусть они не будут слишком уж неподъемными…

– Дан Козимо, все сделано.

– Спасибо, Мия.

Мужчина даже дышал с трудом. Но смотрел он на Мию с искренней благодарностью. И было отчего…

Та самая встреча на дороге, увы, имела последствия.

Пропавший дан Марко Аркури, а именно так звали брата несчастной Бьянки, сама Бьянка Аркури, которая повесилась в храме, ну и, для полного «счастья», их мать, Доменика Аркури.

Доменика была женщиной решительной и отважной. И сейчас это сыграло против нее.

Если бы она сидела тихо, если бы никуда не лезла…

Если бы…

Осень, знаете ли… такая пора, лес сбрасывает листву, оголяется, и становятся видны многие его секреты.

В том числе…

Да-да. Именно что четыре трупа.

Зверье растащило далеко не все. То, что осталось… опознали?

Во всяком случае, в яме нашли кинжал Марко. Мия не стала обирать покойников, Рикардо тоже это не пришло в голову, тела они свалили, как было. И неудивительно.

Рикардо вообще не приходилось разбираться с покойниками, а за Мию все дела продумывал Джакомо.

Понятно, что Мия тоже помогала, и планировала, и работала самостоятельно, и частенько импровизировала, как с тем же Леонардо, но… это было в здравом уме! А не в приступе дикой влюбленности, когда голова вообще участия ни в чем не принимает. Вот и результат…

Эданна Доменика и так предполагала, что ее сын погиб, но, получив подтверждение, окончательно сошла с ума. Увы, в буквальном смысле этого слова. Еще трое детей, которым нужна мать?

Вот об этом она не думала. То ли двое старших были ее любимчиками, то ли что еще…

Младшим детям еще сильно повезло. У эданны Аркури были живы ее родители, дан и эданна Дженовезе, которые и приехали, узнав о смерти внучки и исчезновении внука.

Они видели, как их дочь сходит с ума.

Обвинять Рикардо?

Самое забавное, что обвинять-то его было особенно и не в чем.

Дан Фаустино и эданна Джорджия Дженовезе навестили дана Козимо, поговорили и с Рикардо, но… Рикардо ничего и не отрицал.

Да, спал с Бьянкой.

Это было, она за ним бегала, она его поймала. Это может кто угодно подтвердить. Хоть по округе расспросите.

Дженовезе так и сделали – и получили правдивый ответ от людей.

Дана Бьянка действительно бегала за даном Рикардо. Не он за ней, нет. Ему и вовсе было некогда бегать, ему выбирать надо было. Красавец такой… тут и даны, и эданны в очереди хоть стоят, хоть лежат… Жениться он никогда не обещал.

Бьянка уверяла, что выходит замуж, что у нее есть жених, что ей надо просто пару ночей… да, не устоял. А кто бы устоял на его месте?

Дженовезе только переглянулись.

Выяснилось также, что Бьянка вела дневник, куда и записывала все свои переживания. В том числе и любовные, особенно их. Все так и было.

Марко?

Его друзья?

Рикардо только руками развел. Что с ними случилось? Да кто ж их знает… может, и убил кто. Он лично? Он бы с четырьмя не справился. Никак…

Это тоже не вызывало сомнений, а Мия…

Мия выглядела так, словно ничего тяжелее веера отродясь в руках не держала. Вся хрупкая, нежная, эфемерная… в розовом платьице и с розовой же лентой в волосах. Внешне она тоже была гораздо привлекательнее Бьянки, так что…

Дженовезе и рады были бы ополчиться на Демарко. Но – не за что. Попросту не за что…

А вот эданна Аркури…

Увы, она так не считала и не рассуждала. Но ведь недоглядела за дочерью. Можно ведь и так посмотреть, нет?

У тебя девчонка по соседу с четырнадцати лет с ума сходит, а ты не в курсе? И как она за ним бегала, и как под него прыгнула… почему ты ее не остановила? Почему не уследила?

Кто-то и так думал, обвиняя больше не Бьянку (какой уж там разум в пятнадцать-то лет?), а ее мать. Вслух о таком не говорили из сострадания к горю эданны Аркури, но в гостиных слухи ходили.

Эданна же…

Она себя как раз не обвиняла. Она собиралась кидаться в ноги королю. И умолять его о милости для себя и о возмездии для Демарко. Чем это могло бы закончиться?

Чем угодно.

Филиппо Третий не отличался голубиной кротостью характера. Вести о свадьбе еще не успели дойти до провинции, о коронации тоже… это время нужно. Даже гонцам. И сколько нужно гонцов?

Ой, много…

И гонцы с ног сбивались, и голубиная почта…

Мия все равно была не в курсе. Все новости Эрвлина приходили к дану Козимо, а она даже и не интересовалась – к чему? Плевать ей было на обоих Филиппо, ее все сильнее затягивала любовь к Рикардо. Ей нравилось все.