Фредерик заметил: за те десять лет, что он не бывал дома, разросся плющ на западной стене, почти полностью закрыв ее. Шевельнулась практичная мысль: срезать надо бы, а то с его помощью можно и внутрь перебраться. И Восточная башня выглядела обветшалой. Там были покои матери и давно никто не жил. Оглушительно скрипели цепи моста, когда его опускали. Замок будто жаловался хозяину: вот, мол, ты меня забыл, забросил. Судья лишь вздохнул, подумав о том, что каково это: наводить порядок в Западном округе, когда его собственное поместье не в идеальном состоянии.

Во двор замка высыпала встречать хозяина вся челядь во главе с дамой Вандой.

Фредерик при поддержке Марка и мастера Линара выбрался из повозки: еще не хватало, чтоб его выносили пред сердобольные очи нянюшки и остальных. Но слез все равно не избежали.

— Мальчик мой, мальчик мой! — С такими причитаниями дама Ванда бросилась к крайне бледному и изможденному, на ее взгляд, Фредерику, намереваясь заключить его в объятия.

— Я бы попросил, госпожа, — остановил ее мастер Линар. — Я врач лорда Фредерика и должен заметить, что ваша горячность может повредить моему больному.

— Больному? Больному! Я так и знала! — С этими словами дама Ванда, будучи женщиной весьма объемной, высокой и сильной, смела доктора со своего пути, и Фредерик был вынужден подать голос, чтобы не попасть все-таки в ее обхваты:

— Милая нянюшка, рад тебя видеть в добром здравии, и давай оставим объятия на потом — мои кости не выдержат.

— Я не видела тебя столько лет, — возвещала дама Ванда, — неужто и обнять нельзя?

— После твоих ласк мастеру Линару придется заново меня латать, — усмехнулся Судья.

— Ну хорошо-хорошо. — Утирая слезы, она остановилась. — Проходите же в замок. Все готово: и комнаты, и обед. Как же мы все рады видеть тебя, Фред... Ну чего молчите? — Этот рык уже относился к почтительно затихшим слугам.

— Долгие лета сэру Фредерику! — хором отозвались они.

Судья вежливо кивнул головой.

Их проводили в Малый гостевой зал замка. Солдат из эскорта — в столовую для прислуги.

Марк и Линар бережно усадили Фредерика в огромное кресло, покрытое медвежьей шкурой, что стояло у пылавшего камина: там горела, наверно, целая сосна. Дама Ванда поспешила укутать своего бывшего воспитанника теплым, собственноручно связанным из шерсти пледом так, что через пару секунд Фредерик разрумянился, запыхтел от жары и принялся выпутываться. Видя, что малышку Агату поручили молодой горничной, Судья потерял всякую надежду отделаться от излишнего внимания нянюшки. Остальных разместили за широким дубовым столом, куда поспешно выставлялись всевозможные кушанья: жареный картофель с ребрышками, тушеная капуста, запеченные куры, гуси, поросенок, домашние колбасы в деревянных мисках, свежие и соленые овощи, душистые каши в пузатых чугунках, теплый пышный хлеб, вино в оплетенных бутылях и многое другое. Все парило и испускало умопомрачительные для оголодавших путешественников ароматы. Агате, как самой младшей, уже наложили всего понемногу в тарелку, и она, счастливая, уписывала за обе щеки — горничная только успевала промакивать ей губы. За Фредериком, опять безжалостно замотанным в плед, взялась ухаживать няня: она распорядилась насчет отдельного стола. Но уж кормить себя Судья не позволил.

Обед получился необыкновенно вкусным и сытным, а после него наступило умиротворение: уставший и вконец разморенный Фредерик мирно задремал у камина, Агату отвели спать в выделенную для нее комнату. Дама Ванда устроилась в кресле напротив спящего воспитанника, взявшись за вязание. А мажордом Фил предложил Коре, Марте, Марку и мастеру Линару осмотреть их комнаты и сам замок и увел молодых людей бродить по галереям. В людской веселилась прислуга и судейский эскорт...

Когда Фредерик проснулся, он сразу получил от Ванды стакан теплого молока, поморщился:

— А вина нет?

— За обедом ты выпил предостаточно, — последовал ответ.

— Нянюшка, мне уже двадцать семь...

— Но это не значит, что ты не будешь пить молоко! — оборвала его дама Ванда.

Пришлось подчиниться.

— Какие славные девушки тебя сопровождают, — лукаво улыбаясь, начала няня, вновь беря вязанье. — Какая из них станет хозяйкой Теплого снега?

Фредерик поперхнулся молоком.

— Должна же я знать, как себя с ними вести, — молвила дама Ванда, невозмутимо постукивая спицами.

— Как с гостями, нянюшка, как с долгожданными гостями, — поспешил ответить Фредерик.

Ванда застучала спицами уже сердито:

— Ладно, я старая дева, но ты-то не моих кровей. Молодые люди в наше время, между прочим, женятся лет в двадцать. А ты? Мне, может, детей твоих понянчить хочется. В этом замке давно уже смеха детского не слышно.

— Прости, нянюшка, но...

И Судья замолчал: право, зачем огорчать старушку. Пусть болтает.

— Дама Кора, например, — продолжала Ванда, — чем плоха? И такие взгляды тебе посылает, ай-яй. Да и чернявая не хуже. Я понимаю, будет трудно выбрать.

Фредерик вздохнул.

С лестницы, ведущей на галереи, послышались голоса, смех — вернулись молодые люди. Кора весело подбежала к Судье:

— Твой замок — что-то необыкновенное. Столько старины и таинственности. Говорят, в Восточной башне даже привидение есть.

— Фил, это ты ей сказал? — помрачнев, спросил мажордома Фредерик.

Тот виновато склонил голову.

— Ладно, пусть будет привидение, — устало произнес Судья: сразу по приезде становиться грозным хозяином ему расхотелось. — Мои покои готовы? Марк, Линар, проводите меня туда.

В зале остались Марта, Кора и дама Ванда. Последняя подмигнула девушкам и пригласила их вновь сесть за стол:

— Ну рассказывайте.

— Что? — растерялись обе.

— Да про все, — махнула рукой няня. — Мы тут сидим в глуши, мало что знаем, а Фред никогда ничего не рассказывает. Так что все будет интересным.

Марта скромно молчала, пока Кора, энергично жестикулируя, повествовала о подвигах бесстрашного Западного Судьи. На даму Ванду рассказ произвел огромное впечатление: она охала и ахала, всем своим существом будучи среди описываемых событий. Но кроме старой няни были еще слушатели: за дубовыми дверями Малой гостевой залы притаилась добрая половина прислуги: им тоже было небезынтересно узнать о деяниях Судьи Фредерика, о котором в Западном округе уже слагали легенды. Кроме того, он был их лордом и не появлялся в родном поместье около десяти лет — можно понять их любопытство.

— Девочка моя! — С такими словами дама Ванда после рассказа Коры обняла Марту. — Натерпелись вы, бедняжки. А Фред молодец — весь в отца. Сэр Гарет гордился бы им. — Она вытерла выступившую слезу. — Да, он на небесах и, уверена, видит и гордится. А уж его матушка... — Тут она не выдержала и расплакалась.

Прошла неделя, и Судье было позволено вставать с постели. Теперь он, в простой домашней одежде, слегка прихрамывая на больную ногу, бродил по родному замку. Не без удовольствия вспоминал, что и как здесь было в дни его детства.

Странно — Фредерик помнил то время, когда вместе с отцом играл в мяч и в салки, хотя ему тогда было чуть больше двух лет. Наверное, помнил потому, что больше воспоминаний о подобном не осталось. Слишком быстро кончилось детство...

Побывав во всех уголках родного дома, он вернулся в кабинет отца, чтобы разобрать давно забытые бумаги. Среди пыли и пожелтевших листков он искал ответ на тот вопрос, что с приездом в Теплый снег стал назойливо мучить его: почему сэр Гарет был убит. Но рукописи не могли дать всех разъяснений — им все-таки было более четверти века. «Я поздно, очень поздно спохватился», — так думал Фредерик. Он корил себя за столь долгое бездействие, за то, что, став Судьей, ничего не предпринял, чтоб докопаться до правды.

Пока он был мал, делом об убийстве Судьи Гарета занимался Северный Судья лорд Конрад, и в свое время (Фредерику к тому времени исполнилось тринадцать) он сказал мальчику: