Роол насупился, но долго сдерживаться не смог – засмеялся.

– Что ж, сдаюсь. Моя дочь – лучше всех на свете.

– Присоединяюсь, – кивнула Уида. – А теперь, пока мы окончательно не испортили девушку неумеренными похвалами, предлагаю обратиться к моей персоне и моим неотложным нуждам. Сейчас неподалеку отсюда находится регент Талиессин, и я хочу…

Роол сдержанно заметил:

– Боюсь, регент Талиессин занят. Он разбирает земельную тяжбу между родственниками, а эта история – давняя и запутанная.

Уида махнула рукой:

– Мне безразлично, чем занят мой муж. Главное – другое: я намерена помешать ему.

– Ваш муж?..

Любо-дорого было посмотреть, как побледнел Роол, как неуклюже вскочил он с места и поклонился Уиде. Софена сощурила глаза и вдруг встретилась взглядом с Эмери. Казалось, девушку позабавила неловкая ситуация, которую нарочно подстроила Уида.

– Да, – с наслаждением протянула Уида, – я – супруга регента. Вам разве не доложили? – Короткий, укоризненный кивок в сторону Эмери. – Мой спутник страшно неловок! Но мы все, – новая очаровательная улыбка, – должны найти в себе силы простить его. Эмери – композитор. Он полностью погружен в свои гениальные замыслы. Он даже не замечает, кто сидит у него на козлах и правит его лошадьми.

– Мы так и подумали, – пробормотал Роол. – Вы ведь правили лошадьми.

– Да, и была одета соответствующе, – согласилась Уида. – Потому сядьте, мой добрый хозяин, и не чувствуйте себя смущенным.

Роол рухнул в кресло. Последними словами Уида фактически добила его.

– Чем могу служить супруге регента? – спросил наконец Роол.

– Я желаю нанять у вас некоторое количество молодых девушек и пять-шесть парней, – сказала Уида. – Все они должны быть достаточно бесстыдными и не слишком уродливыми на вид.

– Если ваша милость пояснит, какую именно работу должны выполнять эти люди, – сказал Роол, – мне будет проще подбирать кандидатуры.

– О, ничего особенно трудного! – оживилась Уида. – В полураздетом и причудливом виде им надлежит поднести регенту несколько даров. Разумеется, в тот самый миг, когда он выносит свой несправедливый приговор, и ни минутой позже! Растет ли у вас поблизости такое растение – пышные розовые и белые цветки на голых ветках без листьев, с одними только острыми шипами?

Ответила Софена:

– Разумеется, ваша милость. Этот сорняк у нас тут повсеместно. Он называется «уида».

– О, я знаю! – таинственно улыбнулась Уида. – И, что гораздо важнее, – Талиессин тоже знает это.

– Она всегда такая? – спросила Софена у Эмери, своего нового друга.

Они сидели в саду, возле разрушенного фонтана. Прямо на земле были навалены подушки – в осыпающихся шелковых наволочках, в простой холстине или обтянутые старым, выцветшим гобеленом. Софена удобно устроилась на этих подушках. Раны, нанесенные чудовищем, заживали на удивление быстро.

«Чему тут, впрочем, удивляться, – думал Эмери, поглядывая на девушку. – Она юная, здоровая. И дух у нее на высоте. Мне и половины того, что с ней случилось, хватило бы, чтобы помереть…»

Фонтан, хоть и был разрушен, как многое в усадьбе Роола, почему-то не вызывал элегических раздумий и вообще производил на диво жизнерадостное впечатление.

Отсюда хорошо было слышно, как в другой части сада Уида натаскивает собранных в деревне молодых людей. Пронзительный голос эльфийки разносился по всей усадьбе:

– Ногу выше! Вы должны двигаться одновременно. Еще раз, все вместе – раз! Хорошо. Теперь – прыжки. На месте, как можно выше, два раза. И с поворотом. Вот так.

Раздался дружный хор восхищенных голосов:

– У-у!

Вероятно, супруга регента показала, как надлежит прыгать на месте.

– Если бы она сделалась королевой, – сказал Эмери, – вряд ли у нее осталась бы возможность вот так веселиться. Видишь ли, Софена, госпожа Уида – Эльсион Лакар. Она другая, не такая, как мы.

Софена чуть сдвинула брови.

– Она очень красива – по-своему, – признала девушка.

– Различие не только в красоте, – сказал Эмери. – Уж поверь мне. Я знаю ее пятнадцать лет. Благородство ее происхождения таково, что она не может запятнать себя ничем.

Софена медленно кивнула, соглашаясь с собеседником.

– Все-таки она удивительная! – Дочь Роола вздохнула. – Мне так повезло! Близко познакомиться с супругой регента! И то, что мы с вами встретились, и то, что вы так вовремя явились… – Она искоса глянула на Эмери. – А я действительно лучше моей тетки?

– В тысячу раз, Софена, – искренне произнес Эмери. – Роол слишком разбаловал свою сестру. Знаешь такое выражение – «слепое обожание»? Обычно это относится к матерям, но в данном случае – к брату. Ты совсем другая. Ты – то, чем старшая Софена мечтала стать.

– Я помню, как Роол расправился с ее убийцей, – вдруг проговорила Софена. – Я была совсем маленькой, но помню. Тот человек застрял в болоте. Он погружался все глубже и сладким голосом умолял меня помочь ему, позвать взрослых, вытащить его. А я просто стояла рядом и смотрела. А потом услышала, как приближается русалка, и убежала. Я никогда не видела русалку, только слышала ее – иногда.

Вспоминание о русалке напомнило Эмери о другом чудовище, и он перевел разговор на более интересную для себя тему:

– В вашей округе часто встречаются странные существа, Софена?

– Странные? – Она подняла брови, наморщив лоб, потом засмеялась. – Самое странное существо здесь – это я.

– Я не шучу, Софена.

– Я тоже… Нет, конечно, я шучу, – поправилась она, все еще улыбаясь. – Русалка живет здесь очень долго. С незапамятных времен. А вот такие монстры, как то, которое вы убили, – это впервые. Ни мой отец, ни кто-либо из старожилов не припоминают подобного.

– Об этом стоит поразмыслить, не находишь?

Несколько секунд Софена рассматривала своего серьезного взрослого собеседника, а затем рассмеялась от души:

– Нет, не нахожу…

Монстр, привезенный на крыше кареты, вызвал всеобщее оживление. Карету выставили перед воротами в усадьбу, и крестьяне – все, кто захотел, – получили возможность вволю полюбоваться на мертвое чудовище. Несколько дней только и разговору было, что о геройстве «барышни».

На второй день, когда Эмери удалось уговорить Роола и Уиду снять труп с крыши, обнаружилось, что чудовище исчезло. Нет, оно не ожило и не сбежало, как могли бы вообразить более суеверные и пугливые люди. Оно попросту разложилось и превратилось в лужу липкой черной грязи. И сколько ни пытались отмыть щегольскую карету придворного композитора, ничто не помогало. Так и осталось пятно.

– Носи его с гордостью, Эмери, – хохотала Уида, видя искренне огорченное лицо своего друга. – В конце концов, эта штука будет служить вечным напоминанием о твоем героизме.

Эмери назвал ее бессердечной.

– У Эльсион Лакар собственное понятие о смешном, – отмахнулась Уида. – Неужели ты воображаешь, будто я стану оплакивать какую-то заляпанную карету? У меня более высокие устремления.

И с тем она отправилась науськивать нанятых ею людей на Талиессина.

– Регент должен испытать шок, – раздавался по саду голос Уиды. – По крайней мере в первое мгновение. А он, поверьте мне, повидал на своем веку многое. Поэтому вы должны выглядеть вызывающе. Дерзко. Как будто вы – не самые обыкновенные ряженые, но воистину существа из другого мира. Из мира, где любовь возможна в любое мгновение.

Выслушав эту тираду, Эмери и Софена переглянулись. Беседовать под пронзительные разглагольствования Уиды становилось все труднее.

– Интересно, многое ли они понимают из ее речений? – проговорила девушка.

Эмери пожал плечами.

– Так или иначе, но она всегда добивалась своего. Посмотрим, каким окажется представление на сей раз.

– Она действительно так его любит?

Эмери кивнул.

– Она – эльфийская принцесса, – добавил он. – Различие между Эльсион Лакар и обычным человеком не ограничивается внешностью. Эльфы живут долго, у них совершенно другой внутренний ритм проживания времени. Но самое главное – они всегда живут «здесь и сейчас». Для них почти не существует будущего или прошлого. Они – совершенное воплощение материального мира, того, что мы видим и можем потрогать руками. Поэтому любовь эльфийки – вечна и всегда имеет материальное воплощение.